Читать книгу "Метро 2033. Муранча - Руслан Мельников"

А сердце вдруг заныло от неприятного предчувствия. Стены ведь на такой глубине просто так не строят. Однако желание узнать, что находится за пещерой, оказалось сильней смутной тревоги.

Метрострой снова запустил двигатель и двинул машину вперед.

Разведчики расступились и что-то радостно закричали, размахивая руками.

Комбайн, словно танк, полз вперед, сминая широкими гусеницами толстые, но хрупкие наросты сталагмитов, обламывая куполообразной крышей острые концы сосулек-сталактитов, круша неровные сталагнатические колонны.

Мощная машина легко прокладывала путь к замурованному проходу. Поднятый бур уже вращался с бешеной скоростью. Высвеченная фарой мишень-пятно на неровной стене, в которую должны были вонзиться крутящиеся сверла и резаки, становилась вся более четкой. Уже можно было различить на ней каждую трещинку, каждый бугорок.

Бур коснулся стенки.

Щебень, грохочущий по металлу, пыльное облако, накрывшее кабину, визг в ушах…

Туннелепроходческий комбайн делал свою работу.

Глава 16 ЖИВНОСТЬ

Вопреки ожиданиям Ильи, закрывавшие проход глыбы не посыпались сразу. Стена оказалась толстой и сложенной на совесть. По крепости она, наверное, мало в чем уступала скальному монолиту.

Массивные камни один за другим раскалывались под натиском бура и выпадали из кладки, но за ними крылся новый слой.

Метрострой водил буром вверх-вниз и из стороны в сторону, расширяя пролом. Гусеницы трамбовали каменное крошево, машина вгрызалась в стену, но стена никак не желала рушиться.

Илья снова заволновался. Зачем кому-то понадобилось с таким маниакальным упорством закладывать подземный ход? Или, может быть, кладки вообще не существует, а перед ними — причудливое расслоение обточенных водой минералов, которые лишь создают иллюзию замурованного прохода? И на самом деле комбайн пытается прорубиться через цельную породу.

Но нет. Никакой иллюзии, никакой ошибки…

Упорно державшаяся стена, наконец, сдалась. Вся сразу.

Бур выворотил изрядный кусок кладки и ушел в пустоту, а секунду спустя комбайн обвалил оставшуюся преграду.

Стена рухнула.

Исчезла.

Совсем.

Более того — исчезло все вокруг. Пробивавшийся сквозь пыльное облако луч фары-прожектора судорожно мазнул по сторонам и не смог ни за что зацепиться. В пустоте, в которую они въехали, не было ни сводов, ни стен, ни пола.

Было только необъятное пространство, размеры которого не поддавались воображению.

Осыпающийся грунт увлек комбайн куда-то вперед и вниз. Илья вдруг в ужасе понял: они про-ва-ли-ва-ют-ся!

В ничто! В никуда!

— Что за хрень?! — Метрострой врубил на полную мощность задний ход.

Вовремя! Успел! Едва-едва.

Широкие цепкие гусеницы с грехом пополам, но все же втянули их обратно в пролом.

Метрострой выключил двигатель. Вытер испарину со лба.

Выдохнул.

Выматерился. Длинно и витиевато.

Сзади к зияющей бреши осторожно подтягивались разведчики. Никто больше не разговаривал, не кричал и не радовался. Никто вообще не шумел. В наступившей тишине был слышен только шорох скатывающихся вниз камней и…

Илья прислушался. Плеск? Точно, плеск воды, в которую эти самые камни падали…

Метрострой опустил подвижную фару-прожектор так низко, как это было возможно. И действительно, луч света отразился от водной глади. Черной, как деготь. Неподвижной, невозмутимой, никогда не тревожимой ветром. До освещенного пятна едва доходили круги от упавших камней.

В темноте водное пространство казалось бескрайним. Что это? Подземное озеро? Или, быть может, целое море? На такой глубине под землей могло быть что угодно. Все, кроме выхода на поверхность.

Проложить путь за город теперь точно не получится. По крайней мере, в этом направлении.

— Ладно, нечего аккумулятор сажать, Помрачневший Метрострой погасил свет. — Пойду гляну, что там. — Он выбрался из машины.

Илья последовал его примеру. Без света мощной фары-прожектора в пещере, и особенно за ее пределами, сразу стало жутко. Фонарики разведчиков светили неярко и скудно, и окружающая темнота в их слабых лучах казалась еще более густой и зловещей.

Метрострой тоже включил фонарик и приблизился к пролому. Илья остался возле машины, присев на стальной лист, прикрывавший гусеницу. Он уже видел достаточно, чтобы понять: ловить там нечего. На туннелепроходческом комбайне через подземный водоем не переплывешь.

К пролому приблизились еще несколько человек. Разведчики что-то обсуждали, но говорили тихо, опасливо озираясь вокруг. Словно боялись, будто от громкого звука вся пещера может уйти под воду.

Метрострой встал у самого обрыва. Скатил ногой камень.

Внизу раздался стук и отчетливый всплеск. Метростроя что-то заинтересовало. Вот он посветил фонариком куда-то в воду, пытаясь там что-то рассмотреть. Вот, кажется, что-то заметил. Нагнулся…

И вдруг вскрикнул, отскакивая от края обрыва. И…

И уже не успевая отскочить.

В качнувшемся из стороны в сторону свете метростроевского фонарика Илья успел заметить, как что-то широкое, плоское, словно расплющенная рука, и блестящее от влаги метнулось над обрывом. Обвило ногу Метростроя.

Что это было? Щупальце? Лапа? Хвост? Липкий язык-капкан, как у жабоголовых? Или тело огромного червя?

Или змеи?

Этого Илья разглядеть уже не смог.

Все произошло за доли секунды. Метрострой дернулся, пытаясь вырваться. Еще раз коротко и отчаянно вскрикнул.

Но живое лассо, захлестнувшее его ногу, уже тащило добычу вниз. Светящийся фонарик, кувыркаясь, полетел в воду. Над краем обрыва мелькнула седая голова. Еще один всплеск. И все. И словно не стоял человек над обрывом.

* * *

Смерть Метростроя словно пробудила какие-то скрытые силы. Водная гладь внизу взбурлила. Тьма ожила. И тишины больше не стало.

Пещеру наполнили всплески, шум водяных струй и капель, стекающих с неведомых существ, что выползали из глубин и карабкались наверх, незнакомые, шипящие, поцокивающие и чмокающие звуки…

А вместе с этими звуками поднималось призрачное мертвенное свечение. Что-то слабо фосфоресцировало в темноте, извивалось, двигалось, приближалось… Но что именно — разобрать было невозможно. Илья видел лишь отдельные светящиеся точки, пятна и полосы.

Потом фонари разведчиков выцепили блеск влажной, лишенной пигментации кожи и белесые панцирные пластины.

«Живность!» — промелькнуло в голове. Так вот о чем говорил пленный «байбак»!