Читать книгу "Перемирие между СССР и Третьим Рейхом, или "Мценская инициатива" Сталина - Анатолий Максимов"

Если к марту 1942 года силы в войсках и технике обеих сторон были приблизительно равны, то расчеты показывали: советская военная промышленность наращивала темпы. Как позднее стало известно, за 1942 год советско-германское соотношение в производстве стало: в самолетах – 25 000: 14 000, в танках – 24 000: 6 000, в орудиях – 33 000: 14 000. А ведь советская сторона в этот первый период войны только разворачивала свой военно-промышленный потенциал, причем в глубоком тылу. А это означало, что в условиях «позиционной войны» этот «потенциал» гитлеровской авиации будет недоступен.

Таким образом, на стороне И. В. Сталина, в его активе, был аргумент в пользу стабильности в тылу: наши промышленные мощности готовили военную технику и проводилось обучение войск. В то время как в оккупированных гитлеровскими войсками странах разрасталось сопротивление – саботаж, диверсии, партизанские отряды. На советской территории, оказавшейся под пятой фашистов, оккупационная политика Германии давала катастрофические сбои.

Итак, на фоне сползания Германии в многоаспектную кризисную ситуацию перспектива перемирия с инициативой со стороны Советов, казалось бы, была выгодной для обеих сторон.

Однако это означало, что фактор времени работает на усиление военной мощи Красной армии, для которой военные действия с положительным уклоном только начинались.

И тогда, в условиях кажущегося тактического выигрыша, когда немцы захватили половину европейской части СССР, И. В. Сталин выиграл бы стратегически при перемирии на предложенный срок, февраль – август 1942 года? Тем более что Гитлер начало «Восточного похода» проиграл, и дальше его ожидала война на грани авантюризма.

В содержание документа, предложенного лично Сталиным Германии для перемирия, были внесены пункты дезинформационного характера.

Это вопрос о военном договоре против Англии и США. В то же время сам факт переговоров между немцами и русскими носил характер влияния в том, чтобы заставить союзников по антигитлеровской коалиции «прибиться к одному берегу» – прекратить колебания и приступить к совместным активным действиям против общего врага (но уже без задней мысли в разыгрывании «русской карты»).

Но в наступательной тактике с ее предвидением и упреждением было то, что советская сторона в этой ситуации исходила из факта: угроза вероятного договора СССР с Германией вовсе не входила в планы Запада в условиях Второй мировой войны, ибо западных союзников устраивало, что главные «расходы» в противостоянии трех держав Гитлеру приходятся на Советскую Россию.

И потому, как представляется автору, можно считать, что переговоры между Сталиным и Гитлером стали с советской стороны своеобразной «разведкой боем» в твердости западных союзников идти против Третьего рейха вплоть до окончательного разгрома гитлеровского государства и его союзников, а значит, безоговорочной ликвидации самой идеологии фашизма.

В этой связи характерно задание, которое в конце 1941 года И. В. Сталин ставил главе «легальной» резидентуры Зарубину, направлявшемуся в Нью-Йорк. Именно первым пунктом в указаниях Сталина был вопрос, показывающий глубину недоверия главы нашего государства к союзникам по антигитлеровской коалиции: «следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и вместе не пошли против Советского Союза». И уже потом другие вопросы – о получении сведений о военных планах Гитлера, планах самих союзников, о «втором фронте» и научно-технической разведке.

Тревога И. В. Сталина в отношении Англии, США и Германии имела под собой основание: на его столе лежали сводки разведывательных ведомств – советской госбезопасности и военной разведки.

И еще – извечный вопрос, столь актуальный в сегодняшние время принижения Западом роли Советского Союза и его главы в спасении Европы от фашизма: был ли Сталин военным руководителем и какого уровня? Вот оценки личности И. В. Сталина, высказанные Маршалом Победы Г. К. Жуковым:

«В стратегических вопросах Сталин разбирался с самого начала войны. Стратегия была близка к его привычной сфере – политике, и чем в более прямое воздействие с политическими вопросами выступали вопросы стратегии, тем увереннее он чувствовал себя в них.

В вопросах оперативного искусства в начале войны он разбирался плохо. Ощущение, что он владеет оперативными вопросами, у меня лично начало складываться в последний период Сталинградской битвы, а ко времени Курской дуги уже можно было без преувеличения сказать, что он в этих вопросах чувствует себя вполне уверенным…

Ему как Верховному главнокомандующему не было прямой необходимости разбираться в вопросах тактики. Куда важнее, что его ум и талант позволили ему в ходе войны овладеть оперативным искусством… В ряде случаев он находил и подсказывал интересные оперативные решения… Профессиональные военные знания у Сталина были недостаточными не только в начале войны, но и до самого ее конца. Однако в большинстве случаев ему нельзя было отказать ни в уме, ни в здравом смысле, ни в понимании обстановки. Анализируя историю войны, надо в каждом конкретном случае по справедливости разобраться в том, как это было. На его совести есть такие приказания и настояния, упорные, невзирая ни на какие возражения, которые плохо и вредно сказывались на деле. Но большинство его приказаний и распоряжений были правильными и справедливыми…

А вообще во второй половине войны Сталин не был склонен к поспешности в решении вопросов, обычно выслушивал доклады, в том числе неприятные, не проявляя нервозности…».

Примечание. Это к вопросу о единоличности в принятии решения о начале переговоров с Германией о перемирии в феврале 1942 года. Но если вспомнить, что Сталин стоял у истоков дезинформационной службы госбезопасности еще в 1923 году, то можно с уверенностью констатировать: следов переговоров не сохранилось и не должно было сохраниться. Опыт и право на такое решение у Сталина были.

Итоги дезинформационной акции

Конечно, для автора самым трудным оказался вопрос: как обобщить предыдущие предположения и рассуждения? Чему отдать предпочтение с целью аргументировать главное: для чего все же И. В. Сталин пошел на этот столь непопулярный шаг?

Нужно было переходить к выводам. И, как представляется, вот он – главный: секретная, со строгим ограниченным кругом лиц, инициатива Сталина в отношении переговоров о перемирии с Германией явилась хорошо продуманной акцией по укреплению сил антигитлеровской коалиции!

Итак, дезинформационные моменты в предложенном германской стороне документе имели целью заставить Гитлера раскрыть свое истинное лицо по отношению к России, Англии и США. Кроме того, факт переговоров ставил перед союзниками по антигитлеровской коалиции дилемму: с кем вы, господа союзники?!

Не было сомнений в том, что утечка сведений о переговорах обязательно произойдет (возможно, с подачи советской стороны?!). И потому именно сам факт контакта Сталина с Гитлером должен был положить конец колебаниям в стане великих держав – Англии и США, где все еще шла дискуссия: как вести себя с побеждающей Германией либо с побеждающей Россией? И какова должна быть степень помощи главному участнику сопротивления германской военной машине – Советской России?