Читать книгу "Победители чудовищ - Джонатан Страуд"

То ли из-за того, что Арнкель выглядел таким хрупким, то ли из-за того, что говорил таким тоном, Халли внезапно захотелось ответить как следует и порадовать отца.

— Я думаю, — медленно ответил он, — что убийца не оставил никаких улик и установить, кто он такой, не удастся. У Олава, несомненно, было немало врагов. Многие желали ему смерти, и подозреваемых — море. Это не должно нас заботить. Папа, как ты себя чувствуешь?

— Да все в порядке, просто зима надвигается. Никогда не любил зиму. Сын мой, смири свой пыл, и ты станешь гордостью нашего Дома. Еще через пару лет, если будешь добросовестно трудиться, выделим тебе хорошую усадьбу. Ты ведь будешь хорошим мальчиком? Вот и славно.

Мать Халли положила руку на плечо Арнкеля. На лице у нее отражалась тревога, ее взгляд, когда она посмотрела на Халли, был по-прежнему жестким. Наконец она сказала:

— Я надеюсь — ради нас всех, — что ты не ошибаешься. Чрезвычайно важно, чтобы ты как следует представил наше дело перед законоговорителями.

— Я буду хорошим свидетелем, мама.

— Хорошо. Можешь идти.

— И последний вопрос, — сказал Арнкель, когда Халли уже направился к двери. — Ты не видел моего ножа — ну знаешь, того, самого острого?

Халли опустил голову.

— Отец, это я его взял… Я его потерял.

Арнкель вздохнул и закашлялся.

— Всыпать бы тебе… но я уже все вожжи о тебя истрепал. Ступай, мальчик, и не говори никому об этом разговоре.

Халли вышел через чертог, где висели сокровища Свейна, серые от пыли. Шкатулка, в которой раньше лежал серебряный пояс, стояла на той же полке. Халли все собирался положить пояс на место, но до сих пор не успел это сделать. Пока что пояс вместе с поддельным троввским когтем хранился в тюфяке на его постели. Он непременно положит его в шкатулку, когда выберет время, когда люди позабудут о его исчезновении и перестанут обращать на него внимание.

К несчастью для Халли, торговцы, что принесли вести о событиях в нижней долине, успели поговорить не только с Арнкелем и Астрид. Люди снова заинтересовались тем, где пропадал Халли, и сделали свои выводы.

— Ходят слухи, — говорил Грим-кузнец, утирая с бороды пивную пену, — что Олава Хаконссона выволокли из собственной постели и перерезали ему глотку! А потом подожгли его труп и так бросили в качестве вызова его родне!

— А ведь Олав был не слабак, мы все это знаем! — шепотом добавил Эйольв. — Представляете, какая силища была нужна, чтобы совершить такое убийство?

— А посмотреть на этого мальчишку — так ведь и не подумаешь…

— Да уж. Маленький, с виду слабосильный…

Болли-пекарь с важным видом покачал головой.

— Да, но вы видели, как он вкалывает в овчарне? Видели, как он молотком машет? Видели, сколько злости он вкладывает в каждый удар? Это даже страшнее, что он такой щуплый. Будь он крупным, сильным мужиком, оно было бы понятнее, это как-то естественно. А так просто мурашки по коже. Ему палец в рот не клади!

— А помните его двоюродного деда, Энунда? — спросила Унн-кожевница. — Он, говорят, был точно такой же. Щуплый, в чем душа держится, но уж как разъярится — тогда берегись! Ему ничего не стоило голыми руками человеку шею свернуть.

— Хотелось бы мне знать, как парень в Дом-то проник! Видели бы вы эти стены! Небось всполз по ним, как паук какой.

— Тут без колдовства не обошлось…

— Нет, ему точно палец в рот не клади!

И вскоре Халли обнаружил, что люди умолкают, когда он проходит мимо, и странно смотрят ему вслед, и о чем-то шепчутся так, чтобы он не слышал. К его изумлению, взрослые начали обращаться с ним с неуклюжей, даже опасливой почтительностью, в то время как ребятишки помладше ходили за ним по пятам и таращились на него из-за угла или из кустов.

— Что с ними творится? — спросил он однажды утром у Лейва с Гудню, сидя в чертоге. — Сейчас трое пацанов подглядывали за мной, когда я сидел в нужнике! Поднимаю голову — они захихикали и бежать! Что они все, с ума посходили, что ли?

— А что тебе не нравится-то? — буркнул Лейв. С тех пор как распространились эти слухи, Лейв держался с Халли обидчиво и настороженно. В последнее время Лейва частенько видели у бочонка с пивом, где он сидел над чашей, погруженный в тяжкие раздумья. — Ты ведь всегда этого и хотел, разве нет?

— Чего я хотел?

Брат горько расхохотался.

— Прославиться, вот чего! Уж передо мной-то не надо разыгрывать невинного младенца.

— Я и не разыгрываю! — нахмурился Халли. — Но я…

— Прошу тебя, Халли, довольно ложной скромности, — сказала Гудню. Она в последние несколько дней тоже переменилась к нему и сделалась несколько более любезна, чем обычно. Казалось, она впервые по-настоящему обратила на него внимание. — Олав получил по заслугам. Все так думают.

— Кто его оплакивать-то станет? — проворчал Лейв. — Уж не я, во всяком случае.

— И не я, — сказала Гудню. — И не наш бедный папочка. Мы все рады, что ты его убил.

— Но я…

— Как ты это сделал-то? — спросил Лейв. — Отцовским ножом, да?

— Да нет! Я…

— Удавкой, значит, придушил? Я так думаю, ты застал его врасплох. Все-таки он для тебя был чересчур силен.

— А я слышала, что его сожгли заживо, — сказала Гудню. — Ужас какой, правда, Лейв? Хоть он и Хаконссон…

— Ну а ты чего ждала, когда двое убийц сводят счеты?

Халли закатил глаза, замахал рукой.

— Послушайте, на самом деле все было совсем не так!..

Лейв жестом остановил его.

— На самом деле мы вовсе не хотим знать, как именно ты это сделал. Это жуткая история, и дело с концом. Ты, главное, смотри, чтобы не сплоховать на суде на той неделе. Это самое важное. Лишняя земля нам нужна позарез.

Несколько дней спустя они отправились на суд Совета, где должно было разбираться дело об убийстве Бродира. Суд должен был состояться на нейтральной территории, в Доме Рюрика, расположенном напротив Дома Свейна. Халли, обрадованный избавлением от гнетущей домашней атмосферы, ехал на суд с матерью и братом и с пятью людьми из их Дома. Отец поехать не смог: кашель усилился и он слег в постель с лихорадкой.

Поездка заняла не более трех часов. Дом Рюрика оказался приятным небольшим поселком, стоящим среди зеленых полей, неподалеку от шумной реки. Здесь, как и в Доме Арне, не сохранилось троввских стен — вместо этого Дом был окружен садами, в которых стояло множество ульев. Это и был источник меда, которым славился Дом. В чертоге, более высоком и массивном, чем большинство других чертогов долины, царило оживление; сквозь стеклянные окна были видны зеленые одеяния вассалов Рюрикссонов и нарядные костюмы знатных господ со всех концов долины.