Читать книгу "Восьмерка, которая не умела любить - Валерия Леман"

— Никто не против, если я закурю? — промолвил Заки.

Никто не ответил, и он молча щелкнул зажигалкой.

— С самого начала во всей этой истории не было никакой логики, объясняющего все мотива. Зачем убивать бывших любовников Каси? Абсолютно незачем. Тогда я решил ограничиться просто подозрительными лицами. Их было несколько. Во-первых, Света. Слишком активно эта девица была замешана в историях с покушениями на Заки. Присутствовала в ту ночь, когда я, вроде бы импровизированно, позвонил в Израиль и пригласил Заки в Москву, на той вечеринке. Потом была в общежитии во время первого покушения на него. Тогда она увела меня к себе, а пока я спал, сделала дубликаты ключей от моего дома. Затем появилась наутро после второго покушения — видимо, чтобы узнать результаты ночной пальбы. А чуть позже в тот же день заявилась снова. Разумеется, чтобы обнаружить потерянный пистолет. И Света его нашла, вот только Васек не вовремя заглянул в гостиную, так что пришлось спешно прятать оружие в диван. На другой день наша киноведка все-таки выкрала «беретту», и я, кажется, догадываюсь, как она узнала о том, что пистолет лежал в тумбочке.

Васек кашлянул и густо покраснел. Я, улыбаясь, продолжал смотреть на дорогу, а Заки и Ольга наверняка уставились на беднягу садовника, ожидая его объяснительной речи.

— Я ей рассказал, — смущенно заговорил Щекин. — Но ведь и подумать не мог ничего такого! Когда Света пришла пригласить меня в ресторан, уж не помню как, разговор зашел об этих покушениях и наших подозрениях. Она спросила, простил ли ее Ален, и предположила, что теперь «беретта» наверняка лежит в каком-нибудь крутом домашнем сейфе. Я засмеялся и показал ей на тумбочку с журналами, сообщив, что пушку кинули туда, да и забыли о ней.

— Примерно так я себе это и представлял. Добавлю, что, скорей всего, именно Светлана вызывала Заки из Израиля в первый раз, представившись журналисткой. И она же зазвала его в общежитие, где произошло первое покушение. Но пока достаточно о ней. Другой подозрительный тип — Лунатик, прямо объявивший смерть Лиманского карой божьей. Услышав его заявление, я впервые задумался: а что, если в наш неромантический век некий романтик взял на себя обузу кары божьей, отомстив всем парням, бросившим некогда славную девушку? Лунатик был участником оргии, стало быть, в день похорон наверняка мог, улучив момент, сделать попытку порыться в Касиных архивах в поисках компрометирующей его флэшки с видео и нарваться на ее дневник с последней записью. Дело в том, что Лунатик — блестящий филолог, способный по строчке «Чертог сиял» мгновенно определить произведение и автора, а следом — и сам контекст. Прежде чем прыгнуть в окно, глядя на лица своих бывших любимых, Кася на минутку представила себя Клеопатрой, чья любовь стоит жизни. А последняя фраза про метель? Метель в русском фольклоре традиционно считается символом несчастья. Кася ведь окончила филфак МГУ… Итак, Лунатик мог понять ход ее мыслей и взять на себя миссию карателя. Не будем забывать, что он, несмотря на очки, прекрасный стрелок.

Тут я снова бросил взгляд в зеркало заднего вида на меланхолично смолящего сигару друга и кивнул ему.

