Читать книгу "Моя судьба - Саша Канес"

Едва мы допили чай, раздался телефонный звонок. Позвонивший представился как Али-Хассан Култыгов, друг Большого Тао. По-русски Али-Хассан говорил абсолютно чисто, может быть, даже чуть правильнее и тщательнее, чем коренные москвичи. Он сказал, что его близкий друг господин Тао обратился к нему с просьбой помочь мне и он готов приехать ко мне завтра около часа дня. Я поблагодарила господина Култыгова и продиктовала свой адрес. Большой Тао вновь сдержал слово!

В Москве было только десять часов вечера, но мой организм пока продолжал жить по таиландскому времени, и усталость буквально валила меня с ног. До завтрашнего утра делать что-либо было все равно невозможно, и я направилась спать. Анита проявила деликатность и спросила, не помешает ли она мне, если еще часок посмотрит телевизор на кухне под «Хеннесси» с лимоном. Разумеется, меня только порадовало, что она может хоть от чего-то в моем доме получить удовольствие.

Проснулась я, как и следовало ожидать, когда еще не было и шести часов утра, и, приняв душ и приведя себя в порядок, вышла в гостиную. Оба мои гостя спали. Лалит лежал на диване в том же положении, в каком я его оставила вчера вечером. Анита, видимо, перед тем как заснуть, изрядно нагрузила свою несчастную печень вожделенным коньяком, разложила в кабинете кресло и повалилась на него, не раздеваясь.

Я направилась на кухню, убрала незначительные последствия Анитиной одинокой попойки и села завтракать. Итак, размышляла я, прихлебывая кофе со сгущенкой, что мне предстоит сейчас сделать? В первую очередь необходимо разыскать эту тварь Машу, объяснить ее любовнику, что мой мальчик не имеет отношения ни к нему, ни к его б… У меня на руках имелось тайское свидетельство о рождении младенца Тао, легализованное в российском консульстве, и справка, подтверждающая мошенническое происхождение документов, выданных гражданке Тупицыной Марии Александровне. Я понимала, что вряд ли саратовский зерновой магнат Виктор Павлович Бухарцев, задолбанный женой, любовницей и чеченцами, будет отстаивать свои сомнительные права на моего мальчика. Тем более ему незачем мчаться на Кануй за чернокожей девочкой, прижитой Машей от юного африканца. Теперь что дальше? Дальше главное — найти моего ребенка и отобрать его! Потом все будет уже намного проще — я должна понять, что у меня с бизнесом и деньгами. Похоже, здесь все не особо оптимистично. Я уже посмеялась про себя над тем, как Игорь Борисович Чертков теперь почтительно прогибается перед недавно еще презираемым им уродом Егеревым, а со мной даже не желает говорить по телефону. Рабочие дела мои явно нехороши. Как минимум нехороши! Из всего этого следует, что, получив на руки Маленького Тао, я должна забрать отсюда Дашу с мамой, а заодно и несчастного брата Рому и уматывать в Таиланд под крыло к «удочерившему» меня Большому Тао. В Швейцарии у меня еще осталось немного не пущенных в дело отцовских денег. Их должно хватить на переезд и на покупку нескольких бунгало на Кануе. В одном, по примеру Жениного немца, мы сможем жить сами, а остальные я буду сдавать любителям здорового образа жизни из Европы и Америки. Таким образом можно наладить на какое-то время спокойную жизнь для всего моего семейства. Уже потом я решу, бросаться ли мне отбивать свой бизнес и свои деньги у бывших партнеров. Черт побери — у очередных бывших партнеров!

Теперь мне оставалось поинтересоваться у уважаемого брахмана, каковы цели его приезда в Москву. Даже в стельку пьяный Лалит Чатурвэди оставался птицей высокого полета, и я понимала, что только что-то очень серьезное могло его заставить прилететь на свою вторую родину с чужими документами. Такие вещи слишком рискованны — в конце концов, не только со мной он мог вот так случайно встретиться в зале прилета.

Я зашла в гостиную и с раздражением убедилась в том, что Бахус и Морфей до сих пор не выпустили моего гостя из своих цепких объятий. Ладно, в конце концов каждая нормальная женщина при виде пьяного или похмельного мужика звереет и исполняется некоего садизма. Я решила проявить в отношении Лалита известную изощренность. В одном из отделений моей сумки лежал «драгоценный» подарок Космонавта — диск с тибетской ораторией «Реинкарнация», написанной по просьбе новоявленного мецената его другом, беспробудно пьющим композитором из Мытищ. Я вставила диск в проигрыватель, и гостиная наполнилась чарующими звуками вступления. Звуки эти если и были для кого-то привычными, то не столько для тибетцев, сколько для самих жителей Мытищ. Солировал один-единственный музыкальный инструмент, и ему вторили два голоса. Инструмент, судя по всему, представлял собой ржавую железяку, ерзающую по оконному стеклу. Певцы же, насколько я смогла понять, воспроизводили звуковую гамму, характерную для утренних похмельных часов в мытищинской привокзальной уборной. Один из солистов надрывно икал, а другой тщетно пытался исторгнуть из отравленных недр своего организма выпитое и съеденное им накануне. При этом он добивался от собственного истерзанного алкогольными суррогатами организма лишь мучительных и громогласных рвотных спазмов.

Уткнувшийся носом в подушку Лалит застонал и, не поднимая головы, произнес нечто совершенно неожиданное и по понятным причинам потрясшее меня:

— Космонавт, улетай со своей м… музыкой на Луну! Сил больше нет!

Он знает Космонавта?! Откуда? Я схватила Лалита за плечи обеими руками и начала трясти изо всех сил.

— Лалит! Просыпайтесь и расскажите, откуда вы знаете Алексея?

— Какого еще Алексея? — простонал господин Чатурвэди. — Алексия, патриарха, знаю, каюсь… А Алексея никакого не знаю! Звук! Уберите звук!

— Не морочьте мне голову, Лалит! — Я перевернула его на спину и впилась взглядом в его мутные зрачки. — Алексей, он же Космонавт. Это его диск.

— О боже! — Лалит с усилием сел на диван. Опершись на подушку, он достиг положения неустойчивого равновесия. — Как меня измучил этот эзотерист! Из-за него я две недели назад так напился, что не смог прийти домой и пожелать родителям спокойной ночи! Позор на мою седую голову!

— Простите, Лалит! Но сегодня вы напились безо всякого его участия!

— Ну вот я и докатился! — мрачно заметил брахман. — Видимо, я уже совсем русский, коли и на меня нашлась баба, попрекающая пьянством.

— Я вам не баба! — повысила я голос. — Тем более не ваша баба! Откуда вы знаете Космонавта?

— Что он вам дался! — воскликнул Лалит. — Дайте холодного пива! И выключите проигрыватель, Христа ради! Если вам дороги Моисей или Магомед, вырубите звук! Именем слоноподобного Ганеши вас заклинаю! По-хорошему прошу! А то напишу в Красный Крест, что вы меня пытаете на почве ненависти ко всему маленькому, но гордому индийскому народу! — При этих словах Лалит сам же хихикнул. — И вас опять посадят на нары… в Г-а-а-ге!

Последнее слово далось ему с трудом. Я прикрутила звук проигрывателя и направилась на кухню. Вытащив из холодильника огромную пластиковую бутыль с пенным напитком, изготовленным где-то в глубинах дальнего Подмосковья, я возвратилась в комнату.

— Держите, уважаемый коллега! — съязвила я. — Напиток произведен специально для приведения в чувства брахманов.

Лалит открутил пробку и прямо через горлышко одним глотком влил в себя минимум треть всего содержимого.