Читать книгу "Все дело в платье - Татьяна Веденская"

– Маша, Маша! – прошептал Николай, бледный и неподвижный. Маша замолчала и посмотрела на него, даже не пытаясь скрыть отчаяния. Затем она развернулась и вышла из переговорной.

Глава 19

Традиционная для 26 % женщин

Решение пришло спонтанно, почти в ту же минуту, что за Машей закрылась дверь переговорной. Она слетела вниз по лестнице, побежала по коридору, завернула в женский туалет – единственное место, где ее точно не достанет Николай Гончаров. А чтобы он не достал, стало сейчас самым главным, жизненно важным обстоятельством, от которого зависело буквально все. Стоит ей сейчас увидеть его, дать ему говорить, напеть ей что-нибудь в уши, как тем сиренам, что убивали моряков, как она сломается. Вся ее твердость – прозрачный лед над талой водой, надави посильнее, и растрескается, провалится в море сомнений и растворится в мечтах о счастливой жизни. Что же теперь будет?

Она станет матерью. Эта мысль обожгла, как нечаянное прикосновение к раскаленной плите. Матерью-одиночкой. Да-да, вот то, чем Маша станет. Вернее, кем. Какой театр абсурда, какой жалкий финал комедийной пьесы! Мама убьет ее и побежит к Гончарову вымаливать для нее прощения. Отец – тот поймет, наверное, он всегда лучше понимал Машу. Но и он поднимет удивленно брови и спросит таким спокойным, но саркастическим тоном, в котором написаны его любимые «Трое в лодке, не считая собаки»:

– Из-за парка? Серьезно? Думаешь, парк оценит такую жертву?

– Маша, ты здесь? – голос принадлежал Николаю. Он что, припрется в женский туалет? Впрочем, с него станется. Он способен на все, а ведь он даже не знает еще о том, что Маша беременна. Никто не знает… кроме Степочки. Маша подняла ноги так, чтобы их нельзя было увидеть, заглянув под дверь кабинки. Она сидела на прикрытом крышкой унитазе, как птица на насесте, подтянув ноги к носу – тихо-тихо, не шевелясь. – Маша, ответь, пожалуйста.

– Да она убежала, наверное, – второй голос принадлежал Гусенице. Маша сжала губы, а кулаки сжались сами собой. Нужно во что бы то ни стало сохранить тайну о ребенке от Гончарова. Как? Черт его знает! Нужно подумать. Нужно понять, сколько времени понадобится Николаю Гончарову, чтобы забыть Машу. Да, забыть. Конечно, он сможет. Маша вспомнила, как холодно Николай держался после их первой ссоры, как смотрел не на Машу, а сквозь нее, даже не желая объясниться. Если она теперь просто исчезнет со всех его радаров, он не станет возиться. Просто продолжит жить.

Маша сидела в туалете, пока какое-то внутреннее чувство не сказало ей, что Гончарова уже, наверное, нет в офисе. Она дождалась, пока в трех соседних кабинках никого не будет, вышла из своего укрытия, подошла к умывальнику и долго брызгала на горячее и красное от слез лицо холодную воду. Потом она выскользнула в коридор и быстро, еще до того, как кто-то обратил на нее внимание, дошла до серверной. Люди продолжали работать, понятия не имея о том, какая драма разворачивалась в двух шагах от них.

– Ты хочешь что? – вытаращился Степочка, когда Маша озвучила свой план.

– Я не желаю иметь ничего общего с этим человеком, – пробормотала Маша твердо.

– У тебя с этим, как ты выразилась, человеком общий ребенок. Ты не можешь просто так взять и выкинуть его из своей жизни.

– Зато он сможет, – прошептала Маша, бледнея. – Если он меня не найдет, он успокоится и перестанет меня искать. Если он перестанет меня искать, то никогда не узнает, что я была беременна, если он не узнает, что я беременна, то не сможет отобрать у меня ребенка.

