Читать книгу "Мужские сны - Людмила Толмачева"

– Татьяна Михайловна, мы бы хотели, естественно, остаться в тени, профинансировав капитальный ремонт музея. Но все же обидно становится, когда простые люди, ничего толком не зная, считают нас зажравшимися буржуями. Не так ли, господа?

– Но мы можем опубликовать соответствующую статью в популярном издании…

– Это прекрасно, но ведь, согласитесь, не все читают хорошие издания. А в бульварной прессе светиться не хочется, даже если она напишет дифирамбы в нашу честь. Сами понимаете, не тот уровень.

– Да, я понимаю вас, – сказала Татьяна и «задумалась». – А знаете, я придумала. Мы устроим грандиозную презентацию и приурочим ее к Дню города. Представьте, вы все на глазах собравшейся публики, перед телекамерами, в присутствии мэра и даже губернатора перережете шелковую ленту, открыв тем самым вход в обновленный, сверкающий свежей краской и современными материалами музей. Как вам такой вариант?

– Хм, заманчиво, – хмыкнула Инна, взглянув на Сулейманова.

– Великолепно! – отреагировал тот скорее на Иннин взгляд, нежели на «заманчивое» предложение Татьяны.

– Что ж, можно и раскошелиться ради родного города, – сказал Солодовников, хозяин крупного супермаркета, самый молчаливый среди собравшихся за столом.

– До Дня города осталось чуть больше двух месяцев, – скептически напомнил Гурко. – Не успеть.

– Успеем! – горячо возразил Гаджибеков, директор рынка, конкурент Сулейманова. – Я могу, кроме денег, дать и людей. Хоть двадцать человек, не жалко!

– И у меня найдутся люди, – не уступил ему Сулейманов. – И техникой поможем.

– Что ж. Мы тоже в стороне не останемся, – согласился Гурко.

На улице Татьяна сдержанно попрощалась и села в служебную «Волгу». Она настойчиво предлагала свои транспортные услуги Инне, но та вежливо отказалась и скользнула в «мерседес» Сулейманова.

Татьяна ехала по ночному городу, смотрела в окно и радовалась своей победе. Капитальный ремонт, да еще в кратчайшие сроки! Об этом она даже и не мечтала. Одновременно ее беспокоило поведение Инны. Зачем она шутит с огнем? Ведь от восточных мужчин можно всего ожидать. Они не прощают женщин, которые весь вечер строили глазки, а потом устроили подлое «динамо». Оставалось надеяться на свой высокий статус и благоразумие Сулейманова.

Дома она с удовольствием сняла с себя вечернее платье, приняла душ, смыла макияж. Ее преследовал плотоядный взгляд Гурко. «Сволочь! Привык к доступным женщинам и теперь на всех вокруг смотрит, как на своих наложниц», – с гадливой гримасой подумала Татьяна. Зазвенел телефонный звонок.

– Танька? Я тебя, кажется, убью! – чуть не плача, закричала Инна, когда Татьяна сняла трубку городского телефона.

– Боже мой, что случилось, Инночка? Он приставал к тебе, да?

– Кто? – вдруг успокоилась Инна.

– Сулейманов, кто еще?

– К черту твоего Сулейманова, и твою затею тоже! – опять крикнула Инна.

– Да в чем дело-то? Ты можешь объяснить?

– Он нас видел, понимаешь? Господи, что он обо мне подумал?!

– Кто?

– Виталий!

– Ничего не понимаю. Откуда Виталий-то взялся?

– Представляешь, подкатываем к подъезду на «мерсе». Сулейманов выскакивает первым, открывает дверь и за ручку выволакивает меня наружу…

– Выволакивает?

– Да нет, конечно! Помогает выйти. А я, значит, вся из себя «фу-ты ну-ты», выхожу, как суперзвезда, с диким букетом алых роз…

– Диким?

– Ну! Представляешь, он мне сто роз по пути купил. Наверное, посчитал, что мне сто лет в обед.

