Читать книгу "Личный лекарь Грозного царя - Александр Сапаров"

Старший Алтуфьев, увидев меня, громко закричал:

– Сергий Аникитович, к ногам твоим припадаю, Христом Богом прошу, помоги сыну моему.

– Так, Акинф, разве я не обещал помочь? Но погодить еще надо. Не все готово у меня для дела этого.

– Так, Сергий Аникитович, ты же не знаешь ничего. Вчера вечером сын мой упал с лестницы и свою увечную ногу поломал. Твой лекарь смотрел и сказал, что скорее всего отрезать ногу надо, иначе дело худо будет. Одна надежа на тебя – ты же сам говорил, что есть возможность исправить увечье.

– Говорил, признаю и от слов своих не отказываюсь, но прежде надо мне все самому посмотреть, тогда и скажу, что делать будем, может, и вправду ногу отрезать придется, – озабоченно сказал я и въехал в открытые монастырские ворота.

«Да уж, рентгена, к сожалению, никакими руками не заменить», – думал я, осматривая сломанную ногу своего школяра. Тот лежал вытянувшись как струна и только скрипел зубами, стараясь не кричать при моем осторожном ощупывании. Как ни странно, но выраженного смещения костных отломков не было, хотя большеберцовая кость была сломана в средней трети. По-видимому, в большей степени из-за того, что малоберцовая кость осталась целой.

Я посмотрел в напряженное лицо Никиты и сказал:

– Ну что же, у тебя две возможности – или мы накладываем гипс и все заживает, как есть, притом не даю шансов, что не будет хуже, чем было. А вторая возможность – это наложение аппарата. Но здесь могут быть различные осложнения, их гораздо больше, чем при накладывании гипса. Вот здесь отец твой стоит, давайте решайте, что делать будете.

Но школяр даже не обратил внимания на мои слова и упрямо прошептал:

– Сергий Аникитович, я давно уже решил: лучше пусть умру я после операции, уповая на Господа, чем без всякой надежды на лучшее буду здесь исцеления ожидать.

– Ну что же, – сказал я окружающим, – сегодня лекция отменяется, готовьте операционную, и отправь гонца домой, – обратился я уже к Кошкарову. – Пусть Кузьму привезут, с его изделием последним, для исправления костей предназначенным.

Пока суд да дело, в операционной началась суета. За время моей болезни ею практически не пользовались и принимали всех страждущих в монастырских помещениях, и поэтому сейчас несколько школяров трудились, вымывая со всех углов двухмесячную пыль. В воздухе запахло формальдегидом и эфиром. Помощник келаря принес охапку восковых свечей. И когда наконец появился мастер, бережно прижимающий к груди пук железяк, завернутых в мешковину, для операции было почти все готово. Все железки были немедленно отмыты и положены в спирт. А на операционный стол под ярко горящий светильник был доставлен Алтуфьев. Несмотря на свою решимость, парень был явно напуган, он крутил головой и разглядывал окружающее. До этого момента в операционной школяры еще не бывали.

Я начал мыться, стараясь не мандражировать, но это получалось плоховато. Все-таки это была хоть и не очень сложная технически манипуляция, но в прошлой жизни я занимался этим совсем немного, до того как полностью ушел в пластику. И теперь надо было вспомнить давно забытые навыки. Мои два ассистента намывались в соседних тазах, и двое сегодня были за медсестер. И вот на лицо Никиты наложена маска, на которую начали капать эфир. В правую руку была поставлена капельница, а на левой стоял аппарат для измерения давления. После множества тренировок для моих учеников это было уже привычным рутинным делом.

Вскоре пациент спал.

Я встал у стола, обработал операционное поле и начал более подробно изучать область перелома. Пока Никита бодрствовал – этого сделать было невозможно из-за болей. Поэтому Георгий и подумал, что имеет место оскольчатый перелом, при котором даже с наложением гипса бывает множество проблем, могущих закончиться ампутацией. Но сейчас я с достаточной долей уверенности убедился, что имеется простой косой перелом большеберцовой кости в средней трети, и пока никаких особых проблем не возникает. В мою протянутую руку был положен скальпель. Я вздохнул, прочитал короткую молитву и приступил к работе.

Создаю небольшой доступ к малоберцовой кости и перепиливаю ее небольшой пилкой. Затем ушиваю ранку, и сразу мне подают дрель со вставленной в нее золотой спицей с пикообразным наконечником. Несколько минут – и метафиз большеберцовой кости пройден, и спица вышла с другой стороны. Вторая спица прошла под девяносто градусов рядом с первой, и вскоре все четыре спицы торчали из ноги. Кузьму, одетого в белый халат, подвели и поставили рядом со мной – на всякий случай, для подсказки. Он был бледен, на лбу крупными каплями выступал пот. Но тем не менее он держался и был готов помочь советом.

Я взял две бронзовые полудуги и соединил их вокруг ноги в кольцо, одновременно вставляя спицы в их крепления. Мне подали гаечный ключ, и процедура натяжения спиц началась. Следом было собрано второе кольцо в области голеностопного сустава, и в нем также натянуты спицы. Затем оба кольца были соединены бронзовыми шпильками и с помощью гаек раздвинуты до необходимого размера. Хотя на глаз все казалось достаточно ровным, на всякий случай измерил рабочую длину шпилек линейкой. Все, операция завершена, и теперь на два-три месяца, пока удлиняется кость, функцию ноги возьмет на себя великое изобретение советского врача. Конечно, есть масса осложнений, поджидающих нас, но все же я знаю о них и постараюсь не допустить их появления.

Наркозная маска была уже давно снята, и школяр медленно просыпался.

Наконец он открыл глаза и, увидев меня, спросил:

– Сергий Аникитович, так что, операцию уже сделали?

– Сделали, сделали, – ответил я, – сейчас унесем тебя в келью твою. Твои соседи за тобой и присмотрят, им учеба заодно будет.

Никита болезненно сморщился.

– Нога сильно болит, – пожаловался он.

– А ты что думал, – сказал я, – сделали операцию – и все пройдет? Нет, болеть нога еще долго будет, пока аппарат не закончим раздвигать. Завтра сам не вставай, пока я не приду, – тогда посмотрим, может, надо будет спицы подтянуть, вот после этого и будет ясно, что у нас получилось.

Никиту переложили на носилки и вынесли из операционной. Его голую ногу, разукрашенную потеками йода, с аппаратом Илизарова, не додумались прикрыть покрывалом, и когда толпившиеся около дверей школяры и монахи увидели эту картину, в толпе послышались шепотки.

– Щепотнев золотыми веригами школяра лечит. В железа ногу заковал и в молитве на исцеление от Господа надеется.

«Ну вот и все, – обреченно подумал я, – завтра вся Москва будет говорить, что царский лекарь для исцеления вериги накладывает».

Раздвинув собравшихся, к нам подошел архимандрит. Он размашисто благословил присутствующих и остановился у носилок. Его глаза изумленно расширились, когда он увидел ногу больного.

– Действительно вериги наложены, – задумчиво пробормотал он. – Сергий Аникитович, поговорить мне с тобой надобно, – и мотнул головой в сторону своей кельи.

Я дал несколько указаний своим помощникам и пошел вслед за архимандритом.