Читать книгу "Частного сыщика заказывали? Последний шанс - Марина Серова"

— Дядя ничем не гнушался. Считал, что любая работа, если она приносит деньги, хороша, — прокомментировал Дима, проследив за моим взглядом, и удовлетворенно добавил: — Извини, Танюша, за беспорядок, негоже, конечно, в такое место приличную женщину приводить, но, вижу, здесь кто-то побывал и рылся в дядиных вещах.

— Вы уверены? — Энтузиазма его заявление не вызывало. Теперь, если моя родня неожиданно нагрянет ко мне на квартиру и начнет мне пенять, что руки у меня не тем концом и не к тому месту приставлены, что уборка в квартире давно не делалась, а убирать постельное белье, вешать вещи в шкаф и мыть посуду надо каждый день, я обиженно скажу: «Невиновна! Был обыск!» Очень удобная отговорка.

— И сомневаться нечего! У дяди кто-то рылся! Посмотрите, все эскизы на полу! — Дима ткнул пальцем в гору бумаг, испещренных загогулинами и картинками в духе наскальной живописи кроманьонцев. На верхних отчетливо проступали следы чьих-то грязных подошв. — А самое главное — картотека с именами клиентов и счетами. Танюша! Посуди сама, разве на документах, где значатся суммы выплат, чистят сушеную рыбу?!

Я согласно покивала, хотя в окружавшем беспорядке рыбья чешуя на деловых бумагах смотрелась вполне естественно. Дима продолжал бушевать, словно это я ему плачу за расследование, а не наоборот.

— Дядя, как и все нормальные люди, очень аккуратно вел бухгалтерию. Складывал все вот в этот ящичек.

Я чуть было не покраснела: заполнение различного рода ведомостей, подсчет дебетов, кредитов и прочие канцелярские выкрутасы мне претили с детства. Если цифры не написаны на маленьких бумажечках с водяными знаками, то они начинают путаться у меня перед глазами, сливаться и выделывать всякие безобразия. Работа у меня, слава богу, такая, что ни одна налоговая инспекция в жизни не выяснит подлинную сумму моих доходов, поэтому к оформлению финансовой стороны своих дел я отношусь спустя рукава.

— Вы считаете, что убийца имел с вашим дядей деловые отношения? А что-то в этих бумагах могло навести на преступника подозрения, и он пришел их изъять?

— Радость моя! Вы попали в точку. Лучше бы и я не смог это выразить.

Я подняла со стола стопку листочков, стряхнула с них цементную пыль, крошки и рыбьи ребрышки. На верхнем значилось: «Надгробный бюст Бершанского». В графе заказчики: «жена и дочь», а рядом цена. Такого количества денег, по моему мнению, хватило бы на небольшой самолет с ангаром и годовым запасом бензина. В голову полезли нехорошие мысли об оживающих мертвецах, чей вечный сон беспокоят кошмары в виде собственных уродских памятников, и о кровожадных женщинах, идущих мстить за поруганную честь родных.

— Горе мне, горе! — Дима запустил пальцы в волосы, отчего они встали дыбом, и начал причитать: — Раз преступники побывали здесь до нас, я обречен, они украли все улики. Меня посадят. Как пить дать меня посадят. Танечка, солнышко, я не хочу сидеть! Сделай же что-нибудь!

— Спокойно, вы не прогадали, что обратились ко мне. Ваши проблемы теперь и мои проблемы. — Неплохая самореклама, жаль только, что конец я подпортила разрывным кашлем. Местная пыль меня доконает. — Ваш дядя был связан с какой-то сектой?

— Полнейшая ерунда! Во всех сектах начинают с пожертвований, а дядя даже взаймы деньги давать не любил. Однако, позвольте узнать, что навело вас на подобную мысль?

