Читать книгу "Та, кто приходит незваной - Татьяна Тронина"

— Ну, что случилось? Невтерпеж до вечера подождать? — ласково, интимным шепотом спросила она. — Я только-только с обеда пришла.

— Я должен извиниться перед тобой, — серьезно сказал он. — У нас ничего не получится.

— Ты занят сегодня?

— Нет, я не про сегодня. Я — про вообще. Я про всегда.

Женщина слегка побледнела. И произнесла растерянно:

— Ничего себе заявленьице с утра… Ты даешь мне отставку, что ли?

— Нам надо расстаться. Я так не могу.

— Да… А почему раньше мог?

— Потому что дурак, — сказал он.

— Жена все узнала? Поставила ультиматум? Грозилась, что не даст встречаться с дочерью? Я ведь угадала, да? — зачастила Светлана. «Какая-то примитивная бабская ерунда. Светка ток-шоу пересмотрела, что ли?» — подумал Сергей.

— Н-не совсем… — тихо произнес он. — Но это не важно. В общем, прости меня.

Света стояла перед ним бледная, несчастная, растерянная… Но вот почему-то именно Светлану, чудесную Светлану Сергею совершенно не было жаль. Он жалел только Лилю, и именно к Лиле сейчас рвалось его сердце.

— Нет, ты мне объясни все-таки, что произошло? — с отчаянием спросила Светлана. — Я должна знать, понимаешь? Что я не то сказала, не то сделала?

— Все то. Это я — не тот.

— Нет, ты скажи! — Ее лицо вдруг исказилось. — Иначе я потом буду думать, терзать себя… Мне нужна правда!

— Я люблю свою жену, — медленно, разделяя слова, признался Сергей.

— Да… — Светлана слегка растерялась. — Послушай… но ты же сам намекал, что у вас не все в порядке, что она не самая лучшая жена… Ты столько комплиментов мне расточил! И даже эти намеки…

— Какие намеки?

— Ну, что ты устал так жить, что ты одинок, что тебе нужна настоящая семья… Ты столько раз повторял это слово — «семья», что я чуть ли… Ну я это почти как намек воспринимала.

— Я ошибался, — сказал Сергей. — Я не знаю, как это объяснить. Ну да, мне нужна семья. А моя семья — это Лиля и Вика. И мама моя. Я не могу их всех оставить.

— А… совесть тебя замучила. Я поняла. Ну ладно. Ладно. И… и все, прощай, — Светлана развернулась и быстро пошла прочь, цокая каблуками по бетонному полу.

Некоторое время Сергей стоял в раздумьях, наклонив голову, потом тоже вышел из коридора. Перешел в другое крыло, спустился в подземный гараж.

…Дорога в сторону Москвы в этот час оказалась почти пустой, что странно. Хотя чего тут странного — в подобную мерзопакостную погоду из дома даже по большой необходимости выходить не хочется. Мокрый снег, грязь, низкое небо темно-серого цвета. Пейзаж тоскливый и мрачный.

И все время Сергея преследовали мысли о Лиле. О том, что он ее ударил. Ударил это милое личико… Все равно что ребенка ударил. Да она и есть ребенок, его Лиля. Бедное, запутавшееся дитя. Она пыталась разрулить ситуацию — и не получилось. Даже ее злость — смешная и милая. А он ее ударил. Все равно что ангела ударил. И ничего теперь исправить нельзя.

И еще он наврал сегодня Светлане. Он хотел не семьи на самом-то деле. Ведь если бы Сергей хотел полноценную семью в том виде, в котором ее представляют люди: семья — как коллектив дружных единомышленников, то он бы однозначно выбрал Светлану. Именно с ней получилось бы свить чудесное гнездышко и, держась за руки, не скандаля и не обижая друг друга, дружно идти по жизни, чувствуя плечо своего спутника. Сергей до недавнего времени мечтал именно о такой семье, и лишь сегодня истина открылась перед ним.

Оказывается, он не хотел этой классической, скучной, умилительно-правильной схемы семьи. Он выбирал любовь.

А любил он только ее одну, Лилю. Их странный, больной союз и есть его семья.

«Дворники» усердно сгоняли снег с лобового стекла. Но чего-то вдруг все стало расплываться перед глазами.

Сергей не стал рисковать, осторожно свернул на обочину и остановился. Поднял голову вверх и увидел свое лицо в зеркале. И обнаружил, что плачет.

Это слезы застилали ему сейчас глаза.

* * *

Светлана пыталась держаться, но не получилось. Расставание с Сергеем подействовало на нее, точно пощечина. Больно и обидно. На люди с перекошенной страданием физиономией выходить никак нельзя.

Женщина заперлась в туалете, села на край унитаза и заплакала.

В кои-то веки ей попался такой потрясающий мужик. Такой интересный! Но он почему-то сорвался с крючка. А жизнь-то проходит… Где она, в ее возрасте, с «довеском» еще в виде лоботряса Вовки, найдет мужчину лучше этого Селуянова? Да нигде. Никогда.

Света, в общем, сейчас не только от обиды плакала. Она оплакивала свою несчастную жизнь.

* * *

Все у Иры было прекрасно. С мужем помирилась (он, кстати, из дома теперь выходил очень редко, писал все время), с худруком наладила отношения. И дети сегодня на спектакле от души ей хлопали, глядя из зрительного зала с восхищением. Значит, поверили в то, что она — это хулиганистый мальчишка Том Сойер.

Но одна мелочь вдруг сразила ее. Только что по телефону, когда она договаривалась с Евгением, чтобы он забрал Леню из садика, муж допустил небольшую оплошность.

Оговорился. Вероятно, случайно. По рассеянности.

Но, боже мой, как эта оговорка портила картину Ириного чудесного, совершенного мира…

Потому что Евгений в разговоре назвал ее «Лилей» и даже не заметил, что ошибся.

Ира не стала его упрекать. Закончила разговор, приветливо попрощалась. А потом закрылась на ключ у себя, в своей крошечной, похожей на гроб, гримерной, и беззвучно разрыдалась.

Плакала перед зеркалом и смотрела, как слезы текут по лицу.

* * *

Лиля утром сделала вид, что спит.

Викуська заходила к ней перед школой и осторожно поцеловала в щеку. Не в ту, в другую.

Той щекой Лиля старательно прижималась к подушке.

Потом, когда все ушли, Лиля встала, первым делом направилась к зеркалу. Увиденное ей не понравилось.

Надо будет замазать синяк тональником. А если заметят — наврать, что упала со стремянки, когда лазила на антресоли. Помнится, лет пять назад она умудрилась свалиться подобным образом. Наверное, и сейчас поверят.

Но как все это невыносимо! Этот удар, прямо в лицо… Пусть не со зла, но кулак мужа словно пробил в душе Лили огромную брешь. И, что хуже, Лиля одновременно испытывала к Сергею жалость. Она чувствовала, как тот раскаивается, как переживает.

Это не могло ее не трогать. До такой степени, что этим утром она едва избежала соблазна нырнуть в его объятия и слить их две отдельные боли — в одну, общую.

Лиля укоризненно покачала головой своему отражению и разрыдалась.