Читать книгу "Президент заказан. Действуйте! - Сергей Зверев"

Появившиеся после грамотно составленной Логвиновым жалобы на одиночное содержание подследственного соседи Холезина были не какими-то татуированными блатарями, синими, как амурские волны, не маньяками, убийцами, громилами, наркоманами да злостными хулиганами. Воровские «понятия» были совершенно чужды этим людям, ожидающим приговора по относительно «интеллигентным» статьям: финансовые махинации, фальшивомонетничество, компьютерное мошенничество... К тому же сокамерники демонстрировали знаменитому соседу явное сочувствие – мол, дело «Лукоса» сфабриковано Кремлем, не падай духом, если бы ты выдвинул свою кандидатуру в президенты, мы бы обязательно проголосовали за тебя!

В таких относительно человеческих условиях Холезин чувствовал себя более-менее комфортно. И лишь хождение бесконечными бутырскими коридорами вгоняло его в депрессию; геометрически замкнутое пространство и специфический тюремный запах лишний раз напоминали о его теперешнем статусе.

Вот и теперь, отправляясь на встречу с адвокатом Логвиновым, бывший олигарх невольно ощущал в себе упадок сил. Правда, как он надеялся – временный. Ведь эта встреча была особой, от нее зависело не только будущее Холезина, но и многое-многое другое...

– ...лицом к стене, – негромко проговорил конвоир, открывая дверь комнаты для свиданий. – Вперед!

При виде вошедшего Дмитрий Антонович поднялся и, улыбнувшись немного натянуто, протянул клиенту руку.

– Здравствуйте. Рад вас видеть.

– Я тоже. Хотя с большим удовольствием встретился бы с вами в другом месте и при других обстоятельствах.

– Надеюсь, такой день скоро настанет, – Холезин пристально вглядывался в лицо защитника, пытаясь определить, что за новости он принес на этот раз.

Однако тот не спешил встречаться с клиентом взглядом. Поставив портфель на стол, Логвинов извлек увесистую папку.

– Что-то выглядите вы плохо... С лица осунулись. Ничего – прорвемся. Садитесь, пожалуйста.

– Я и так сижу, – арестант уселся за привинченную к полу табуретку, внимательно осматриваясь. – Главное, чтобы у вас все было хорошо.

Всякий раз для свиданий с адвокатом администрация предоставляла новую комнату. Видимо, таким образом руководство Бутырки давало понять, что беседы подследственного и его защитника не прослушиваются. Впрочем, Логвинов и Холезин не отличались наивностью, и потому старались не говорить о важных делах вслух. Разговоры же о линии защиты, особенностях будущего процесса и прочих юридических нормах к особо секретным не относились: о чем еще говорить адвокату с подследственным, как не об уголовном праве?!

Дмитрий Антонович доброжелательно блеснул очками в тонкой золотой оправе и неторопливо раскрыл папку:

– Генеральная прокуратура и сама не знает, чего хочет. Они, видимо, Уголовно-процессуального кодекса никогда в руках не держали. Следственное производство прошло с огромным нарушением процессуальных норм. Налицо – подмена понятий. Вот, смотрите: в декларации ваши менеджеры писали, что «Лукос» и его дочерние структуры добывали не нефть, а «скважинную жидкость». И эта формулировка была принята безоговорочно... И, заметьте, теми же самыми структурами, которые теперь настаивают на обратном! Все те же люди, все те же подписи...

– Я еще не успел ознакомиться со всеми материалами уголовного дела! – напомнил арестант.

– Вот я о том и говорю! Кстати, некоторые средства массовой информации уже поспешили назвать вас вором, жуликом и преступником. А ведь до вступления решения суда в законную силу никто не имеет права заявлять, что тот или иной человек совершил уголовно наказуемое деяние. Я, как вы понимаете, прежде всего имею в виду налоговое мошенничество, которое вам вменяется. Таким образом...

Продолжая сыпать цифрами, датами и специальным юридическим жаргоном, Логвинов незаметно извлек из кармана записку, прошитую суровой ниткой – ту самую, полученную им вчера вечером от Юрия Чудина на станции метро «ВДНХ». Сухие пальцы Дмитрия Антоновича аккуратно расправили бумагу и протянули ее Холезину. Тот мгновенно накрыл листок ладонью, положил к себе на колени и прочитал под столом; ведь в этой комнатке с забранным решеткой окном могли быть установлены не только прослушивающие устройства, но и подглядывающие...

Несомненно, новость была именно та, которую бывший глава «Лукоса» так долго ждал. Лицо его мгновенно просветлело.

– Дмитрий Антонович, у вас сигарет нету? – спросил он, стараясь вложить в свои интонации как можно больше обыденности. – Я свои в камере забыл.

Логвинов не курил, однако сигареты носил с собой всегда: человек, всю жизнь занимавшийся уголовным правом, понимает, что означает курево для его клиентов.

– Прошу.

– Спасибо, – смяв записку, Холезин положил ее в пепельницу и поджег, и лишь после этого прикурил, с удовольствием затянувшись.

– Вот вам ручка, вот лист бумаги, – как ни в чем не бывало, продолжал адвокат. – Пожалуйста, напишите мне подробно, кто, когда и при каких обстоятельствах впервые заявил, что «Лукос» занимается не «скважинной жидкостью», а именно нефтью...

Дорогущий «паркер» с золотым пером лег на мелованный лист бумаги. Прикрыв лист рукой, подследственный вывел только одну фразу: «Срочно организуйте пресс-конференцию, активизируйте американских и западноевропейских акционеров».

Сложив листок, он протянул его собеседнику.

– Дмитрий Антонович, – произнес Холезин, не в силах удержаться от улыбки. – Мне кажется, что в свете вновь открывшихся обстоятельств так называемое «дело „Лукоса“ наверняка зайдет в тупик. На суде государственному обвинению придется или отыгрывать ситуацию назад... или же никакого суда вообще не будет. Или же меня амнистируют прямо в зале суда. Или же признают явную политическую составляющую процесса...

Листок, подписанный арестантом, был прочитан Логвиновым на коленях под столом, после чего немедленно сожжен в пепельнице.

– Вы хотите сказать, что налоговые претензии будут признаны необоснованными? – Естественно, адвокат прекрасно понял откровенную двусмысленность последней фразы, однако ничем этого не выдал. – Боюсь, это невозможно без соответствующего решения суда. Если вы, конечно, имеете в виду активы «Лукоса».

– Вновь открывшиеся обстоятельства кардинально изменят расстановку сил, – почти открытым текстом продолжил бывший нефтяной олигарх. – К тому же общественное мнение наверняка изменится, когда станет очевидным, что ни о каком споре хозяйствующих субъектов речи и быть не может. Впрочем, все честные люди и так на нашей стороне. Я это по своим сокамерникам знаю...

Концовка встречи прошла несколько скомканно. Холезин, глядя на толстую решетку окна, улыбался своим мыслям. Логвинов же продолжал бубнить про «презумпцию невиновности», про то, что «закон не имеет обратной силы» и даже про нормы «римского права», принятые всеми цивилизованными государствами.

– Да какое еще «римское право»! – неприязненно перебил Холезин. – Тут одно только право: право сильного. Ладно, Дмитрий Антонович, спасибо вам большое. Если вас не затруднит – сообщите семье, что у меня все в порядке. Жив, здоров, очень рассчитываю в самое ближайшее время быть освобожденным прямо в зале суда. Только не говорите, что находите меня уставшим и осунувшимся...