Читать книгу "Несокрушимый Арчи - Пэлем Грэнвил Вудхауз"

— Чем больше им даешь, тем больше они требуют! — сокрушался он. — Им невозможно угодить! И не только в моей области. Вот ваш отец, миссис Моффам…

— Господи! Где? — сказал Арчи, содрогнувшись.

— Я говорю: вот ваш отец, к примеру. Он прилагает все усилия, чтобы завершить постройку нового отеля. И что происходит? Увольняют одного лентяя, и Коннолли призывает к забастовке. И строительство приостанавливается до конца переговоров! Этого нельзя допускать!

— Да, очень неприятно, — согласилась Люсиль. — Я как раз прочла про забастовку в утренней газете.

— Этот Коннолли просто камень. Казалось бы, как друг вашего отца, он…

— Я не знала, что они друзья.

— Много лет. Да только пользы никакой. Рабочие все равно забастовали. Этого нельзя допускать. Я говорю, этого нельзя допускать! — повторил мистер Блюменталь для Арчи, так как принадлежал к людям, которые любят всеобщее внимание.

Арчи не ответил. Он остекленевшими глазами смотрел на двух только что вошедших мужчин. Один был крупный, корпулентный с квадратным подбородком и безапелляционно властным лицом. Другим был мистер Дэниел Брустер.

Мистер Блюменталь проследил его взгляд.

— Да это же Коннолли!

— Папа! — ахнула Люсиль.

Ее глаза встретились с глазами Арчи. Арчи торопливо отхлебнул воды со льдом.

— Это, — прошептал он, — конец!

— Арчи, ты должен что-то сделать!

— Знаю! Но что?

— В чем проблема? — поинтересовался заинтригованный мистер Блюменталь.

— Иди к их столику и поговори с ними, — сказала Люсиль.

— Я?! — Арчи задрожал, как желе. — Нет, послушай, старуха, честное слово!

— Убери их отсюда!

— То есть как?

— Знаю! — вдохновенно вскричала Люсиль. — Папа обещал, что ты будешь управляющим нового отеля, когда его достроят. Ну, так эта забастовка прямо тебя касается. Не меньше, чем их. И у тебя есть полное право обсудить ее с ними. Пойди пригласи их пообедать у нас в номере, где вы сможете обсудить все без помех. Скажи, что там вас не будет отвлекать… музыка.

Пока Арчи колебался, как ныряльщик, собирающийся с духом на краю вышки, чтобы прыгнуть в пучину, к столику, за который воссели господа Брустер и Коннолли, приблизился рассыльный. Он что-то прожурчал на ухо мистеру Брустеру. Владелец «Космополиса» встал и последовал за ним вон из зала.

— Быстрей! Это твой шанс! — обрадованно сказала Люсиль. — Папу позвали к телефону. Поторопись!

Арчи выпил еще воды со льдом, чтобы утихомирить свои дрожащие нервные центры, одернул жилет, поправил галстук и затем, приобретя сходство с выходящим на арену римским гладиатором, затрусил через зал. Люсиль обернулась к недоумевающему музыкальному издателю.

Чем ближе Арчи подходил к мистеру Алозиусу Коннолли, тем меньше ему нравился облик последнего. Даже на расстоянии вождь строительных рабочих выглядел более чем внушительно. А вблизи он выглядел совсем уж сокрушающе. Лицо, словно высеченное из гранита, а глаза, встретившиеся с глазами Арчи, когда тот с жалким подобием обаятельной улыбки сел за столик напротив него, были суровыми и ледяными. Мистер Коннолли производил впечатление человека, которого очень приятно иметь на своей стороне во время потасовок где-нибудь в доках или в лагере лесорубов, но душевной приветливости в нем не ощущалось.

— Приветик-ветик-ветик! — сказал Арчи.

— А ты, черт дери, кто такой? — осведомился мистер Коннолли.

— Меня зовут Арчибальд Моффам.

— Не по моей вине.

— Я зять милого старого Брустера.

— Рад с вами познакомиться.

— Это я рад познакомиться с вами, — сказал Арчи учтиво.

— Ну так всего наилучшего, — сказал мистер Коннолли.

— Э?

— Беги продавать свои газеты. У нас с твоим тестем деловой разговор.

— Да, я знаю.

— С глазу на глаз, — добавил мистер Коннолли.

— Так я тоже лицо заинтересованное, знаете ли. Я буду управляющим нового отеля.

— Ты?

— Абсолютно!

— Ну-ну, — сказал мистер Коннолли неопределенно.

Арчи, очень довольный тем, как гладко был пройден начальный этап, наклонился к своему собеседнику с обаятельной улыбкой.

— Послушайте, знаете ли! Так не годится, знаете ли! Абсолютно! Ничуточки! Ну, так как же? Что будем делать? А? Да? Нет?

— Что ты такое несешь?

— Прекратите, старина.

— Что прекратить?

— Да вашу праздничную забастовочку.

— Да ни за какие… А, Дэн! Наговорился?

Мистер Брустер навис над столиком, как грозовая туча. Он смотрел на Арчи даже с большим отвращением, чем обычно. В этот момент жизнь владельца «Космополиса» была исполнена терниев. Стоит человеку заняться постройкой отелей, как это приобретает сходство с привычкой пить понемножку, но часто. Любая помеха, внезапное лишение ежедневной дозы действуют самым угнетающим образом, и забастовка, притормозившая возведение его последнего детища, погрузила мистера Брустера в мрачнейшее раздражение. К этой забастовке у него на шее добавилась необходимость прервать ежегодное ужение рыбы как раз тогда, когда он полностью вошел во вкус. И будто всего этого мало, он обнаруживает за своим столиком зятя, который и так уже сидит у него в печенках.

— Чего тебе надо? — вопросил он.

— Приветик, старина, — сказал Арчи. — Садитесь с нами за компанию.

— Не называй меня стариной.

— Ладненько, старый товарищ, как скажете. Послушайте, я как раз хотел предложить мистеру Коннолли подняться всем вместе в мой номер и обсудить все в спокойной обстановке.

— Он назвался управляющим твоим новым отелем, — сказал мистер Коннолли. — Это правда?

— Ничего не поделаешь, — ответил мистер Брустер мрачно.

— Ну, так я тебе оказываю услугу, — сказал мистер Коннолли, — раз не даю его достроить.

Арчи утер лоб носовым платком. Минуты мчались, а сдвинуть этих двоих с места не представлялось возможным. Мистер Коннолли в неподвижности не уступал любой самой древней скале. А мистер Брустер решительно сел и теперь смотрел на Арчи с усталым омерзением. Под взглядом мистера Брустера у Арчи всегда возникало ощущение, что он забрызгал манишку супом.

И тут вдруг оркестр в противоположном конце зала заиграл такое знакомое Арчи вступление к «Маминым коленям».

— А, так ты все-таки завел у себя кабаре, Дэн? — сказал мистер Коннолли довольным голосом. — Я всегда тебе говорил, что тут ты поотстал от времени.

Мистер Брустер подпрыгнул:

— Кабаре!