Читать книгу "Тайны взрослых девочек - Марина Крамер"

Повертев в руке диктофон, Лена снова отложила его на край стола. Вдруг сделалось очень страшно при мысли, что сейчас она услышит голос сумасшедшего, раскрывающего страшную тайну Жанны Стрелковой.

Нет, не сейчас. Завтра с утра она позвонит Андрею, и они послушают это вместе. Одной ей с этим не справиться.

Первое, что она сделала утром, позвонила заведующей городским ЗАГСом и попросила подготовить справку о дочери Игоря Шанеева. Потом набрала Паровозникова. Тот долго не отвечал, а когда ответил, был по обыкновению недоволен.

– Ленка, ты нормальная? Сегодня суббота, у меня выходной, я надеялся отоспаться!

– Андрей, ты мне очень нужен. Приезжай срочно, я тебя прошу, – жалобно попросила она, и он сменил гнев на милость:

– Чего у тебя стряслось?

– Мать Коротченко принесла диктофон. Я боюсь включать его одна.

– Все, ни слова больше. Буду через полчаса. Вари кофе и готовь завтрак, – велел Андрей и дал отбой.

Лена немного успокоилась, вышла в кухню и принялась готовить блинчики. К приезду Андрея на тарелке выросла приличная горка.

– Ого, да ты хозяйка, гражданка начальница! – Он по-хозяйски чмокнул Лену в щеку, уселся за стол и потянул к себе тарелку. – Снимаем пробу. Мм, божественно! – замычал он. – Ленка, я на тебе женюсь, я решил.

– Это за блины, что ли? – улыбнулась Лена.

– Да какая разница? Ты ж не только блины печь умеешь, да? Вот и отлично.

– Нет, дорогой. Выходить замуж по кулинарным соображениям я как-то не готова, так что оставь надежду. Ешь и пойдем работать.

Лена убрала с огня сковородку, сняла передник и подсела к столу.

– Ты как вообще? – спросил Андрей, отставляя чашку с кофе. – Отошла хоть немного? Я понимаю, что еще рано, но все-таки?

– Мне не легче, если ты об этом. На душе такой камень… Понимаешь, я же все-таки подозревала отца, и небезосновательно. Но он все равно до конца так ничего мне и не объяснил. Этого я понять не могу. Ведь он позвал меня на разговор, хотел, видно, душу облегчить, раз уж решился… Но так и не смог сказать.

Она теребила край лежащего на коленях полотенца и кусала губу, чтобы не заплакать. Воспоминания об отце причиняли боль, от которой невозможно было избавиться. Андрей отодвинул тарелку, подошел к Лене, обнял ее:

– Не надо, Ленок, что теперь-то… Он сам все решил, ты его не подталкивала.

– А чувствую себя так, как будто подтолкнула, – всхлипнула Лена. – И мама так считает, я в этом уверена. Она предупреждала меня: не копайся в прошлом, не вороши дело Хана. Может, мне надо было ее послушать, а? Все равно ничего не нашла, кроме отцовской фамилии…

– Лена, теперь уже нет смысла думать о том, что было бы. Ничего не изменишь. – Андрей поглаживал ее по плечам. – От тебя ничего не зависело.

– Я так не думаю.

– Тогда у тебя только один выход – найти тех, кто завалил Стрелкова и его дочь.

– А она не дочь ему, – вытирая глаза, сказала Лена, и Паровозников от неожиданности открыл рот:

– Это как?

– Вот так. Жанна – дочь Хана, я в этом почти уверена, жду только подтверждения из ЗАГСа. Но мне интересно, как она стала Стрелковой? Он ее удочерил? На каком основании? Откуда он вообще появился? Ведь даже Шмелев в своих записках ни слова о нем не пишет. Я перестала понимать, что происходит.

– Может, попробуем послушать то, что наговорил Коротченко?

– Я только на эти записи и надеюсь, – призналась Лена. – Его память – гарантия того, что он не упустил ни одной мелочи из дневников Жанны.

Они перебрались в комнату. Андрей устроился в кресле, поставив на столик рядом с собой пепельницу, Лена забралась с ногами на кровать. Какое-то время оба молча смотрели на лежащий на краю стола диктофон, и ни один не решался нажать на кнопку.

Пауза затягивалась. Андрей закурил, вопросительно глядя на Лену, а она по-прежнему не могла протянуть руку и впустить в комнату голос Максима. Пришлось ему решительно взять диктофон и нажать на кнопку воспроизведения звука.

Пару минут ничего не происходило, только ложечка позвякивала о стекло, как будто кто-то размешивал сахар. Потом раздалось покашливание, и чуть свистящий, изменившийся до неузнаваемости голос Максима Коротченко обратился к ней:

«Елена Денисовна…» – Лена вздрогнула, испугавшись, Андрей тут же подался вперед:

– Не бойся, я же здесь. Это всего лишь запись.

«Елена Денисовна, – продолжал Максим, – я не могу больше держать это в себе. Вы должны понять меня и тот ужас, который я пережил, когда прочел дневники Жанны. Я понял, что именно вы искали. Я стал обладателем информации, которая нужна вам и совершенно не нужна была мне. Да, я обязан был отдать вам эти тетради, но не смог это сделать. Не смог нарушить данное Жанне обещание. Я сжег их, как она и просила, но как стереть из памяти то, что там было написано? Я хотел уехать, скрыться, чтобы не жить в том городе, где жила она. Думал, что так будет легче. А в последний момент испугался и остался. Ушел от матери и снял комнату. Мне было очень страшно оставаться наедине с моими мыслями, я старался больше бывать на людях. В тот вечер, когда вы меня задержали, я как раз стремился туда, где толпится много людей, где гремит музыка, – это помогало мне отвлечься и заглушить голос в голове. Этот голос принадлежал Жанне – она читала мне свои дневники».

Максим умолк, снова звякнула ложка.

«Мне трудно много говорить, вы, наверное, понимаете. Мой рассказ может затянуться на несколько дней, вернее, ночей. Сейчас я могу диктовать это только по ночам, чтобы мне не мешали. Не знаю, с чего начать и как сделать это.

Наверное, начну с того, что однажды Жанна вызвала меня к себе в кабинет и попросила об одолжении. Я любил ее и готов был выполнить все, чего она хотела. А здесь всего-то и надо было сохранить у себя сверток с несколькими тетрадями, а в случае, если с Жанной что-то произойдет, сжечь их. Я тогда удивился: что могло с ней случиться? Она посмеялась и сказала, что делает это на всякий случай. Я спрятал сверток в диване и забыл о нем.

А потом случилось это… Несколько дней я мучился и не мог решить, что мне делать. Наверное, нужно было отдать тетради вам в тот день, когда вы пришли в галерею и искали договор на аренду ячейки. Но я не мог решиться. А еще мне захотелось узнать, что там, прикоснуться хотя бы так к жизни женщины, которую я любил. – Максим издал короткий смешок, больше похожий на всхлип. – И я решился. Наверное, это выглядит очень непорядочно, ведь читать чужие дневники – это… Но я уже не мог удержаться».

Андрей нажал на паузу.

– Давай сделаем перерыв хоть на пять минут. От этого голоса волком выть хочется. Я почти не понимаю, что он говорит.

– У него повреждена трахея, что ты хочешь при такой травме. Но он молодец, старается говорить внятно. Как думаешь, он сейчас цитировать начнет или своими словами расскажет? – спросила Лена, поежившись. – Закрой форточку, что-то дует очень.