Читать книгу "Русская история на пальцах. Для детей и родителей, которые хотят объяснять детям - Сергей Нечаев"

И тут же стали говорить, что он трусливо бежал. Да не просто бежал, а постыдно – переодевшись в женское платье.

И так не просто говорили – об этом написал в стихах Маяковский:

Завтра, значит.Ну, несдобровать им!БытьКеренскомубиту и ободрану!Уж мыподымемс царевой кроватиэтусамуюАлександру Федоровну…

Кто не знает, Александра Федоровна – это жена императора Николая II. И здесь у Маяковского идет игра слов: Керенского ведь звали Александром Федоровичем.

Между прочим, сам Керенский за кордон

Перебрался в платье женском, миль пардон…

А это уже куплеты из популярного кинофильма «Корона Российской империи, или Снова неуловимые». Вы его видели? Там еще Армен Джигарханян блестяще играет штабс-капитана Овечкина.

Кому-то явно хотелось раз за разом выставлять Керенского в нелепом и жалком виде…

КСТАТИ

А вы знаете, почему социалистическая революция в России называется Великой Октябрьской, а ее годовщина у нас отмечается 7 ноября? А это все потому, что в 1917 году еще использовался юлианский календарь. Он теперь называется «старым стилем». А «новый стиль» (по григорианскому календарю) был введен 26 января (8 февраля) 1918 года – «в целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени». Вот и получается, что Временное правительство было свергнуто в ходе вооруженного восстания 25–26 октября по старому стилю и 7–8 ноября по новому стилю.

Однако факт остается фактом – кумир Февральской революции смог каким-то образом исчезнуть и уйти от расправы!

Так как же ему это удалось на самом деле?

Действительно, 25 октября (7 ноября) 1917 года, примерно к одиннадцати часам, глава Временного правительства А.Ф.Керенский ускользнул из Зимнего дворца в расположение штаба Северного фронта во Пскове.

Но не было никакого женского платья – это все выдумка.

* * *

В своих воспоминаниях А.Ф.Керенский потом описал это так:

«Большевики прислали форменный ультиматум с требованием покинуть дворец под угрозой беспощадных репрессий. Делегаты просили указаний, заявляя при этом, что огромное большинство их товарищей готово исполнить свой долг до конца, если только есть какая-нибудь надежда на подход каких-либо подкреплений… В этих условиях было очевидно, что только действительное появление через самое короткое время подкреплений с фронта могло еще спасти положение.

Но как их получить? Оставалось одно: ехать, не теряя ни минуты, навстречу эшелонам, застрявшим где-то у Гатчины».

Да, Керенский рассчитывал найти в окрестностях Петрограда вызванные с фронта верные Временному правительству части. Впрочем, как потом выяснится, их не оказалось ни в Гатчине, ни во Пскове.

А.Ф.Керенский утверждает:

«Посоветовавшись с министрами Коноваловым и Кишкиным (к этому времени подоспевшим), переговорив с некоторыми оставшимися верными присяге офицерами штаба, я решил прорваться через все большевистские заставы и лично встретить подходившие, как мы думали, войска.

Прежде всего, для этого нужно было среди белого дня проехать через весь город, не возбуждая подозрения разбросанных повсюду большевистских войск и караулов красной гвардии. Это было самым трудным… После некоторого размышления решили идти напролом: чтобы усыпить всякую неосторожность, будем действовать с открытым забралом. Я приказал подать мой превосходный открытый дорожный автомобиль. Солдат-шофер был у меня отменно-мужественный и верный человек. Один из адъютантов объяснил ему задачу. Он, ни секунду не колеблясь, ее принял. Как назло, у машины не оказалось достаточного для долгого пути количества бензина и ни одной запасной шины. Предпочитаю лучше остаться без бензина и шин, чем долгими сборами обращать на себя внимание. Беру с собой в дорогу кроме двух адъютантов еще капитана Кузьмина… и его штаб-офицера. Каким образом, не знаю, но весть о моем отъезде дошла до союзных посольств. В момент самого выезда ко мне являются представители английского и, насколько помню, американского посольств с заявлением, что представители союзных держав желали, чтобы со мной в дорогу пошел автомобиль под американским флагом. Хотя было более чем очевидно, что американский флаг, в случае неудачи прорыва, не мог бы спасти меня и моих спутников, и даже, наоборот, во время проезда по городу мог бы усилить к нам ненужное совсем внимание, я все-таки с благодарностью принял это предложение, как доказательство внимания союзников к русскому правительству и солидарности с ним».

После этого, пожав в последний раз руку министру Н.М.Кишкину, взявшему на себя на время отсутствия Керенского руководство обороной Петрограда, Александр Федорович с самым беззаботным видом сошел вместе со своими спутниками во двор. Там они сели в автомобиль.

Как подтверждает Керенский, «тут оказалась кстати американская машина».

Все-таки американский флаг, дипломатическая неприкосновенность и все такое…

* * *

А ведь ситуация и в самом деле складывалась драматическая и опасная для жизни.

Об этом свидетельствуют воспоминания генерала П.Н.Краснова:

«Утром 1 ноября вернулись переговорщики и с ними толпа матросов. Наше перемирие было принято, подписано представителем матросов Дыбенко, который и сам пожаловал к нам. Громадного роста, красавец-мужчина с вьющимися черными кудрями, черными усами и юной бородкой, с большими темными глазами, белолицый, румяный, заразительно веселый, сверкающий белыми зубами, с готовой шуткой на смеющемся рте, физически силач, позирующий на благородство, он очаровал в несколько минут не только казаков, но и многих офицеров.

– Давайте нам Керенского, а мы вам Ленина предоставим, хотите ухо на ухо поменяем! – говорил он, смеясь.

Казаки верили ему».

Чтобы было понятно, Павел Дыбенко был матросом Балтийского флота. А с апреля 1917 года он уже руководил «Центробалтом» (Центральным комитетом Балтийского флота). Он принимал самое активное участие в антиправительственном выступлении в июле 1917 года в Петрограде, а потом – в подготовке к Октябрьскому вооруженному восстанию. В октябрьские дни Дыбенко руководил революционными моряками, потом командовал красными отрядами в Гатчине, арестовывал генерала П.Н.Краснова.

Так вот казаки генерала Краснова верили Дыбенко. И они пришли к своему атаману и заявили, что требуют обмена Керенского на Ленина, которого они тут же у Зимнего дворца и повесят.

– Пускай доставят сюда Ленина, тогда и будем говорить, – сказал генерал Краснов казакам и выгнал их от себя. Но около полудня за ним прислал Керенский. Он узнал о ходивших разговорах и страшно волновался. И он просил, чтобы казачий караул у его дверей был заменен караулом от юнкеров.

– Ваши казаки предадут меня, – с огорчением сказал Керенский.