Читать книгу "Маленькие дети - Том Перротта"

* * *

Хотя вначале отношение Ларри и Джоанни к религии было примерно одинаковым, за десять лет брака их взгляды сильно разошлись. Ларри даже помнил точный момент, когда в их семье возникли первые теологические противоречия. Они были женаты уже почти год и весь этот год безуспешно старались зачать ребенка. В то субботнее утро Джоанни сообщила ему, что у нее уже недельная задержка, и оба они решили, что радостное событие наконец совершилось. Потом они занимались любовью с необычайной осторожностью и нежностью из уважения к чуду зарождения новой жизни, но, когда закончили, обнаружили мазки крови на простынях и на себе. Джоанни ушла в ванную, чтобы помыться, и Ларри слышал ее всхлипывания из-за закрытой двери. Но когда она вернулась в спальню в старых трусиках в цветочек, надетых поверх прокладки, ее глаза уже были сухими.

— Мне очень жаль, — сказал Ларри, когда жена прилегла рядом, и погладил ее по голове. — Я уж думал, дело сделано.

Джоанни перевернулась на бок и храбро посмотрела ему в глаза:

— Я думаю, может, Бог не хочет, чтобы у нас были дети.

Ларри показалось, что она его ударила.

— А какое Ему дело до этого? По всему миру миллионы людей заводят детей. Он что, что-то имеет лично против нас?

— Не знаю, — призналась Джоанни. — Мы и не можем знать, чего Он хочет. Мы должны просто принимать Его волю.

— Я думаю, мы должны просто сходить в семейную клинику, которую рекомендовали Джон и Карен. Может, все дело в чисто технической проблеме, в какой-нибудь закупорке. И все решается самой простой операцией.

— Или все дело в Божьей воле.

— Послушай, — терпеливо начал Ларри, — не все можно объяснить Божьей волей. Если у тебя ломается телевизор, это же не потому, что Бог не хочет, чтобы ты смотрела фильм.

— Не надо смеяться надо мной, Ларри.

— Я просто говорю, что, если ломается телевизор, ты же не несешь его к священнику. Ты несешь его к мастеру.

— Мы живые существа, а не телевизоры, — напомнила она.

— Наши тела — это те же машины, — возразил Ларри. — Иногда их просто надо немного подрегулировать.

В то утро Джоанни впервые за много лет пошла на исповедь, а в воскресенье — на службу. Но в понедельник она все-таки позвонила в клинику и записалась на прием.

* * *

К их облегчению — хотя и к некоторому конфузу Ларри, — проблему удалось быстро диагностировать. У него оказалась такая низкая концентрация сперматозоидов, что возможность зачатия при обычном акте представлялась «крайне маловероятной». Врачи предложили экстракорпоральное оплодотворение, и Джоанни не стала возражать, хотя зачатие в пробирке и представлялось Ларри довольно сомнительным выражением Божьей воли.

— Жаль, что я раньше об этом не знал, — сетовал он по дороге домой. — Сэкономил бы состояние на презервативах.

Джоанни забеременела с первой же попытки, но через два месяца у нее случился выкидыш — ужасное и болезненное испытание, которое она перенесла со стоицизмом, восхитившим Ларри, но и слегка обеспокоившим его.

— Все в руках Божьих, — заявила Джоанни. — Я все равно не могу ничего изменить.

Ее родители немного помогли деньгами, и они сделали вторую попытку. На этот раз беременность проходила благополучно, хоть и тяжело. Последние восемь недель Джоанни не вставала с постели и коротала время, листая Библию или читая молитвы, но, впрочем, не отказывалась и от телевизора (она питала слабость к передачам, в которых рекламировались всякие новые кухонные приспособления, и к «Такси»), Когда родились близнецы, ее первые слова благодарности были обращены не к врачам и медсестрам, принимавшим роды, и не к Ларри, который все одиннадцать часов держал ее за руку и подбадривал, а к Тому Парню Наверху.

— Благодарю Тебя, Господи! — прижимая к груди двух крошечных мальчиков, в экстазе воскликнула она, будто какой-то исполнитель госпелов из Алабамы. — Благодарю тебя, Иисус!

Даже в этот высокоторжественный момент Ларри с трудом удалось скрыть раздражение. «А что случилось? — хотелось спросить ему. — Почему Он вдруг передумал? Неожиданно решил, что нам все-таки можно иметь детей?»

Но в то время его сердце переполняла такая радость — мальчики получились чудесными и здоровыми, и Ларри уже предвкушал, как будет учить их играть в бейсбол и футбол и ходить с ними в походы, — что он почти завидовал искренней вере своей жены. Он тоже с удовольствием поднял бы лицо к небесам и вознес хвалу знающему все и любящему всех без разбора Господу из своего детства, если бы только мог сделать это, не покривив душой.

* * *

Ларри надеялся, что после рождения близнецов религиозный пыл жены немного угаснет, но получилось наоборот. Она с фанатичной регулярностью посещала службы, а кроме того, начала требовать, чтобы и муж ходил в церковь вместе с нею и принимал причастие, отчасти потому, что заботилась о его душе, но еще и потому, что считала это необходимым для правильного воспитания мальчиков. Решив, что один час лицемерия в неделю — это небольшая плата за семейный мир, Ларри подчинился и почти год аккуратно выполнял ее пожелания до тех самых пор, пока осенью девяносто восьмого года его жизнь не перевернулась с ног на голову.

В начале года, еще зимой, у отца Ларри обнаружили рак легких. Метастазы распространялись стремительно, но умирал он медленно и страшно — унизительный, мучительный конец, достойный, возможно, Гитлера или убийцы-людоеда Джеффри Дамера, но никак не добродушного старика, который тридцать семь лет горбатился в принадлежащем его тестю магазине запчастей и, перед тем как доктор произнес ему смертный приговор, всего три месяца успел порадоваться жизни на пенсии. И лишь через месяц после того, как гроб с телом отца опустили в могилу, Ларри, хрипло дыша, стоял в продуктовом отделе Торгового центра Веллингтона, вглядывался в лицо вооруженного преступника, которого он только что убил метким выстрелом в шею, и постепенно с ужасом осознавал, что «преступник» оказался подростком с невинным и милым лицом, а его оружие — пластмассовым пистолетом, до смешного не похожим на настоящий.

Оба этих трагических события, произошедших так быстро друг за другом, что в воспоминаниях Ларри они сливались в одно — как будто прямо с кладбища он отправился в Торговый центр, — только подтвердили уже давно имевшееся у него подозрение, что жизнь — это жестокая и бессмысленная штука, в которой одинаково ужасные вещи случаются и с плохими, и с хорошими людьми без всякой зависимости от их грехов или заслуг. Они просто случаются. И если там наверху действительно имеется какой-то Бог, ответственный за справедливость и воздающий всем по заслугам, как уверяет Джоанни, тогда этот Бог либо полный засранец, либо, в лучше случае, неумеха, и тогда он абсолютно не нужен ни Ларри, ни всем остальным честным людям, которые просто хотят нормально жить и по возможности уберечь своих близких от бед, болезней и смерти.

— Ты это серьезно? — не поверила Джоанни, когда он изложил ей свою теорию. — Ты в самом деле считаешь Бога засранцем?