Читать книгу "День курсанта - Вячеслав Миронов"

И вот время обучения на полигоне закончилось. Кто «сломался» на пути сюда, готовы были заступить в наряд по казарме, только бы уехать на машине.

Я позвал командиров отделений. От каждого взвода по человеку.

— Ну, что, мужики, кого от взвода поставим? Может Пинькина или Правдюкова?

— Да, пошли они! — Гурыч взорвался, как всегда, по поводу и без повода.

— Андрюха, я заколебался тащить автомат и ОЗК Пинька. Думаю, что и сейчас мне это предстоит!

— Двоих, конечно, я не допинаю до Кемерово, но Правдоху поставлю впереди себя, и он у меня добежит, как орловский рысак.

— Он же горбатый! — не выдержал Мазур.

— Или добежит и выпрямится, или у него второй горб появится! Будет двугорбым афганским верблюдом! В Афгане его кто таскать будет? Солдаты что ли? Он их таскать должен и пример показывать, а не шланговать! Нет! Я — против! Пусть эти два шланга бегут со всеми наравне!

— Кто Пинька на себя возьмет?

— Я. — Мазур угрюмо сплюнул под ноги.

Пообедали снова уже ненавистной гнилой квашеной капустой, оделись, попрыгали, и… побежали!

Не только мне, но всем показалось, что дорога назад была короче и легче. А когда показались сначала дымящие трубы, а потом и высотные здания Кемерово, то ноги сами ускорились.

Пинькин и Правдюков поначалу пытались «закосить», сойти с дистанции. Но «комоды» их упрямо гнали вперед, не щадя своих легких, сбивая дыхание и тратя драгоценные силы, а то и просто, давая длинного пендаля под зад впереди бегущего, придавая, пусть и не изящное, но ускорение.

Никто уже не обращал внимания, что сапоги грязные, что сами похожи на красноармейцев, вырвавшихся из немецкого окружения. Вперед! Только вперед!

И кто пытался закосить, сойти с дистанции, то этот номер уже не проходил. Вперед, и только вперед! Корпус наклонить и активнее работать руками, тогда и ноги сами понесут в Кемерово!

Чужое оружие тащить охотники перевелись. Все злые, голодные, сострадание кончилось на маршруте в Ягуновку. Обратно сам неси свое барахло!

Сзади слышалось, как Гуров пинает Правдюкова:

— Вперед, шланг садовый! Убью на хрен! Куда в бок! Я тебе сейчас свой ОЗК подарю, чтобы веселее тебя пинать было! Вперед, скотина жирафоподобная, бля!

Нечто подобное было слышно и от Мазура в отношении Пинькина. Только тот был менее словоохотлив. То ли чтобы не сбить себе дыхание длинными речами, то ли чтобы силы сберечь. Он просто своими худыми ногами пинал периодически Олега.

Впереди бежал первый взвод. Командиры отделений Мигаль и Дива — известные спортсмены также не проявляли желания нести на себе оружие и амуницию своих отстающих. А у них это были Томах и Комаров. С авторитетом этих двух громил было сложно кому-либо спорить, что же говорить уже про отстающих по физо.

В третьем взводе было слышно, как Карабин, Кресс, Авазов тоже кого-то несут впереди себя, используя в качестве двигательной силы половые образы великого и могучего русского языка. Эхом доносились маты из четвертого взвода. Наиболее удачные сочетания ненормативной лексики тут же подхватывались и цитировались по строю. Красиво, доходчиво материться — это тоже талант! Так чтобы всем стало понятно и вдохновило людей на подвиг. В нашем случае, чтобы не отставали физически слабые. Или морально слабые. Вон, самые маленькие в роте Вовка Соколов из третьего взвода и Сынок из четвертого, точно знаю, бегут как все. Не стонут на людях. За это их уважают все. Да, в принципе, по херу на все другие взвода, самому бы добежать. Не сдохнуть. Чтобы свои же парни не подняли на смех, что «замок» сломался. Тогда и всему авторитету хана. Крест. Вон, футболист Артур Ковалев пыхтит, как самовар, а бежит и еще толкает перед собой — помогает маленькому узбеку — Кулиеву. А хоккеист из местных Кириллович тоже у кого-то взял автомат и тащит его. Женек Данданов помогает Моте. Макс Пономарь — Бровченко. Тот пыхтит как ледокол «Красин», наверное, и по габаритам не меньше, но сдыхает чего-то Серега. Десантник Егоров, который строил из себя крутого бойца, сник как-то, отстает. Я, выбежав ненадолго из строя, осматриваю взвод. Растягивается! Растягивается!

