Читать книгу "Титаник. Рождение и гибель - Алексей Широков"

«Уайт Стар» имела правило, по которому на ее кораблях каждое воскресенье проводились шлюпочные учения, но это «правило» давно уже стало «исключением». То воскресенье не выбилось из этого ряда – учебную тревогу отменили из-за сильного ветра, хотя он и довольно быстро стих, а если и дул, то только за счет движения самого «Титаника».

Поскольку спасательных шлюпок было меньше, чем пассажиров, учения могли бы принести больше вреда, чем пользы, зародив во многих пассажирах неуверенность за свою судьбу. Английские законы вообще шлюпочных тревог не предусматривали. Штивщик Джордж Кэвелл сообщил на пятый день британского расследования, что он в таких учениях на кораблях «Уайт Стар» никогда не участвовал, кроме единственного раза, когда корабль стоял в нью-йоркской гавани (то есть когда пассажиров не было и ни у кого не возникло бы чувства тревоги).

Судно шло ходко. Винты вращались с частотой 75 оборотов в минуту, скорость составляла 22,5 уз. Пока пассажиры наслаждались безветренным и мирным путешествием, капитан Смит запланировал повышение скорости парохода до максимальной. В воскресенье 14 апреля топились 24 из 29 котлов, и вскоре ожидался пуск в работу остальных. Хотя позднее Брюс Исмей отрицал факт своего приказания о повышении скорости, он, без сомнения, знал о намерениях капитана, поскольку они входили в общий план оценочных испытаний, согласованный еще до начала рейса.

Позже против Исмея выдвигались обвинения, будто бы он заставил Смита «разгоняться», чтобы в первом же атлантическом рейсе «Титаника» завоевать «Голубую ленту». Мягко говоря, это не может соответствовать действительности, учитывая осведомленность Исмея в скоростных характеристиках «Титаника», – он никогда не развил бы 26 уз., которые дала «Мавритания». Кроме того, прибытие в порт раньше расписания в ночь вторника 16 апреля было невыгодно и по практическим соображениям, ведь в этом случае судну будет сложно швартоваться и придется отложить до утра торжественную церемонию встречи. Вероятно, Исмей желал перекрыть скоростной рекорд «Олимпика» (22,75 уз.).

В номере газеты «Нью-Йорк Таймс» от 15 апреля 1912 г. можно найти маленькую заметку «Уайт Стар Лайн», почти похороненную под сообщениями о трагедии. Ее текст передал в издательство Исмей уже с борта «Титаника» после того, как скорость хода была увеличена: лайнер прибудет в Нью-Йорк не в среду 17 апреля, а в 16 часов вторника, 16 апреля. Если подобное и случилось бы, то долго удерживать высокую скорость «Титанику» было не под силу – угля на борту было в обрез.

Этот вопрос сильно волновал капитана Смита, ведь без угля «Титаник» станет неуправляем и окажется беспомощной игрушкой в океане. Капитан хотел заставить Исмея отказаться от дальнейшего повышения скорости, но сделать это тактично. Поэтому он передал своему работадателю радиограмму, полученную днем от «Балтика». Долгое время этот поступок Смита расценивался неоднозначно. Сообщение о ледовой обстановке было, конечно, важно, но о ней Смит был осведомлен. Гораздо существеннее для капитана оказалось известие от танкера «Дойчланд», который сжег весь уголь и беспомощно дрейфовал в океане, не способный продолжить свой путь и представляя серьезную опасность для других судов. Все это Смит и постарался объяснить Исмею. Ведь директор «Уайт Стар» не хочет, чтобы его «Титаник» привели в Нью-Йорк на буксире, как посмешище для всего света. Сделал Исмей надлежащие выводы или нет, могло проясниться только на следующий день плавания.

После полудня заметно похолодало, и пассажиры покинули палубные кресла, отдав предпочтение комфортному теплу просторных салонов. Раздвижные окна «Кафе Паризьен» были закрыты, но это не мешало юным влюбленным, сидящим на красных и коричневых подушках плетеных кресел, наслаждаться видом океана через большие окна в латунных рамах.

В читальном зале первого класса пассажиры мирно листали книги и свежие номера журналов. Библиотека контрастировала с атмосферой, царившей в курительном салоне. Здесь полным ходом шла игра в вист, бридж и покер. Один из игроков жульничал, поскольку был профессиональным шулером, путешествовавшим с одного парохода «Уайт Стар» на другой.

В главном салоне трио из судового оркестра исполняло популярные мелодии: музыку из оперетт, вальсы Штрауса, салонные пьесы и совсем юный тогда регтайм. Гул разговоров прерывался случайным смехом, стуком чашек и звоном бокалов. Дети играли в крытом променаде по соседству с библиотекой второго класса. Она прекрасно подходила для коротания времени в тот холодный апрельский вечер.

Одна за другой на небе высыпали звезды, словно зажглись тысячи далеких окон, и вскоре пустота небосклона заполнилась сияющими небесными телами. Падение температуры загнало внутрь мужчин, женщин и детей третьего класса. Последние без всякого разрешения стюардов использовали трапы и коридоры нижних палуб под свои забавы, создавая там веселую и беззаботную атмосферу.

Конечно, главными событиями дня были выходы и общение пассажиров до и после обеда. Пассажиры первого класса одевались к обеду официально: мужчины в смокингах с черными бабочками, дамы облачались в самые элегантные вечерние платья. Было важным оказаться замеченным во время выхода к обеду, поэтому пассажиры из кают на нижних палубах поднимались на лифте на верхнюю площадку центральной лестницы и пешком спускались вниз, в холл ресторана на палубе «D». Здесь они встречались с новыми друзьями, с которыми познакомились днем и выпивали, перед тем как отправиться на обед.

После обеда оркестр продолжал играть и начинался бал, но по правилам «Уайт Стар Лайн» в день отдохновения (воскресенье) балов не проводили. Официоз во втором классе был мягче, а в третьем вообще царила неформальная атмосфера и пассажиры рано ложились спать.

Роскошный закат стремительно превратился в прозрачную безлунную ночь, с наступлением которой впередсмотрящим приказали особенно пристально следить за айсбергами и дрейфующим льдом. Среди членов команды «Титаника» были шесть человек, в обязанности которых входило наблюдение за морем. Они работали попарно в «вороньем гнезде»[24] – небольшая огороженная площадка на фок-мачте в 15 м над палубой бака. Их вахта длилась два часа, давая им четырехчасовой перерыв между сменами.

Вахтенные помощники «Титаника» имели привычку лично следить за обстановкой с открытой части мостика, особенно в сложных навигационных условиях. Поэтому двух впередсмотрящих вполне хватало. Известно, что Фредерик Флит передавал предупреждения об опасности три раза за получасовой промежуток, предшествовавший столкновению. Эти сигналы вахтенными помощниками были признаны ложными. Дело в том, что «воронье гнездо» было открыто всем ветрам, и, даже если воздух был неподвижен в ночь катастрофы, движение корабля со скоростью 22 уз. означало, что впередсмотрящему постоянно дул в лицо морозный ветер со скоростью 11 м/с. От этого глаза у него не могли не слезиться и ему время от времени приходилось прятаться от ветра за бортик. В этот момент «Титаник» двигался вслепую.

На борту торговых судов в обычную практику вошло назначение дополнительных впередсмотрящих, особенно на пост в носовой части, когда возникала опасность встречи со льдом. Такого впередсмотрящего на «Титанике» не было. Однако первый помощник Мэрдок приказал закрыть грузовой люк на палубе бака, чтобы свет не мешал наблюдать за обстановкой с мостика и из «вороньего гнезда».