– Ну и дальше?

– Полез целоваться, естественно. Я, значит, изо всех сил терплю. Решила – умру, а роль до конца доиграю. А то, не дай Бог, этот ремонт твой гребаный сорвется. Когда пошла в подъезд, увидела на скамейке Виталия. Сидит как в воду опущенный, и тоже с букетом роз, только с нормальным, из пяти штук. Представляешь, он все видел!

– Инка, бедная моя подружка, прости меня! Я же не знала, что так получится.

– А целуется этот Сулейманов плохо. С Виталием не сравнить.

– Ну и хорошо.

– Что хорошего-то?

– А то бы ты опять влюбилась, на глазах Виталия.

– Издеваешься уже? Быстро твоя жалость прошла.

– Но ты сама говорила…

– А ты поверила? Ох, Танька, Танька! И когда ты вырастешь? Любовь – это не вздохи на скамейке, то бишь не одни поцелуйчики. Душу я в твоем Виташе разглядела, понимаешь, душу! Родную, близкую, чистую, как дыхание ребенка!

В трубке раздались короткие гудки.

– Он просил без помпы, – снова повторил Торопов, кривя полные губы.

– Тогда я не знаю, что еще предложить, – устало вздохнула Татьяна.

– А может, устроим что-то вроде сельского гулянья? Фольклор и все такое. Без официоза, но и не обыденно, – оживилась Ронская, второй Татьянин заместитель.

– В этом что-то есть, но не тот масштаб, – лениво возразил Торопов.

– И в самом деле не тот, – сомневалась Татьяна. – Событие-то национального значения.

– А мы пригласим телевизионщиков. Прямой эфир. Вот вам и выход на всю страну, – защищала свою идею Ронская.

Они обсуждали предстоящий юбилей известного писателя, который жил в своем родном селе и ни в какую не желал ехать в город, на «официальные именины». «Вы меня в гроб загоните вашими хлопушками и речами. Знаю я эти „поминки“ при живом еще авторе, – говорил он Торопову, лично приехавшему к нему обсудить проведение юбилейных торжеств. – Взять того же Кропоткина, которому восемьдесят стукнуло в прошлом году. Затюкали, замордовали старика. Через три месяца ушел в лучший из миров. А так бы еще пожил в свое удовольствие. Нет, не поеду, и не уговаривайте!»

– Хорошо, я согласна. Белла Исааковна, вам и карты в руки. Подработайте в общих чертах сценарий, завтра в четыре часа обсудим.

– Хорошо, Татьяна Михайловна, сделаем, – ответила довольная Ронская и победоносно взглянула на Торопова, поджавшего губы и метнувшего на нее холодный взгляд постаревшего ангела.

Татьяна поехала домой, чтобы переодеться к вечернему концерту. Выступал знаменитый скрипач, совершавший тур по России. Вот ему-то всякого рода помпы были нужны как воздух. Видимо, не вступил он еще в возраст философской мудрости, когда человек, простой или известный, начинает ценить не праздники, а будни, не красивые слова и пышные букеты, а шепот листвы и скромные луговые ромашки. Впрочем, к иным такая мудрость не приходит никогда.

В фойе ее окружили именитые музыканты, писатели, художники, представители массмедиа и крупного бизнеса. Почти со всеми она, так или иначе, была знакома, кому-то помогла, от кого-то, наоборот, сама получала помощь и поддержку. Она шутила, смеялась чужим шуткам, делала обязательные комплименты, выслушивала светские сплетни – одним словом, тусовалась, как сказала бы Инна. Вдруг к ней приблизился Солодовников и галантно, без тени фамильярности поздоровался. Татьяна постаралась скрыть легкое смущение. Она чувствовала вину перед этими людьми, которых ввела в заблуждение. Пусть и не в личных целях, но все же соврала, устроила спектакль, втянув в него несчастную подругу. Солодовников смотрел, как ей показалось, понимающе и слегка улыбался.