Читать книгу "Древняя история секса в мифах и легендах - Владислав Петров"

На этом, пожалуй, хватит об отрезанных, отгрызенных, оторванных членах. В конце концов, это не единственное наказание в мифах, повествующих о супружеской измене. Ведь можно без затей порубать жену и любовника на мелкие части, как сделал со своей благоверной и ее хахалем челове-ком-крабом персонаж мифа айнов. А можно проявить изобретательность и придумать что-то оригинальное. Например, гренландский эскимос, убедившись в измене супруги, наслал на нее червей, и они ее сожрали заживо. Индеец арапахо отрезал неверной жене голову и сварил из нее суп. У индейцев апинайе половые органы участников адюльтера подвергаются укусам сначала скорпиона, а потом роя злобных ос. У тех же лиллуэтов есть миф, в котором муж сажает изменщицу на острую верхушку дерева, как на кол.

Меланезиец с островов Нифилоли прибег к магии, а именно: привязал топор к ручке двери, из-за чего его жена и ее любовник, совокупившись, не смогли рассоединить-ся. Затем муж хладнокровно выстрелил в них по очереди из лука, убедился, что оба мертвы, и только после этого отвязал топор.

Шаман журуна, имевший на затылке дополнительную пару глаз, увидел, как за его спиной жена уселась верхом на любовника. Он произнес заклинание, и наездница прилипла к своему скакуну. Понимая, что сейчас последует кара, она изловчилась, оттолкнулась ногами и прыгнула в реку, увлекая за собой обезумевшего от ужаса любовника; в воде, они наконец смогли расцепиться, но только когда превратились в дельфинов. Тем же способом, но без применения второй пары глаз, топора и дверной ручки, а одной лишь силою мысли наказал развратную жену и ее сожителя юкагирский шаман. Они словно примерзли друг к другу и в таком положении погибли от голода. Причем сила шаманской мысли была столь велика, что подействовала уже после смерти самого шамана.

Любопытен миф тукуна, выворачивающий сюжет с изменой наизнанку. Он повествует о женщине без моральных устоев, которая, однако, думала ограничиться лишь демонстрацией готовности изменить мужу и удовлетворить не похоть, а свою корысть, но была наказана как раз совокуплением. Как-то в лесу она повстречала демона ба, который шел нагруженный разными плодами. Увидев женщину, ба предложил ей отдаться ему в обмен на фрукты. Привлекательного в демоне было немного, но женщина приметила у него отсутствие полового члена, а значит, решила она, все сведется к тому, что он потискает ее, потрогает за разные места, но формальной измены не случится. Таким образом, корзина фруктов перевесила в ее сознании угрызения совести, если о таковых вообще стоит вести речь. Демон раскрыл объятия, и они упали под раскидистый куст. В то же мгновения у ба прямо из ровного места внизу живота начал расти пенис и вырос такой огромный, что в результате совокупления женщина умерла на месте. Что характерно: ее муж, узнав о происшедшем, приложил массу усилий, чтобы отомстить демону за сексуальный терроризм, и в конце концов его убил, заставив растечься подобно латексу. А затем он нашел кости жены, оживил ее, и стали они жить дальше в полном согласии. Эта история — лишнее свидетельство, во-первых, тому, что любовь зла, а во-вторых, что она творит чудеса.

В мифе чукчей мы находим эпизод, который восходит к шекспировскому «Гамлету», или, наоборот — кто знает? — это сцена из «Гамлета» восходит к чукотскому народному творчеству. И обратим внимание: в этом эпизоде речь идет не об измене и наказании жены, а об измене и наказании ветреного мужа, который, прижив с женой пятерых детей, отправился «к далекому берегу», где прельстился юной красавицей с поэтичным именем Горное Эхо. Жена выследила любовников, втерлась в доверие к Горному Эху, усыпила ее и влила ей, спящей, в ухо кипящий отвар, а затем еще и поиздевалась над трупом, поставив его так, будто красавица скребет шкуру и улыбается. Муж понял, чьих это рук дело, и решил убить жену, но не тут-то было: когда он явился в свой бывший дом, она превратилась в медведицу и разорвала его в клочья. С разъяренными женщинами и не такое случается!

