Читать книгу "Операция "Булгаков" - Михаил Ишков"

– Я ознакомился с первой сотней страниц. Гребешь в верном направлении, однако надо бы расширить противоборческий момент. А так пафосно. С намеком и без откровенного подхалимажа. Когда думаешь закончить? Пары месяцев хватит? Я на этой неделе улетаю в отпуск. Вернусь – поговорим.

Я, потерявший дар речи, сумел только хмыкнуть в ответ.

– Вот еще что… Когда соберешься толкнуть меня под машину, как моего дядю под трамвай, не надо этого нарочито-коровьевского смакованья. Всяких там «дзинь», «хрусть», «визга тормозов», «надвигающихся колес», «Христа во плоти, грозящего мне пальцем…» Не надо! Будь скромнее!..

Я обрел дар речи:

– Почему ты решил, что я собираюсь толкать тебя под машину?

Жоржевич вздохнул:

– Все-то тебе объясни, все растолкуй. Сам догадайся.

– Под Воланда косишь? – хриплым голосом поинтересовался я. – Чтоб с крючка не сорвался?..

– С какого крючка ты можешь сорваться? У тебя издателя нет, а я предложу хорошие деньги.

– Тебе-то это зачем?! Я и так хожу не знаю, каким волю дать словам, и этот туда же – хорошие деньги! На эти деньги приличные женские сапоги не купишь! И не надо этих пошлых игр в дьяволиаду. Я не Булгаков, а ты не Воланд.

– Что ты на меня накинулся! Я всего лишь советую, решать тебе. Можно договориться и насчет оплаты за тираж.

Он сделал паузу, потом решительно заявил:

– Да, я не Воланд, а ты не Булгаков, но мне не хотелось бы стать героем пошлого детективчика, в котором мой дедушка якобы сумел обвести этих чертиков вокруг пальца, папочке пришлось сменить фамилию, а я буду выставлен этаким живоглотом, сосущим кровь из несчастных литераторов…

Я сел – без спросу, без разрешения, чего, в общем, не позволял себе в присутствии Клепкова.

Отказали ноги. Круг, в который эти господа замкнули меня, показался мне практически неразъемным. Лапы у них оказались длинными, к сотрудничеству они ухитрились привлечь убитую горем вдову, не говоря о самом Гакове в компании с романтической Маргаритой. Давление на душу превышало все возможные пределы.

Между тем Клепков как ни в чем не бывало, продолжал делиться:

– Что касается смены фамилии, это было трудное решение! Перемена паспорта папаше была как нож в сердце, но дед настоял. Буквально заставил! Только не надо этих антисемитских штучек! У меня в роду всего понамешано – как, впрочем, и у Воланда. Кстати, это именно он разделил языки в Вавилоне. Вот уж грохоту было. Сколько невинных душ, собравшихся взглянуть на поднявшуюся к небесам Вавилонскую башню, погибло. Конечно, не по собственной инициативе. Был голос свыше – попробуй не подчиниться, вмиг законопатят на самое глубокое дно самого глубокого ущелья.

Клепков улыбнулся.

– Вот примерно в таком разрезе…

Я прочистил горло и спросил:

– Хорошо, в таком случае скажи, каким образом твой дед сумел утаить телеграмму, посланную Бегемотом, когда все печатные материалы, связанные с пребыванием Воланда и компании в Москве, исчезли. Растворились, так сказать, в воздухе?

– Ты и до этого добрался? Поздравляю. Наверное, Погребельского работа. Ты этого мелкого беса особо не слушай. Стас соврет, недорого возьмет, но в этом случае он прав – такие слухи про моего деда ходили. А насчет телеграммы сам догадайся. Если не догадаешься, подскажу, но только если оставишь меня в живых и договоримся об издании. Тут такие дела наворачиваются…

* * *

Дома я долго и тупо разглядывал подсвеченную городскими огнями тьму.

Истина открылась сразу и наотмашь – меня опять развели! Об этом впопыхах не расскажешь. Ко всем мистико-историческим причудам добавилось откровенное предательство.

Мне стало не по себе – с трудом верилось, что Нателка оказалась продажной тварью, проникшей в булгаковское литературоведение по заданию «либеральных писак». Оказывается, враги окружают меня со всех сторон. Подслушивают, следят с телевизионного экрана, прячутся за утюгом… Бесшумно подкрадываются сзади…

Я рывком обернулся. В комнате царил полумрак, история в обнимку с литературой спали по разным углам…

От ипохондрии меня оторвало мяуканье за окном.

Я перевел дыхание – вот до какого бреда можно докатиться, общаясь с господином Гаковым!

Вышел на балкон.

Друзья из кошачьего племени явились поддержать меня в трудный момент. Ближе других сидел на задних лапках по-детски храбрый котенок. Поодаль громила в черной шкуре, с противоположной стороны – белый котяра. Оба пристроились поближе к кустам, чтобы в случае чего шмыгнуть в темноту.

Мало ли?!

Увидев меня, котенок пискнул. Я не мог обмануть его ожидания, как, впрочем, и надежды библейских посланцев, чье мурлыканье способно утихомирить любую душевную боль, снять отчаяние, вернуть веру в издателей.

Сначала метнул колбасу черному мордастому чудовищу – ему только примуса между лап не хватало, – затем отправил на поиски еды божественного покровителя Египта, и, наконец, поделился сосиской с котенком, терпеливо ожидавшим гуманитарной помощи.

…могу представить, что испытал Булгаков, когда Елена Сергеевна призналась, что его никогда не выпустят за границу.

Когда и где это случилось?

Ответ был спрятан в груде разложенных, разбросанных и еще упрятанных в папки документов, копаться в которых у меня уже не было ни сил ни желания. Хотелось закончить эту мистико-перестроечную историю.

В конце концов, что я теряю?

Рылеев вообще не в счет и на «могиканах» свет клином не сошелся! Есть еще «ирокезы», «будетляне», «филистимляне», «скифы», «грамотеи», «азбукиане», «браванты плюс».

Издательств теперь расплодилось столько, где-нибудь да наскребу договор. Сбацаю что-нибудь детективное, пересыплю нескончаемую стрельбу и погоню любовно-шоколадной стружкой в стиле Погребельского.

Вы требуете душещипаний?

Будут вам душещипания.

Все так делают… это не я такой, это жизнь такая… кто не успел, тот опоздал… не хочешь петь, не пей… не надо меня агитировать, лучше помогите материально… Ни с Клепковым, ни с Рылеевым я договор не подписывал, так что взятки с меня гладки. Можно со спокойной совестью умыть руки.

Нателке заплачу положенное – и прощай навеки!

Неужели я хуже Погребельского?.. Неужели не смогу сочинить что-нибудь вроде: «Ее тело было возбу́ждено креативными ласками агента национальной безопасности Вислохуила Рубиндера».

В случае чего продам люстру.

…материалы верну Рылееву.

…но что-то оставлю себе. Например, отпечатанную на Лубянке копию знаменитого телефонного разговора, состоявшегося между озабоченным вождем и опальным сочинителем.

С входящим номером, грифом, подписью.