Читать книгу "Молодость без страховки - Анна Богданова"

Психология Зинаиды Матвеевны была проста: «Выгоднее позвать гостей один раз, приплюсовав все возможные праздники и семейные события. Тогда, – думала она, – у людей будет ощущение, что они были у нас много раз – и на Новый год, и на день рождения Авроры, и на новоселье, даже Международный женский день умудрились отметить в нашей новой квартире». Существует понятие оптического обмана, когда вы видите совсем не то, что изображено на самом деле. Зинаида Матвеевна, сама не ведая того, придумала собственное понятие – «психологический обман».

К концу января она с неистовой, исступлённой остервенелостью принялась писать списки гостей. Зинаида Матвеевна обожала составлять списки: то заносить имена, то вычёркивать их, добавлять новые где-то сверху убористым почерком или на полях (в зависимости от настроения и благорасположения к тому или иному человеку в данный момент). Помимо того, что Гаврилова в эти минуты чувствовала себя королевной (кого захочу – приглашу, кого не хочу – не приглашу), она питала настоящую слабость к новым тетрадям. Прежде чем начертать имя первого приглашённого на нетронутом листе бумаги, хрустящем и белоснежном, словно снежное поле, по которому не успел пройтись ещё ни один человек, Зинаида Матвеевна долго смахивала с него воображаемые крошки, облизывалась, сглатывая слюну в предвкушении первой буквы, поочерёдно кусала то губы, то шариковую ручку за тридцать пять копеек, купленную специально для этого случая в местном магазинчике канцтоваров, что так кстати расположился на первом этаже соседнего дома. Потом, пристраивая руку то так, то сяк, она вырисовывала дрожащую, будто пьяную заглавную «Г». Первым в списке обычно шёл у неё Генечка.

Засим она уж не церемонилась, писала с ошибками, пропуская буквы в именах близких людей – что называется, как курица лапой, прорывая шариком ручки бумагу до дыр.

Полмесяца Гаврилова угрохала на составление списка, измарав не одну школьную тетрадь за две копейки, с гимнами СССР и таблицами умножения на оборотной стороне. Но никак ей не удавалось достигнуть идеала – слишком много было народу. К примеру, если позвать Владимира Ивановича (а как его не позвать? – просто невозможно обойти его стороной!), то придётся пригласить и умалишённую Калерину. И, как обычно в подобных случаях, на Зинаиду Матвеевну навалились уж знакомые ей терзания. Ну не могла ведь она обойти своих братьев и сестёр – Василия Матвеевича с тихой, кроткой женой его Полиной... Ежели позвать Василия, то как не пригласить Павла Матвеевича, несправедливо отсидевшего в лагерях восемнадцать лет? А семья у него большая! Ирина Карловна – верная супруга, которая сумела пережить эти страшные восемнадцать лет и дождаться мужа. Ну как их не пригласить?! Грех, да и только. Их дочь, опять же, Виолетта Павловна тридцати девяти лет, что работает в ДЭЗе диспетчером, – всеми уважаемый человек! Не может же она прийти одна, без своего любимого мужа – Андрея Михайловича Дробышева, автомеханика с золотыми руками! Они наверняка прихватят с собой пятнадцатилетнюю дочь Людочку – куда они без неё! И это не говоря уже о младшем брате Иване Матвеевиче! – том самом, которого так неудачно ранил его же товарищ, рядовой Быченко, в мягкое место, прочищая винтовку Мосина. А как Иван Матвеевич может прийти один? Без Галины Тимофеевны, обожаемой супруги, которую Гаврилова застала с Владимиром Ивановичем в маленькой комнате старой квартиры, на поминках собственной матери, в самый что ни на есть кульминационный момент сексуального наслаждения. Без их единственной дочери Любашки, такой же племянницы Зинаиды Матвеевны, какой была и сиротка-плакатистка Милочка? Ох! Ещё и Милочка! И все они с мужьями! «Катастрофа, настоящая катастрофа!» – швыряя ручку и измятую тетрадь на пол, в ужасе думала отчаявшаяся Гаврилова, проклиная себя за то, что затеяла всё это. Теперь она бы с удовольствием «замяла» банкет по поводу новоселья, а также ближайших праздников, но не могла. Она имела глупость проболтаться о вечеринке младшей сестре Екатерине. А ту хлебом не корми, дай только повеселиться, выпить да погулять. Катерина, несомненно, растрепала уж эту весть всей их многочисленной родне. Так что ничего иного, кроме как искать положительные стороны в предстоящем званом ужине, не оставалось Зинаиде Матвеевне. И она нашла, нашла эти положительные стороны.