— Второй взвод! Подтянись! Сократить дистанцию! Подтянись! — ору я, стараясь не сбить себе дыхалку.

Собьешь ее, и все. Ты в числе отстающих, с которых снимают шинель в скатке, оружие, противогаз, ОЗК. Может, в глаза ничего и не скажут. А за спиной много чего расскажут. И ты станешь не командиром, а чмо. При случае припомнят. Как мой отец меня учил, чем отличается командир от замполита? Оказывается, все просто. Командир говорит: «Делай, как я!», а замполит говорит: «Делай, как я сказал!», вот и вся разница, но она прочерчивает ту пропасть между строевым офицером и замполитом. Который, вроде с тобой, но в тоже время, может, и нож в спину всадить, если ему чего-то там где-то покажется. И командир может стать замполитом, а вот замполит никогда не станет командиром. И всегда у него будет приставка «зам», то есть заместитель командира. А это многих бесит. Они же считают себя проводниками воли партии, по-советскому — Бога. А я — из потомственных командиров, поэтому и нельзя мне обосраться перед своими парнями и подвести отца своего. Вперед! Блядь! Слава, собери свои сопли в кулак! Не жалеть себя, только вперед! Корпус вперед! Руками работай, чмошник позорный! Вперед! Не хрен курить! Дыхалки не хватает? Бросай курить! Вставай на лыжи! Урод треклятый! Работай руками! Расстегни пуговицу на куртке, пока офицеры не видят, манжеты на рукавах расстегни! Всю жизнь смеялся над немцами в кино, когда они автомат свой «Шмайсер» на шее таскали. А, наверное, так лучше! Вперед! Шире шаг!

И уже непонятно, то ли я сам себе мысленно командую, то ли пересохшими губами своему взводу.

Слышно как Мазур то ли орет на ухо, то ли шепчет Пинькину Олегу:

— Ты в прошлый раз штык-нож просил, чтобы заколоться, так я тебе его сейчас в анус воткну с проворотом, чтобы, ты — сука, впереди Земы мчался. Замаял ты меня! На мне отделение. А хлопоты только с тобой. Прибежим, ты у меня «на орбиту зайдешь», вечным дневальным будешь! Вперед, дохлятина! Запинаю до смерти! Ты или сейчас умрешь сам, но если с тебя что-нибудь снимем, ты у меня потом будешь все четыре года умирать. И вся учеба, и служба пройдет на тумбочке дневальным, либо официантом по столовой! Чмо поганое!

Гуров делал проще, он молча лупил по вещмешку Правдюкова. А так как на обратном пути вещмешок был уже пустой, без харчей, то доставалось Олегу по его сутулой спине. Как и обещал Гурыч, он выпрямлял сутулую спину Правдохе.

То ли у Земы пиротехника закончилась, то ли ему самому хотелось домой, но он не устраивал нам больше вводных типа «вспышка» слева — справа — с тыла — сверху — с жопы — из-под земли. А так хотелось упасть на землю… И засад тоже не было. Просто мы все вгоняли сапоги в мокрую сибирскую землю. Вращали шар земной.

Обратный путь показался короче. Как только увидели городские постройки, трубы заводские, рыжий «лисий хвост» над одной из труб, стало понятно, что скоро город. Казарма родная рядом. Открылось второе дыхание, и все, кто бежал сам, а не в полубессознательном состоянии на пинках, прибавили газу. Ноги как-то сами понесли вперед быстрее, чем раньше. И сапоги быстрее стали вращать шар земной.