— Вот это, — я протянула ему эскиз, — очень напоминает мне статую жуткой богини Коатликуэ. — Как-то я увидела ее изображение в энциклопедии «Мифы народов мира» и запомнила благодаря несовпадению приятного сочетания звуков имени с тумбообразным внешним видом. — Кажется, у ацтеков были приняты человеческие жертвоприношения?

— Побойтесь бога, Танечка, — Дима кисло улыбнулся, — это же памятник Образцову. Посмотрите, тут даже на обороте подписано.

— Постойте, — встрепенулась я, — это тот самый, что на площади, в простыне?

— Тот самый. Скоро вы его увидите in natura, в полный то есть рост.

Мне стало больно и обидно за родной город. Я еще раз взглянула на листочек и спросила со слабой надеждой в голосе:

— А его не сдует с постамента? На площади все время ветер гуляет, прямо как в трубе, а памятник, наверное, не очень тяжелый, раз пустой внутри.

— Да причем здесь памятник! — возмущенно воскликнул Дима. — У человека жизнь идет наперекосяк, а вы о памятнике беспокоитесь! Человек вам, между прочим, бешеные деньжищи обещал отвалить за спасение. Никуда ваш памятник не денется, дядя его сделал из гранита.

— Но он же полый?

— Как вы себе представляете полый гранитный памятник? — с превосходством осведомился Дима. — Полые могут быть из бронзы, гипса, железа.

— Но тут вот на картинке… — Я протянула эскиз.

— Возмутительно, чем только занята ваша голова! Может, он делал маленький бронзовый вариант на конкурс.

Я хотела заметить, что ниже приводятся расчеты и размеры, явно не соответствующие моим понятиям о маленьких, но не успела. В гараж ворвалась разъяренная фурия. Иначе и не скажешь. Молодая женщина в сером брючном костюме, с развевающимися длинными волосами одной рукой тащила за собой мальчишку лет шести, а другой вращала перед собой сумочку.

— Попался! — орала она. — Вот ты где, развратник! Так я и знала, стоит на миг отвернуться, как ты тут же за прежнее. Нашел какую-то шалаву! Я тебя отучу жене изменять!

Бац! — женщина стукнула сумочкой бедного Диму. Сумочка, конечно, не моих обычных габаритов, но зато с окованными металлом углами и железными замочками, попала ему прямиком в глаз. Дима взвыл, женщина демонически захохотала и повернулась ко мне, а я трусливо спряталась за ближайший гипсовый торс.

— Наташа, душа моя, — взмолился униженный и оскорбленный Дима, прижимая ладонь к больному глазу, — ты все неправильно поняла.

— О нет, я все правильно понимаю, не делай из меня дуру! — И она предприняла попытку достать меня длинными холеными когтищами.

— Это частный детектив — Татьяна Иванова, помнишь, я хотел заняться собственным расследованием гибели дяди?

— Видела я таких детективов! У-у-у, ирод, ребенка бы пожалел! — Она пихнула вперед мальчишку. — То-то смотрю, милиции ни гугу про этот бордель, и сразу смекнула: для себя оставляешь. Права была, — она горько усмехнулась, — как, впрочем, всегда.

— Я и в самом деле детектив! — Спасавшее меня гипсовое тело под зверскими ударами сумочки Диминой благоверной начало давать трещины.

Не знаю, что подействовало на Наташу, мой ли осипший голос, начисто лишенный очарования, Димины ли призывы, или то, что оставшийся без присмотра малец отыскал где-то молоток и начал самозабвенно тюкать им по обрезку чугунной трубы. Шум поднялся невообразимый. Прекрасная Натали, перекрикивая его, завопила:

— Арсений! Прекрати немедленно!

Однако потребовались усилия трех взрослых людей, чтобы оттащить пацаненка от полюбившегося ему музыкального инструмента. После чего мы минут десять все вместе успокаивали его, грозя дядей милиционером и обещая золотые горы и реки, полные фанты, отчего дитя бушевало еще сильнее.