– Ну что ж теперь делать?! – разговаривала она сама с собой. – Попрошу у соседей стулья и столы, напеку пирогов побольше, холодец сделаю, картошки наварю целое ведро, пусть жрут! И потом, всё равно народу будет меньше, чем тогда в кафе «Ромашка». Генечка со Стекловой расстался, значит, её не будет – одним ртом меньше! – и, с облегчением загнув мизинец левой руки, Гаврилова принялась нетерпеливо считать, кто ещё не придёт на торжество из тех, кто обычно бывал на подобных мероприятиях. – Метёлкина тоже не будет! А значит, и его родни! Эт-то ж четыре человека! – восторженно воскликнула она. – Всё-таки хорошо, что Аврорка с ним развелась! Не-е, какие четыре... – застыла она. – Юрка вечно своего друга с женой приглашал – это ещё две персоны! А-а! – вспомнила она. – Ещё ведь Тамарка Кравкина, Авроркина подружка из швейного... Та тоже прийти никак не сможет! Получается... Получается за минусом... Восемь человек! – обрадовалась Гаврилова, сбросив восемь костяшек на деревянных счётах. – Может, ещё кто заболеет или ногу, к примеру, сломает, – с надеждой проговорила она, и перед глазами у неё вдруг всплыло круглое глуповатое лицо Тамары с водянистыми, будто вылинявшими глазами – единственной лучшей Аврориной подруги.

Тут автор считает уместным напомнить любезному читателю об этой самой Кравкиной, поскольку она, несомненно, выплывет, подобно затонувшему в реке бревну, в последующих романах мадам Дроздомётовой.

Итак, Тамара, которая каждое утро, поджидая Аврору у троллейбусной остановки неподалёку от швейного училища и всюду таскаясь за ней хвостом, добилась её расположения благодаря своему тупому упрямству. С годами дружба двух таких разных девушек не оборвалась, как это часто случается, – напротив, только крепла.

Кравкина спустя год после рождения Арины вышла замуж за своего двоюродного брата Вовчика, который некогда раздражал и допекал её своим присутствием, и переехала на Урал. Теперь у неё было двое детей – «мальчик и мальчик». Каждый месяц Аврора получала от неё печальное, полное обид и упрёков в адрес родителей мужа письмо и незамедлительно отвечала, успокаивая и утешая подругу. Та, в свою очередь, настойчиво звала Аврору в гости.

Итак, Тамара никак не могла появиться на новоселье.

Но вернёмся, однако ж, к нашей гостеприимной Зинаиде Матвеевне.

К середине марта она начертала окончательный вариант списка и забегала по продовольственным магазинам – заметалась, закружилась, подобно вьюгам и метелям последнего короткого зимнего месяца, выстаивая вместе с Аришей дикие очереди за сгущёнкой, мясом, рыбой и прочим провиантом для праздничного стола.

Наконец в воскресенье, двадцатого апреля (!), всё было готово: взятые напрокат у соседей столы накрыты, разномастные стулья придвинуты. Зинаида Матвеевна отдавала последние распоряжения дочери, беспокойно поглядывая на круглый механический будильник.

– Уж пятый час! – сказала она, суетливо поправляя льняные салфетки.

– И что? – спросила Аврора.