Читать книгу "Гений зла Гитлер - Борис Тененбаум"

3. Ian Kershaw. Hitler. Vol. 1. P. 591.

4. Наверное, он немало удивился, когда его пришли убивать. Это было так нелогично.

5. Кто-то, однако, похлопотал, чтобы пенсию за ним все-таки сохранили, а в 1939 году и вовсе помог уехать в тогда еще нейтральную Бельгию. Возможно, это было сделано по желанию Гитлера. Но возможно также, что решение было следствием инициативы CC. Гуго Гутман умер в 1962 году в Соединенных Штатах.

6. Ратенау в 1890–1891 годах служил в качестве вольноопределяющегося в составе прусского Кирасирского полка Гвардейского корпуса (Кирасирского лейб-гвардии полка) и как отличный солдат получил чин ефрейтора – тот же самый, который четверть века спустя будет присвоен и Адольфу Гитлеру.

Часть IV

Протокол Хоссбаха

I

1936 год внес значительные изменения в жизнь нескольких людей, уже появлявшихся на страницах этой книги. Томас Манн, например, лишившийся германского гражданства после своего знаменательного выступления, на какое-то время стал гражданином Чехословакии, а потом и вовсе перебрался в Соединенные Штаты – его пригласили читать лекции в Калифорнийском университете.

Йозеф Геббельс вместе со своей растущей семьей въехал в новый просторный дом, скорее напоминающий поместье. Гитлер решил, что его министру пропаганды нужна резиденция, в которой он мог бы принимать иностранных гостей. Достаточных денег у доктора Геббельса не было, но доктору Лею [1] было велено позаботиться о финансовой стороне вопроса.

Гейнц Гудериан, к своей огромной радости, в 1936 году стал генерал-майором.

Путци Ханфштенгль развелся с женой и – что было еще хуже – потерял расположение фюрера. На Ханфштенгля нажаловалась мисс Юнити Митфорд, молодая англичанка из аристократической семьи, совершенно рехнувшаяся на обожании Адольфа Гитлера. Она однажды краем уха услыхала, что Путци отозвался о нем не слишком восторженно…

Сам Гитлер проникся еще более глубокой верой в «предназначение, дарованное ему Свыше».

А Бенито Муссолини в мае 1936 года получил известие, что итальянские войска наконец взяли Аддис-Абебу.

Существование Эфиопии на этом как бы кончалось, в Риме объявили о создании Итальянской Восточной Африки, Муссолини стал «Основателем Империи», король Виктор Эммануил III был и вовсе объявлен императором. И после того, как пыль улеглась, возник вопрос: а зачем все это было надо?

И по всему выходило, что вроде бы незачем.

В завоеванной Эфиопии не было ничего такого, что пригодилось бы Италии в качестве сырья, страна мало подходила для колонизации, итальянцев, желающих перебраться туда на жительство, можно было пересчитать по пальцам, и единственным пунктом, который можно было засчитать в плюс, было известие о том, что случилось «активное действие дуче».

Нельзя сказать, что это было совсем уж ничтожным достижением.

Муссолини пришел к власти в 1922 году. Теоретически – в результате «героического марша на Рим», спонтанного политического акта, осуществленного внезапно и решительно. На самом деле все было проще, и в Рим он прибыл не на белом коне, а банально приехал на поезде, но тем не менее «внезапность и решительность действия» стали у него чем-то вроде торгового знака.

B 1936 году, в потоке непрерывного народного обожания, про него уже полагалось говорить только взахлеб, a восхищаться следовало тем, что ему в себе нравилось. И доходило до таких, например, сентенций:

«Как божественное начало в искусстве видно в Гомере, как божественное начало в человечности видно в Христе, так и божественное начало в [решительном] действии видно в Бенито Муссолини».

Согласитесь – хватить еще выше было просто невозможно.

Но такую репутацию надо подтверждать снова и снова – и вот это уже получалось не так чтобы хорошо. Поначалу, в 20-е годы многое действительно было сделано. Муссолини развернул широкие проекты по перевооружению, осушению долины реки По, по очищению и украшению итальянских городов. И этими мерами и в самом деле сумел подтолкнуть экономику.

Но к середине 30-х этот «позитив» уже изрядно поблек, требовалось что-то новое – и этим новым стала идея Италии как новой Римской империи, великой державы Средиземноморья. Отсюда и война с Эфиопией, в практическом смысле совершенно ненужная. Хотя она, как мы знаем, в смысле пропаганды принесла нечто положительное, но принесла и нечто отрицательное.

Муссолини поссорился с Англией.

II

Сказанное надо понимать именно так, как сказано: Англия не ссорилась с Муссолини, это он поссорился с ней. Дело тут было в том, что Эфиопия как-никак была членом Лиги Наций. А в Англии, надо сказать, в политической жизни было очень развито чувство приличия. Положим, это следовало понимать в викторианском смысле – все понимали, что человеческая натура толкает на многое, о чем в хорошем обществе не говорят, но приличия все-таки соблюдать следует.

Никаких особых симпатий к Эфиопии в Лондоне не питали.

Неприязни к Муссолини тоже не имелось – напротив, его считали «крупным государственным деятелем, полным динамизма». И когда он напал на Эфиопию, были приложены основательные усилия для того, чтобы уладить конфликт между двумя членами Лиги Наций так, как положено – то есть миром.

Английский министр иностранных дел выступил с предложением закончить дело компромиссом. Италия получала большие территории Эфиопии и полный контроль над тем, что еще оставалось от этой страны, но зато приличия оказывались соблюденными и Эфиопия все-таки оставалась на карте как «независимое государство».

Предложение было сделано в тайне, Муссолини на него в принципе согласился – но, увы, тайну сохранить не удалось. Произошла прискорбная утечка информации, сведения попали в газеты, публика в Великобритании возмутилась – и в итоге ничего не вышло.

Английскому министру пришлось подать в отставку, итальянцы взяли Аддис-Абебу, во Франции вскоре пало правительство, в Италии престиж Муссолини взлетел до небес.

А Англия объявила, что вводит «санкции, направленные против Италии».

Ну что сказать? Если бы это были действительно санкции, Италии пришлось бы солоно, и возможно, даже и режиму Муссолини пришел бы конец. Англичане были хозяевами Средиземного моря, а в его восточной части, примыкающей к Суэцкому каналу, у них было вообще полное господство. И стоило им закрыть дорогу к Эфиопии для подвоза итальянцами войск и снаряжения – всей авантюре живо пришел бы конец.

Можно было принять меры и покруче – например, запретить подвоз нефти в Италию.

Но ничего подобного сделано не было. Франция, главный союзник Великобритании, настаивала на сдержанности, Италия при случае могла оказаться полезной для английской дипломатии, британские интересы, в конце концов, никак не были задеты – и санкции остались мерой чисто косметической.