– Ну, ты так до чего хочешь договоришься! – рассмеялся Степочка, но рассмеялся невесело. – И, по-моему, это все не очень-то справедливо по отношению к ребенку. У нас и так почти тридцать процентов матерей растят детей без отцов. Видишь, я посмотрел! – и Степочка показал Маше статью из Сети. – Правда, подсчеты усложняются тем, что одни и те же женщины рожают несколько детей. И детей из неполных семей получается больше, чем их родителей. Идиотизм, но они как-то вводят коэффициенты…

– Зачем ты мне это рассказываешь? Я прекрасно понимаю, на что иду. Мир, как видишь, не слишком-то справедлив, – развела руками Маша.

Скрепя сердце, но Степочка согласился помочь. Хороший друг проверяется именно в такие моменты. Он довез Машу до своей квартиры и там выдержал целый бой со своими родителями, объясняя им, что Маша будет теперь жить с ним.

– Я не понимаю! – кричала его мама. – Маша же всегда была твоей подружкой. В смысле, вы никогда… о господи, я не хочу даже продолжать этот разговор. Маша, что же это? Вы решили пожениться?

– Нет, тетя Света, мы не решили жениться. Мы пока… просто так поживем.

– Как в песне, – всплеснула руками мама Степы. – Некоторые женятся, а вы, значит, «так». Степа, мне это не нравится. Совсем не нравится. А что мама Машина, она в курсе?

Машина мама была в курсе, но только крайне ограниченной информации. Маша встретилась с мамой в ресторанчике рядом с парком «Сокольники», она не хотела идти домой из-за параноидальной уверенности, что Гончаров ее тогда найдет.

– Маша, он звонил три раза. Он говорил с отцом. Не отводи глаза, ты не понимаешь, что нельзя вот так рубить сплеча? – говорила мама, поглядывая с жалостью на несчастную, но упорно скрывающую это дочь. Но Маша всегда была упрямицей. Все ее отец: разрешал дочери все, спускал с рук. Николай Гончаров маме нравился, хотя то, как он поступил с парком, и было нехорошо. С другой стороны…

– Он ничего не сказал мне. Я бегала, оформляла бумажки, уговаривала людей. Я жила этим парком, делала все, верила.

– Но, может быть, он не знал? А потом, когда узнал, не смог ничего поделать? Там же решения принимаются на заседаниях этих… ну, советах директоров.

– Он тебе все уши прожужжал, да? – улыбнулась Маша. – Мама, он мог остановить меня. Мог хотя бы попытаться бороться. Ладно, неважно. Я не смогу верить ему, понимаешь, мам?

– Не понимаю я ничего. Николай не плохой человек.

– Я знаю, мама. Но вот ты с папой живешь, и ты знаешь, что он в какие-то самые важные моменты жизни не предаст тебя. Я не знаю… Не скроет, что у тебя отбирают дачу.

– Я ненавижу дачи, – фыркнула мама.

– Не купит машину без твоего ведома и разрешения. И ты тоже – не купишь. Вы вместе, вы уважаете друг друга, вы принимаете вместе решения. А от Николая я теперь не знаю, чего ожидать. Он будет улыбаться, а сам все решит, как ему удобно. Понимаешь?

– Ох, девочка моя, как же ты не понимаешь! Семейная жизнь – она куда сложнее этих простых схем. Все люди, рано или поздно, выкидывают какие-то фортели. И что, сразу разводиться? Ладно, ты по-прежнему не желаешь возвращаться домой?

– Я просто не хочу никаких объяснений, – пояснила Маша. – Дай мне время. Месяц или два. Потом я вернусь.

– Думаешь, он перестанет тебя искать? – спросила мама грустно. Маша ничего не ответила, но мама и сама понимала, что такое вполне возможно. Мужчины переменчивы, непостоянны и быстры на эмоции. Сегодня этот красивый и успешный мужчина безутешно страдает, умоляет помочь найти Машу, а завтра он появится в свете с новой длинноволосой красоткой. Жизнь есть жизнь. Если бы это зависело от Татьяны Ивановны, она бы посоветовала дочери не дурить и, вместо того чтобы бежать от Николая Гончарова, броситься со всех ног ему навстречу. Хороших мужчин, на самом деле, так мало.