Читать книгу "Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» - Юрий Корчевский"

— Логично! Что же не арестуют этого Поганку, коли он злодеяниям способствует?

— Доказательств вины прямых нет. А скорее всего — руки не доходили. Я, собственно, вот зачем пришёл. Мне как с убийцей поступить? По закону его положено арестовать и — в тюрьму. Коли сам сознается — в суд. Будет отрицать всё — на то свидетель есть… — Андрей, кивнув на управляющего, продолжил: —…да и попытать можно.

Князь встал, прошёлся по кабинету.

— Нет, я сам покарать мерзавца хочу. Завтра, после похорон, по русскому обычаю поминки будут. Вот пусть и отпробует того зелья, каким мою жену отравил.

— Так мне его что — не арестовывать?

— Я разве непонятно выразился?

— Более чем. Только тогда пусть управляющий молчит, чтобы челядь не знала.

— Будет молчать, — князь строго посмотрел на управляющего. — Просьба у меня.

— Всё, что смогу, ваша светлость.

— Михаил, ступай — у тебя сегодня ещё много забот, — отпустил управляющего младший Засекин.

Дождавшись, когда управляющий выйдет, князь продолжил:

— Я бы хотел, чтобы Поганка — знахарь этот — и садовник на поминках встретились.

Андрей запротестовал.

— Я не имею права хватать человека без доказательств и везти его сюда.

— Что вы, Андрей! Вы меня не дослушали. Ваше дело — показать моему человеку, где эта крыса живёт, и всё.

— И что с ним будет?

— Вас сильно заботит его судьба?

— Честно говоря, нет.

— Если одним мерзавцем на свете станет меньше, вашему ведомству легче работать будет.

— Последний вопрос, ваша светлость. Я сделал всё, что мог, — нашёл убийцу…

— Вы сделали это быстро и с блеском! — перебил его князь.

— Но я должен ещё доложить о результатах своему начальству.

— Действительно, — задумался князь. — Вот что — я сейчас напишу письмо вашему начальнику. — Он вернулся за рабочий стол и пододвинул к себе стопку бумаги и чернильницу. — Поскольку мышьяк в крови усопшей в Медицинской канцелярии не нашли, то и виновного нет. Пусть сочтут внезапную смерть Марии Владимировны результатом какого-либо заболевания.

— Ой, не положено так, ваша светлость, вряд ли Лязгин поверит.

— Вы дворянин, Андрей?

— Да, ваша светлость.

— Вы же понимаете, речь — о чести рода! Как дворянин дворянину разрешаю рассказать вашему Лязгину всё как есть. Думаю, он меня поймёт и не осудит. А для дела — моё письмо. Вы ведь завели дело, или как там у вас это называется?

— Завели.

— Ну вот, можно его закрыть.

— Как-то это всё странно. Хотя я вас прекрасно понимаю.

Князь подошёл к Андрею, протянул для рукопожатия руку и отдал письмо.

— Позвольте поблагодарить вас, Андрей, за быструю работу. Никогда раньше со службой вашей я не сталкивался и рад, что там есть такие толковые люди. И вот ещё что. На похороны не зову — там будут только родственники и близкие люди, а на поминки приходите обязательно. Надо же вам увидеть финал, торжество справедливости. Придёте?

— Приду — даю слово.

Андрей слегка поклонился на прощание и вышел. По дороге в розыскную экспедицию размышлял, правильно ли он сделал, взяв на себя такую ответственность? А вдруг Лязгин осерчает, узнав о согласии Андрея скрыть действительную причину смерти княгини? Кто он такой? Рядовой служитель юстиц-коллегии — даже не столоначальник.

В общем, в розыскную экспедицию Андрей пришёл в полном смятении чувств. Если Лязгин встанет в позу, самое незначительное, что может произойти, — Андрея сошлют на периферию, исправником в какой-нибудь уезд, а то и вовсе выгонят из экспедиции.

Он ввалился в кабинет Лязгина, забыв даже постучаться. Лязгин озабоченно взглянул на хмурое лицо Андрея:

— Что случилось — на тебе лица нет.

Андрей молча протянул начальнику письмо Игоря Константиновича. Лязгин прочёл его, потом ещё раз и перевёл строгий взгляд на Андрея. У розыскника похолодело в груди.

— А что в Медицинской канцелярии говорят?

— Мышьяка не нашли.

— Акт у них взял?

— Нет ещё.

— Возьми и закрывай дело. А теперь расскажи правду.

И Андрей как на духу рассказал всё. О том, как обошёл аптеки, как увидел садовника, о Поганке, о завтрашних похоронах, не забыв упомянуть об «эксперименте» с собакой.

— Занятная история. А хмурый такой чего?

— Так посвоевольничал я.

— Решение не твоё, а князя. Он грех на свою душу берёт. А закон что? Вот бумага, формально дело можно закрывать, и мы его закроем. Но больше так не делай.

Андрей обрадовался — гроза миновала.

— Теперь иди к докторам, забери акт и закрывай дело.

— Слушаюсь, Иван Трофимович.

Андрей с облегчением поднялся и вышел из экспедиции.

На улице к нему тут же подошёл мужчина в штатском, однако по выправке чувствовалось — офицер.

— Не вы ли будете Андрей Михайлович Путилов?

— Он самый, — удивился Андрей. Подошедшего он не знал.

— У вас сегодня состоялся приватный разговор со светлейшим князем Игорем Константиновичем.

— Совершенно верно.

— Так я тот самый человек, который поможет вам завершить это скорбное дело. Пролётка к нашим услугам.

Ну что же, как в пословице? Назвался груздем — полезай в кузов.

Андрей уселся в пролётку, рядом устроился переодетый офицер.

Ехали молча. Андрей только командовал кучеру: «налево», «прямо», показывая дорогу. Он остановил пролётку недалеко от дома Поганки, дальше прошли пешком.

— Очень правильно, — одобрил офицер его действия. И продолжил: — Ни к чему у самого дома вертеться.

Офицер внимательно осмотрел жилище знахаря и, оставшись удовлетворённым, повернулся к Андрею.

— Вас обратно подвезти?

— Если можно, к Медицинской канцелярии.

— Можно.

Обратно ехали молча. Офицер так и не представился, сохраняя инкогнито, и лишь на прощание пожал руку.

Андрей забрал в канцелярии уже написанный акт исследования и вернулся в экспедицию. Там он подшил акт в дело. Всё, теперь осталось подготовить заключение об отказе в расследовании в связи с естественной смертью фигуранта, и дело можно передать на подпись Лязгину, а потом сдать в архив.

Странная трагедия в княжеском доме нашла свою разгадку. Скоро виновные в смерти молодой княгини предстанут перед князем. Можно и дух перевести, но… Андрей чувствовал себя немного не в своей тарелке. Как ни крути, это — должностной подлог. Но зло должно быть наказано, и оно будет наказано. Это — главный постулат, которым руководствовался Андрей.