— Еще один подозреваемый — ты, Заки. Твой визит в Россию во время убийств Ахмеда и Кирюши и присутствие непосредственно на месте гибели Лиманского выглядели очень подозрительно. Разве ты сам не мог инсценировать покушения на себя с помощью друзей-актеров?! Вполне. Но… В том-то и дело, что в случаях со всеми подозреваемыми присутствуют эти «но». Света появилась утром после покушения, узнав, что то не удалось. Почему же девица сразу не попыталась найти оружие? Не потому ли, что не она принимала решения, а лишь выполняла чьи-то указания? Лунатик до смерти боялся, что его матери станет известно об оргии и его в ней участии. В таком случае, трудно представить, что он решился пойти на убийство во имя девушки, втянувшей его в грязную историю. А Заки, собственно, было совершенно ни к чему убирать всех этих людей — он не романтик и не психопат, к тому же никого из них толком не знал. Так кто же мог руководить Светой, посылая ее шпионить в мой дом, заставляя выполнять мелкие поручения вроде изготовления дубликатов моих ключей и телефонного звонка? Кому Лунатик мог ясно и понятно разъяснить Касину цитату из Пушкина? Кто умеет хорошо стрелять и способен «организовать» молчание как Светы, так и Лунатика? Очевидно, тот, кто после Касиной гибели имел прекрасную возможность просмотреть весь ее фото— и видеоархив, в том числе пресловутую запись оргии, и узнать затем на похоронах двух ее участников. Человек, который видел и другую видеозапись — ту, что запечатлела вечеринку с четырьмя мужчинами. Флэшка с ней была в компьютере в день смерти Каси, а где-нибудь на видном месте лежала и раскрытая тетрадь девушки с последней записью. Ну и кто имел возможность все это увидеть?

В салоне установилась невероятная тишина, и только легкое урчание мотора ее нарушало.

— Шкаф, — наконец проговорил Заки. — Но почему?

В его голосе звучала неподдельная горечь.

— Элементарно, Ватсон, — усмехнулся я, чувствуя тоску, печаль и тошнотворный вкус недосыпа. — Потому что он с дней юности был безответно влюблен в Касю. Потому что надеялся, что когда-нибудь та устанет от всех своих заки и лиманских и оценит его мужество и верность. А Кася просто взяла и прыгнула в окно, навсегда лишив его надежды.

— Но послушай! — резко прервал меня Заки. — Как же так, ведь на самого Шкафа тоже было покушение?

В этот момент мы подъехали к промокшему насквозь зданию аэропорта, и я припарковался в удобном месте, отпустив руль и обернувшись к Заки.

Друг устремил на меня цепкий взгляд своих светлых глаз.

— Шкаф попросту попытался обезопасить себя. Ведь скорей всего даже Тека заподозрила неладное после всех моих расспросов. Он пришел в студию и выстрелил себе в плечо. Вот и все — убийца автоматически становится жертвой.

Заки затушил сигару.

— Но зачем ему это? Ведь все так глупо. Кася сама выбрала свой путь, никто не заставлял ее прыгать в окно.

— Действительно, — вклинился в разговор Васек, — раз девушка его не любила…

— Вот именно, — прервал я Васька, — она его не любила. Думаю, в том-то и весь лейтмотив произошедшего. Согласно нумерологии, Кася была восьмеркой. Восьмеркой, которая не умела любить. Она хотела, чтобы любили ее, чтобы ее не оставляли, а сама не способна была и малостью пожертвовать ради другого. Знаете, что сказал мне Шкаф о ее самоубийстве? «Она не подумала обо всех нас». Но Кася и не думала никогда о других, только о себе, о своих страданиях и разочарованиях. Наверное, ей и в голову не приходило, что другие тоже могут чувствовать боль. Например, тот же Шкаф. Нелюбовь не может родить ничего доброго. Потерявший надежду на любовь Шкаф прочел ее последнюю запись, просмотрел видеозапись с флэшки и понял, что и в последние мгновения жизни Кася не вспомнила о нем — своем самом преданно любящем мужчине. Как-то он мне сказал, что его жизнь скучна и однообразна. А что, если парень решил сделать ее значительной и даже героической, сыграв роль мстителя, бича божьего? Любовь легко переходит в ненависть. Вот только когда стрелял в тебя, Заки, рука у него дрогнула — вы ведь с ним всегда хорошо ладили.