Читать книгу "Жду, надеюсь, люблю… - Ирина Лобановская"

Тэк-с, спокойно, спокойно… Виду не подавай, никого не зли. Будь тих, незаметен сколько можно, стой себе с оптимистичным и простодушным видом, как будто тебе тоже интересно слушать. А потом надо уходить.

Только зачем Ваньке понадобилось снова врать, опять выкручиваться, пробовать вновь водить брата за нос? Он не ребенок. И вокруг — тоже не дети. Патриотический концерт…

Объявили: он приехал. Тот, кого все ждут. Слава догадался, что сейчас будет. Все встанут и начнут долго хлопать — ясен пень. Хорошо, что Слава стоит.

Он угадал: на сцену вышел кореец в белой рубашке и черном смокинге. Все встали, кроме стоящих. Долгие, не смолкающие несколько минут аплодисменты.

Вновь прибывший поклонился, все сели. Началось пение гимна. Качественная музыка долби. Многие подпевали. Гимн о том, что зло отступит и восторжествуют на земле мир и радость.

Кореец подошел к микрофону и стал толкать речь. Зал молча слушал. Но все выходы открыты. Хорошо…

Кореец говорил, что свою деятельность в России они начали в эпоху перестройки. «Преподобный» Мун тогда добился аудиенции у самого Горбачева. Это была первая победа! В Россию пришла свобода совести и вероисповедания, атеизм уходил в прошлое. Россияне сделали первый шаг к свету. И тогда в свободную Россию приехал Мун, и ему разрешили здесь проповедовать… Речь лилась, как по бумаге, хорошо отрепетированная. Усё ясно, сказал себе Слава. Пора отчаливать. Хватит.

Он аккуратно и непринужденно пробрался к выходу. Так, мол, воздухом подышать… Вон, кто-то еще двинулся из зала… Слава бесшумно вышел в пустой холл.

Краем глаза увидел: в противоположной стене открыта дверь, за ней — какое-то помещение вроде балетного зала для тренировок. Там группа. Она делала какие-то упражнения, вроде медитаций. Или это своеобразные молитвы, совмещенные с физическими движениями? Все дружно выбрасывали вперед руки, махали ими, наклонялись, опять махали… Руководил группой молодой кореец.

Движения напоминали те, что демонстрировали клубисты в походе — мол, знак клуба и как бы сбор хорошей энергии…

Слава вышел на улицу.

Возле здания по траве тихонько катились коляски — с детьми гуляли дюжины полторы молодых мам, русских и корейских. Слава двинулся прочь. Тихонько, не оглядываясь, все больше ускоряя шаг. Вот уже зеленый парк… Тишина… Посольство мира осталось позади. Слава вздохнул с облегчением. По аллее, к реке, дальше и дальше… Он был уже спокоен. По крайней мере, он ушел. А Ванька?!

Вечером Слава начал очередной разговор с братом.

— Вантос, я ничего не понял: это же опять Мун!

— Что-о?! — сделал крайне удивленную морду Иван.

— Я пришел, куда ты мне сказал. Тебя, кстати, нигде не обнаружил. Началось… И я вижу — это откровенно мунистское мероприятие, какой-то их съезд! А где же твой патриотический концерт?

Брат минуту-другую помялся.

— Ты понимаешь, было два мероприятия… И патриотический концерт. Я на нем был, все прошло неплохо. Но параллельно шло собрание мунистов… В одно и то же время. Я, конечно, тебе про него не стал говорить… Но я удивлен происшедшим…

— Но ты же назвал мне точный адрес и время! — закричал Слава. — Что же теперь шлангом прикидываешься?! Когда ты прекратишь лгать и изворачиваться?! Ты специально меня подвел, обманул, заставил идти туда, куда бы я ни за что, ни за какие коврижки сам не пошел! И ты это прекрасно знаешь! У тебя что, вообще нет никаких представлений о добропорядочности? Сплошная ложь и общие обтекаемые слова про мир во всем мире! Вечно ваньку валяешь!

Да, напрасно Слава опрометчиво думал, что знает о мунизме и о мунистах многое… На такую чудовищную дезу, на этакую манипуляцию, на столь наглую махинацию он не рассчитывал…

Славе становилось все противнее и противнее. Им хотели манипулировать. И не только сейчас — им и раньше пытались управлять, и вообще они играют людьми, и в том их суть! С лукавыми масками, с улыбками, отводя глаза, называя себя громкими именами, обтекаемыми, призывающими, но никогда не выдающими истины, зато проворачивая культурные мероприятия, приглашая знаменитостей, прикрываясь лозунгами о братстве, свете и мире… Масонские ложи… Современные масонские ложи…

Вспомнился сайт, где был тот же фотопортрет — Мун в смокинге и Муниха в белом. И другие сайты. Там писали, что мунисты часто приобретают ярко выраженные инфантильные черты; секта отучает их от ответственности, от взрослого взгляда на мир — за них все решают высшие иерархи, подвластные Муну, все проблемы мунисты перекладывают на них, а сами работают, поставляя в секту людей и собирая пожертвования… Вроде Ваньки…

Славе стало совсем хреново. Но усё! Это — последний предел. Такого хамства, такого безобразия Слава не ожидал. И до последнего момента вел себя вежливо, не нарывался на конфликты, по-христиански корил себя за свои циничные шутки, за любовь к пиву… Но этот чудовищный обман… Больше не будет никакого общения с этими людишками, с этими скользкими ужами, работающими на жирного корейского деятеля, переманивающими к нему людей всеми правдами и неправдами… Хватит! «Единожды солгавши…»

А Вантос?!

Разговаривать с братом настроения не было…

В субботу позвонил сокурсник:

— Привет! У нас сегодня литературный вечер. Приходи!

Делать было особо нечего, мысли о Ваньке с большим успехом глодали себе Славу дальше, в мамины глаза смотреть стало невозможно… И Слава пошел.

Почти на входе наткнулся на Кокорину. Тэк-с… И она сюда заявилась! Сюрпризный, кажется, намечается вечер.

— Вот сейчас ты очень мне нравишься! Аккуратный, побрился! А с бакенбардами у тебя вид какой-то дурацкий был.

Угу, ее, конечно, спросить забыли! Славка мрачно бросил ей:

— А у тебя самой вид дурацкий в твоих красных штанах типа трико! Или в желтых. Которые ты обожаешь.

Тася разулыбалась.

— Люблю быть смешной! Чем я нелепее выгляжу — тем больше кайф ловлю. Ну а насчет бакенбард — не обижайся! Просто ты выглядишь серьезным парнем, но при этом — какие-то прибамбасы!

Она вовсю сияла Славе. Но он скомкано буркнул «спасибо» и отошел.

Раздражение нарастало. Он чувствовал, что подошел к какому-то окончательному барьеру.

У окна стоял Ванька. Да, угадал Слава насчет сюрпризного вечера…

— Ты меня уважаешь? — весело спросил он брата.

— Уважаю. Но пить не буду.

— А по рогам?

Пока это была шутка. Грубая, но шутка.

— А ты меня уважаешь, если так спрашиваешь?

Умен… Ох, умен… Родной братец все-таки… Они остались один на один. Рядом отстраненно шумел народ за столами.

— Ну ладно, — сказал Слава. — Давай рванем по бокалу красного!

Он знал: если Иван согласится — усё прощено. Они друзья.