Читать книгу "Алхимия исцеления. Гомеопатия — безопасное лечение - Эдвард Ц. Уитмонт"

Когда психологическая способность символического переживания ограничена или личность слишком жесткая или неустойчивая, адекватное резонирование с образами может не реализоваться или стать фактически деструктивным. Когда расстройства, произошедшие в раннем детстве, становятся слишком глубоко закодированными или впечатанными в органическую структуру на уровне пре-эго, они приводят к нарушению паттернов не только поведения и жестов, но и осанки, мускульной, гормональной и автономной нервной систем. В психотических или пограничных состояниях нарушение может оказаться невосприимчивым к психологическому подходу и требовать биологического лечения в дополнение или вместо психологического.

Эквивалентные биологические нарушения включают неадекватные биологические реакции на стимулирующие воздействия полей лекарств, отсутствие необходимых иммунных реакций или стагнацию Ки в меридианах. Такие болезненные состояния могут возникать при воздействии подавляющих иммунитет лекарств, при радиации, голоде и недостаточном питании, как составляющая возрастных изменений, при серьезной депрессии и хронической безнадежности.

Когда индивидуальные способности адаптации к новым формам истощены, конфликт может быть неразрешимым.

Глава 9 ЦЕЛИТЕЛЬ

Древний китайский адепт сказал: «По если неправильный человек использует правильное средство, правильное средство работает неправильным образом». Эта поговорка, которая, к сожалению, отражает всю правду, противоречит нашей вере в «правильный » метод вне зависимости от человека, применяющего его.

К. Г. Юнг, «Психологические отражения», под редакцией Иоланд Якоби, NewYork, Harper Torch book, 1953, с. 71.

Личность пациента требует определенной личности доктора.

Там же, с. 77.

(Целитель) буквально «берет на себя» страдания пациента и делит их с ним. По этой причине он идет на определенный риск - и должен идти на него в силу природы вещей.

К. Г. Юнг, «Избранное», 16, пар. 358.

Поскольку способность исцелять себя ограничена, нам обычно нужно участие других, не только из-за их знаний и умений, но также, чтобы обеспечить нас человеческими каналами энергии, мостами к собственном)' полю. Мы обычно не можем эволюционировать без отношений сотрудничества с другим человеком — в обучении, в психологическом росте, а также в преодолении преград и барьеров на пути соматической трансформации.

По необходимости, таким образом, процесс исцеления должен протекать в контексте личных отношений между целителем и пациентом. Как мы видели в предыдущей главе, перенос и контрперенос дают возможность личности целителя оказывать влияние на пациента, и наоборот. Чувства, которые пациент и целитель ощущали, будучи детьми, по отношению к родителям и братьям и сестрам, в особенности те чувства, которые лежат в основе имеющейся в настоящий момент болезни, передаются или проецируются на текущие отношения. Они могут как помогать, так и препятствовать процессу исцеления. Кроме того, ориентация этого взаимного влияния на исцеление пробуждает трансперсональный архетип «божественного целителя».

Концепт и символический образ божественного целителя выражает особую динамику поля, персональную и трансперсональную. которая возникает между целителем и пациентом при их взаимном влиянии друг на друга. Персональные аспекты этого поля включают амбивалентные психологические элементы, которые нам знакомы в связи с переносом и контрпереносом, а именно раны и комплексы пациента, его боль, злость и стремление к исцелению. Поле также включает эмпатически настроенный терапевтом резонанс, который возникает в связи с его собственными ранами и более или менее осознаваемой злостью на ограничения, которые есть в данной ситуации. Они влияют на него самого и па пациента, мешая использовать все способности для благотворного вмешательства. Трансперсональные аспекты исцеляющего поля выражают реструктурирующий и восстановительный потенциал энтелехии (см. главу 4), которая мобилизуется, когда архетипная сущность, лежащая в основе патогенной преграды, активируется во взаимодействии пациента и целителя.

В мифологии реализация этого полевого процесса традиционно находила свое символическое выражение в образах исцеляющих божеств (которые также способны причинять вред и вызывать болезни), фигур искупителей и спасителей, знахарей и шаманов. По нельзя забывать и об амбивалентности, потенциально разрушительном содержании этого поля, поэтому мы также видим эти силы в образе демонов, ведьм, чародеев, колдунов, а также в образе pharmakos, козла отпущения.

Итак, исцеляющее поле соединяет воедино личные ощущения с трансперсональными элементами. Архетипные фигуры целителя — пациента представляются в виде личностно-структурированных пар, таких как отец — ребенок, мать — ребенок, ребенок — брат (сестра), либо пар, в состав которых входят близкие друзья пациента или другие родственники. Персональные элементы изменяют, акцентируют и деформируют архетипные воздействия. Поле исцеления — переноса включает в свой состав основу конфигурации болезни в такой мере, как она реактивирует в настоящем свои корни в прошлом пациента.

Более того, исцеляющие отношения структурируются архетипными (а также личными) предрасположенностями к болезни и конфликту не только пациента, но также и целителя. Терапевтический процесс активирует внутренние и внешние предрасположенности к конфликту; возникающие из этих комплексов и различий взаимодействующих личностей, как они проецируются, взаимно вызываются и представляются в различной степени.

Будучи «клетками»-носителями разрушительности и сознания в рамках организма Земли, мы раним нашу Землю, вмешиваемся в ее жизненное функционирование; по мере того как наше осознание себя и мира растет, мы стремимся исцелить эти раны.

Ранение и исцеление являются функциональными аспектами одного и того же архетипного паттерна, одного и того же автономного, трансперсонального, априорного, информационного выражения энтелехии неявного порядка. Мы видели, что любая субстанция, которая способствует исцелению, может точно так же вызвать и патологию. Образ змеи, которая несет потенциально смертельный яд, с незапамятных времен являлся и образом исцеления. «То, что ранит, должно исцелять», — провозгласил Аполлон через дельфийского оракула. Следовательно, целитель может нанести рану. В «Илиаде» Аполлон описывается как тот, кто несет смерть, но он также является и отцом Асклспия, архетипного врачевателя, который был убит Зевсом за то, что излечил слишком много людей. Хирон, мифический целитель, страдал от раны, которая не могла быть исцелена, выбрав смерть, он отдал свое бессмертие в виде замещающей жертвы для освобождения Прометея. По Хирон был и борцом, он учил военному искусству молодых воинов, в том числе и Ахиллеса. Имя «Махаон» (врач из «Илиады») означает «палач» (согласно преданиям, он был сыном Аскления и первым хирургом, а также herosiatros, врачом-воином) (Карл Керений, «Леклепий», Bollingen Series LXV.3, NewYork, Pantheon Books, 1959, c. 76).

В методической серии Януса Лакиниуса Терапуса (глава 8), в которой описывается трансформация исцеления, жестокий убийца старого короля является и его партнером в процессе исцеления. Катализатором трансформации выступает фигура наносящего удар сына, который впоследствии через слияние в инкубационной камере и взаимной ассимиляции со старым королем становится pharmakos, сила исцеления и обновления. Кроме того. Смерть-кума (глава 7) — это форма смерти, в которой она выступает хранителем жизни, болезни и вдохновителем целителя.