Читать книгу "Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский"

— Не менее двух разорвалось на квартердеке! — завопил он, не успев отстегнуть крыло. — Ламбриец горит!

— Да, хорошо, повторим.

Тем более можно побиться об заклад — когда они снова приблизятся к корвету, пожары будут уже потушены, а каждый палубный матрос вооружится винтовкой, направленной в небо.

— Тей! Позволь мне лететь с зажигательными!

Алекс пожал плечами. Хочется рассказывать девушкам полусвета о подожжённом своими руками корабле? Бахвалься, дружок! Хорошо, что Иана не видит разгорающейся войны, которую мечтала предотвратить, не слышит криков соотечественников матери, заживо горящих на палубе, прыгающих за борт, чтобы потушить одежду…

Для второго захода они не особо прятались. Ясно же, враг начеку, спасение только в скорости. За минувшие полчаса корвет лишился бизань-мачты. Верно — срубили и сбросили на воду вместе с горящими парусами, чуть потеряв скорости, которая всё равно выше, чем у «Виритула».

Хлорис первый провалился в пикирование, он же принял на себя винтовочный залп. Алекс услышал полёт злобных шмелей совсем неподалёку: метко целят мореманы. Унтера они тоже не задели, так как он резво начал выравниваться в полёте перед сбросом… И у него на полной скорости оторвалась правая треть крыла.

Алекс завопил что-то нечленораздельное, выравниваясь ещё резче, а бешено кувыркающийся комок врезался в корму.

Там полыхнуло, вверх взметнулся настоящий гейзер огня. Скорее всего — безрезультатно, борта обшиты листовым железом.

Осколочные отправились в район миделя, тей даже не стал рассматривать — попал или нет. Слишком тяжёл контраст. Молодой и безмерно счастливый коротышка Хлорис на марсовой площадке в полощущей на ветру белой сорочке. Усы вразлёт, улыбка до ушей, глаза горят… Потом — бесформенный ком вместо человека, превратившийся в факел и столб пара под ахтерштевнем корвета.

— Отставить полёты, — скомандовал капитан, выслушав доклад. — Отдыхайте. Набирайтесь… Как её? Силы. Приближаемся к берегу насколько успеем. Ждите до последнего и улетайте.

— А вы?

— А мы не умеем летать. Тоже держимся до последнего. Потом спускаем флаг.

Алекс понял. С благородным на борту капитан не имеет права сдаться. Без него — по обстоятельствам.

В активе не более часа на восстановление энергии, всё же три взлёта, два с грузом — не шутка и для самых опытных. До берега… лучше не узнавать у штурмана — сколько. Много. Гораздо больше, чем хотелось бы.

Тей спустился в помещение у кормы, которую делил с Хлорисом, больше половины занято ретирадным орудием, готовым стрелять назад по курсу. Скользнул взглядом по вещам унтера. Их совсем немного.

Государство не избаловало своих защитников. Оружие личное. Унтер не имел даже револьвера, таская взятый из дома однозарядный пистолет. Как и другие, летал на собственном крыле, сравнительно недорогом и весьма уставшем. Осталось только гадать, оно было повреждено винтовочной пулей или банально треснуло от перегрузки, давно отслужив срок. Спасибо Мейкдону, герцог снабдил гвардейцев первоклассными крыльями, у Алекса такое, полученное в качестве трофея. Гораздо больше вещей, но сейчас он не взял практически ничего. Каждая мелочь, увеличивающая вес, сокращает минуты полёта.

Револьвер без запасных патронов. Почти невесомый нож. Свежее бельё на теле, лосины, сапоги. Очки. Крыло ждёт на палубе. Всё!

Сквозь мерное пыхтение паровой машины и скрип корпуса донёсся новый звук — отдалённый гром пушечного выстрела. Потом — грохот матросских ботинок. В кормовое помещение ворвались четверо из экипажа, трое к пушке, четвёртый начал открывать орудийный порт. Тей без напоминания двинулся к выходу, ощущая себя лишним в последней драме «Виритула».

Ламбриец добился первых попаданий, не подойдя на дистанцию поражения ретирадных пушек Икарийского корабля. С квартердека офицеры спустили раненого капитана. Увидев Алекса, он скомандовал:

— Пора! Если доберётесь до берега, передайте — мы сделали всё, что могли.

— Спустите флаг?

— Пора уже спускать шлюпки.

— Было честью служить с вами, господин капитан!

Тей отсалютовал и бегом бросился на бак. Руки привычно скользнули в плечевые лямки, пальцы вцепились в рукояти, подвес прочно связал с крылом… И ничто уже не связывает с кораблём. Спрыгнув с фальшборта, Алекс понёсся над водой, постепенно набирая высоту в самом экономном расходе Силы.

Он отдавал себе отчёт, что команда в шлюпках имеет неизмеримо больше шансов на спасение, чем полёт в вечернем небе без малейшего признака земли у восточного сектора горизонта.

Глава двадцать седьмая

Один. Сцепившиеся в неравном бою корабли остались позади.

Нет птиц, обычных предвестников суши.

Нет рыбацких или каботажных судов, попрятавшихся из-за начавшейся войны.

Нет военных икарийских кораблей, потому что у империи как такового нет флота. Не принимать же всерьёз калоши вроде «Виритула».

Нет ещё в пределах видимости ламбрийской армады. В её существовании и близости вряд ли уместно сомневаться.

Кроме неба и моря только солнце, оно садится за горизонт. И даже облака куда-то исчезли на время, подчёркивая прямо-таки экзистенциальное одиночество.

Солнце село. Сверху набежала какая-то муть. Сумерки сменились тьмой, и на Алекса, если признаться честно, накатил настоящий ужас.

Исчезло всё. Непроницаемо-угольное небо соединилось с абсолютно чёрным морем. Пропало чувство направления. Затем началось размываться понятие верха и низа. Вроде бы летит нормально — спиной вверх, но непонятно, под каким углом к горизонту… Пикирует, поднимается, кренится? Куда, на какой высоте его несёт — знает лишь дьявол, и совсем не очевидно, приближается ли тей к берегу, удаляется в океан, потерявшись во времени и пространстве в отсутствие видимых ориентиров… И, как ожидалось, под ложечкой начал слабеть волшебный огонь Силы, без которого единственный путь — падение в волны, а рядом нет даже утлой шлюпки с «Ламбрийской звезды».

Он изгнал лишние мысли. Сделал всё возможное, чтобы первобытный страх перед тьмой и неопределённостью перестал сковывать тело.

Так они и летели вне пространства и времени, вдвоём — Алекс и его страх.

А вдвоём уже не так одиноко, хоть это не лучшая компания.

«Сила на исходе. Земля не видна. Даже вода не видна! Скоро ты коснёшься волн. Сколько продержишься на поверхности — пять или десять минут? Помощи ждать неоткуда! Признайся — сейчас всё закончится… Но ты не хочешь умирать!»

Страх — отвратительный собеседник.

Потом что-то мигнуло над головой, синий неверный огонёк, к которому прибавились другие. Звёзды! Словно гигантская горничная исполинской тряпкой протёрла запотевший небосвод, и он засиял новогодней елью.

Ничего, в принципе, не изменилось. Но звёзды обозначили небо. Яркий глаз в созвездии Двуликого показал направление на север, Белый Единорог — на восток, и Алекс исправил курс на десяток румбов, повернувшись точно к суше.