Мифическая чукча не одинока в своей реакции: этот сюжет (или похожие на него) распространен у северных народов. Алеуты дополняют его такой подробностью: муж, собираясь бросить жену, притворяется умершим и дает себя похоронить, но вскоре жена обнаруживает, что могила пуста. После этого две новые жены хитрого алеута гибнут в котле с кипящей похлебкой, а его самого бывшая супруга съедает вместе с байдарой, в которой он отбыл на новое местожительство.

Инупиаты, юпик, чугач и другие эскимосы приписывают пошедшему налево мужу, кроме всего прочего, еще и корыстные мотивы. Утверждается, что прежде, чем притвориться умершим, он пожелал, чтобы в могилу вместе с ним положили все его имущество, а также надежное плавсредство, оружие и побольше еды, и жена исполнила эту последнюю просьбу, дабы любимый мужчина ни в чем не нуждался на том свете. Немудрено, что, узнав, как все обстоит на самом деле, она мужа убила, а полюбовниц его жестоким образом извела: в одном случае насоветовав выпить кипятка, дабы сделаться красивыми, в другом — утопив в расплавленном жире, в третьем — превратив их в натуральный фарш.

На этом фоне женщина из мифа пареси по имени Оки-ро, проявившая чрезвычайную широту взглядов, кажется выдающейся гуманисткой. Оба ее мужа, безобразный Ауло-менар и красавец Тоберар, изменили ей по очереди с Уткой, женой индейца Зимородка, обладающего большими магическими способностями. Ауломенар, посыпав пенис золой и продемонстрировав его Зимородку, сумел мага обмануть: дескать, эта грязь, наслоившаяся за годы воздержания, — и, следовательно, он с Уткой ни-ни... Зимородок по доброте душевной сделал его красавцем. А прекрасный Тоберар счел ниже своего достоинства идти на такие ухищрения и был награжден всякими уродствами. После этого он пострадал еше раз — от обманутой жены, которая, впрочем, не отравила его, не утопила в кипятке и не отхватила ему в исступлении орудие греха, а всего лишь послала куда подальше — и то не за измену, а за бессмысленную гордыню. Ауломенару же Окиро не сказала ни слова, а об Утке и вовсе не вспомнила, оставив разбираться с ней Зимородку, который, кстати, тоже повел себя не в индейских традициях: не стал устраивать охоту за гениталиями жениных любовников, а самой Утке прочитал нотацию о вреде половых связей на стороне и более к ее похождениям не возвращался.

Недалеко ушел от него Яве, культурный герой индейцев рамкокамекра. Как-то, когда Яве заболел, его жена завела любовника. С горя Яве превратился в голубя, и любовник не застрелил его только потому, что в нужный момент под рукой у него не оказалось лука. После этого любой другой культурный (и тем более некультурный) герой порешил бы наглеца, но Яве, чистая душа, дождался, пока жена и любовник приступят к очередному совокуплению, превратился в муравья и укусил обоих за гениталии. Оно, конечно, неприятно, но как-то, согласитесь, больше похоже не на наказание, а на укор: «Что же это вы так, ребята, ведете себя нехорошо?..»

И чуть ли не святым выглядит персонаж мифа шипая, которому любовники жены отрубили руки и ноги, чтобы он не мешал им развратничать, а он, когда хозяин леса вернул ему конечности, всего-то и сделал, что прогнал жену-пре-любодейку и женился на другой. Никак не наказал и даже не удостоил вниманием любовника жены — птицу тукана из отряда дятлообразных, имеющую гигантский желтый клюв, который у отдельных особей достигает половины тела, — и персонаж мифа тарума. С женой, однако, он обошелся жестоко, отдав ее на съедение ягуару.