Читать книгу "Соль жизни - Исихара Синтаро"

На железной дороге

До сих пор я вспоминаю давку в послевоенной электричке с ностальгией. Хотя каждая поездка на такой электричке, а вернее, каждая попытка влезть в нее была настоящим испытанием.

Чтобы получить представление о том, насколько был переполнен поезд, достаточно было увидеть с платформы силуэт приближающегося состава. По идее, этот силуэт должен был представлять собой прямоугольник, но на самом деле вы могли заметить, что по бокам он раздувался от пассажиров, торчавших из окон. Увидев такое, люди на платформе нервически ожидали момента посадки, однако частенько случалось, что несмотря на все старания, дело кончалось неудачей и приходилось ждать следующего поезда.

Когда я впервые влез в вагон через окно, я словно потерял девственность и обрел уверенность в себе: мне казалось, что я как бы вырос, и теперь мне любая задача по плечу. Мальчишке казалось, что он стал взрослым.

И в поезде, и за его пределами мне приходилось наблюдать самые разные драматические происшествия. Уж такое это было время.

Так, например, именно на станции я убедился в том, насколько непрочно человеческое тело.

Однажды, когда я возвращался из школы, я сел на ветку Токайдо в Фудзисаве и сошел на следующей в сторону Токио станции Офуна. Находившийся в вагоне спекулянт увидел на платформе полицейского, испугался, спрыгнул на пути, и тут его сшиб товарняк. Машинист ничего не успел заметить, а у спекулянта по колено отрезало ногу. Он полз и что-то вопил, держа в правой руке отрезанную ногу. После того как поезд, на котором я приехал, отошел от платформы, мы стали ошалело таращиться на калеку. Его от нас отделяли только рельсы. Он же даже не смотрел в нашу сторону и продолжал ползти параллельно платформе, оглашая станцию своими воплями. После того как поезд уже исчез, в наступившей тишине он стал звать начальника станции: «Начальника мне, начальника! Пусть он мне поможет!» Застыв на месте, мы слушали его крики.

Железнодорожник и полицейский спрыгнули вниз. Увидев полицейского, мужчина, продолжая держать в руке свою оторванную ногу, попытался бежать, то есть пополз в противоположную от платформы сторону. Я хотел было уйти, но ноги не желали двигаться — будто прилипли к платформе. Тело мое словно парализовала нечистая сила. Когда я все-таки заставил себя уйти и стал подниматься по лестнице, чтобы перейти на другую платформу, куда был должен прийти мой поезд, меня вывернуло наизнанку.

В тот раз я впервые увидел человеческий орган отдельно от тела. Во время войны я успел насмотреться всякого, но никогда не видел, чтобы жизнь и смерть соприкасались так близко.

Вскоре после этого на той же самой железной дороге я видел своими глазами, как стоявший рядом со мной мальчик упал с подножки вагона и едва не погиб.

Я возвращался из школы домой и на станции Фудзисава ждал своего поезда. Лишь только завидев его, я тут же сообразил, что он переполнен, и побежал в конец платформы. Когда поезд остановился, я спрыгнул за последним вагоном, забежал за поезд и вскарабкался с другой стороны на подножку второго с конца вагона. Вначале я повис на поручнях спиной к рельсам, но потом почувствовал, что между людьми намечается щелка, попросил потесниться и, держась обеими руками за поручни, вдавил спиной какого-то пассажира внутрь вагона. Так мне удалось крепко встать на крошечную ступеньку подножки.

Перед самым отправлением я увидел мальчика из моей школы по фамилии Сонода, который жил в Камакуре. Он подбежал по путям к поезду и вскарабкался ко мне. Я был этому только рад — я чувствовал себя в большей безопасности, когда между мной и рельсами появился еще один человек. Находясь лицом ко мне, Сонода повис на поручнях. Он был отчаянным парнем. Когда поезд уже тронулся, он откинулся назад на вытянутых руках. Поезд набрал скорость, сказав «подержи-ка», Сонода снял фуражку и передал ее мне, чтобы ее не сдуло ветром. Я взял фуражку, а он в этот момент, держась одной рукой за поручень, еще больше высунулся наружу. В этом месте поезд стал поворачивать, его слегка накренило внутрь поворота, и Сонода ударился головой о трансформаторную будку. С невероятной легкостью тело Соноды выдернуло из вагона, и он, совершив несколько кульбитов, оказался на насыпи. Его тело несколько раз вздрогнуло, он уткнулся щекой в гравий. Глаза его были закрыты, он словно бы заснул. Все это происходило словно в замедленной съемке. Я тогда подумал: ну вот, именно это и называется смертью. Из меня словно вынули стержень, тело обмякло и стало чужим. Поезд набирал ход, я вцепился в поручень, держа в руках фуражку только что погибшего товарища, в мыслях у меня было только одно: не выпасть!

Когда мы доехали до Офуны, я бросился к ближайшему железнодорожнику и рассказал ему о случившемся. Это был молоденький парень. Он мял в руках фуражку Соноды и никак не мог взять в толк, что случилось.

После этого я собирался исчезнуть и побежал к платформе, где мне нужно было сделать пересадку. Но чувство ответственности не дало мне добежать до конца, и я вернулся обратно. При этом я не ощущал ужаса по поводу того, что видел труп своего товарища, просто чувствовал себя препогано.

Тот мужчина, который полз, зажав собственную ногу в руке, был все-таки жив. А когда Сонода упал на полотно, глаза его были уже закрыты, а повернутое в профиль лицо излучало странное спокойствие. И, тем не менее, он был мертв.

После того как я увидел того искалеченного мужчину, меня стошнило. А теперь — так нет. Но ощущение того, что из меня вынули какой-то стержень, чувство какой-то вялости и опустошенности не проходило. Через какое-то время я обратил внимание, что стал каким-то нервным. И, вспоминая этот случай, я полагаю, что на то были резоны.

Я тогда впервые увидел, как гибнет человеческое тело. И воспринял я его не как чужое, а как собственное тело. А то, что меня стошнило… Ну что ж, я был юн, и моя слабость объясняется тем, что я пытался избавиться от ощущения, будто это случилось со мной.

Между прочим, выпавший из вагона Сонода непостижимым образом остался жив. Через какое-то время я снова увидел его в школе. Голова его была в бинтах. Это было какое-то чудо. Однако еще через какое-то время из-за полученных травм у него что-то стряслось с головой, и он перестал ходить на уроки. Потом кто-то сказал, что он перевелся в другую школу. А еще через какое-то время на нашем школьном стадионе после уроков состоялся отборочный матч между двумя школьными командами на первенство префектуры. И совершенно неожиданно мы увидели Соноду.

Мяч вышел за боковую, игроки заспорили, кому бросать, судья отдал мяч Соноде, тот что-то закричал партнерам, выбросил мяч и бросился на поле. Сидевший рядом со мной парень тоже узнал Соноду. «Смотри-ка! Жив еще!» — сказал он.

«Жив еще» — это тогда у нас была такая присказка, я точно знаю, что мой сосед не знал про то, что случилось с Сонодой на железной дороге. Но для меня-то эти слова имели совсем другой смысл. Я, разумеется, знал, что Сонода выжил, но все-таки теперь мне казалось, что я вижу перед собой совсем не того человека, который, перевернувшись несколько раз в воздухе, грохнулся на насыпь. Я часто думал о том, что если уж на меня этот случай произвел такое впечатление, то каково же было ему самому!..