Читать книгу "Костры Тосканы - Челси Куинн Ярбро"

— Из Пармы. Вряд ли они станут что-то предпринимать. Видите ли, добрые сестры, моя кузина вышла замуж за торговца преклонных лет. Брак был заключен по расчету, завершая объединение двух торговых домов. Теперь всеми делами управляют племянник мужа Эстасии и ее брат. Только в супружестве она что-то для них значила, а во вдовстве стала докучной обузой. Именно это явилось главной причиной того, что кузина попросила прибежища у меня. Детей Господь ей не дал, а пребывание в чужом доме накладывало на нее обязательства, делавшие затруднительной ее и без того не очень-то сладкую жизнь.

Монахини переглянулись еще раз. Сандро умолк, гадая, поняли ли они то, что он хотел сказать.

Сестра Сигнале кивнула.

— Да-да. Такое случается с бездетными одинокими женщинами. Но покой и молитва творят чудеса. С Божией помощью она исцелится.

Сандро сделал неопределенный жест, который мог означать как уверенность, так и сомнение в подобном исходе событий. Впрочем, слова его были безукоризненно вежливы:

— Полагаю, в любом случае, добрые сестры, ей будет лучше у вас.

— Похоже, у нее нет склонности к монашеской жизни? — проронила сестра Фидия, словно бы уточняя для себя кое-что.

— Нет… боюсь, тихая жизнь обители покажется Эстасии… скучноватой. Пожалуй, всю праведность в нашем семействе вобрал в себя мой брат.

Отпустив эту шутку, Сандро тут же о ней пожалел и поспешил добавить:

— Прошу простить меня, сестры. Я все еще несколько не в себе и не понимаю, что говорю.

Молодая монахиня вспыхнула от возмущения, но сестре Фидии в своей жизни приходилось слышать и не такое. Она мягко улыбнулась.

— Если пожелаете видеть ее, приходите через неделю. Мы сможем больше сказать вам о ней. Мужчина, принимающий участие в вашей кузине, тоже может прийти. Любовь и привязанность многое значат для тех, кого мы опекаем.

— Я понял, сестра. Пошлите за мной кого-нибудь, как подойдет время, и я непременно приду.

Сестра Сигнале вдруг вспомнила, кто стоит перед ней.

— Ах, синьор Филипепи, вы так добры! Изобразить Деву Марию во всей ее чистоте и благости мог лишь достойный во всех отношениях человек!

После этих слов повисла неловкая пауза. Разговор был исчерпан, и Сандро, помедлив, сказал:

— Что ж, добрые сестры. Благодарю вас от всей души за заботу о моей несчастной кузине. Надеюсь, что в скором времени Эстасия поблагодарит вас сама.

Ой ли, мелькнуло в его голове.

— Я буду молить о том Господа, — сказала сестра Фидия и повернулась к своей молоденькой спутнице. — Что ж, нам пора. Через пару часов стемнеет, нам надо успеть к вечерней молитве. — Она вновь взглянула на Сандро. — Вы можете быть уверены, что ваша кузина будет окружена вниманием и заботой.

Сандро кивнул, сказал еще несколько приличествующих случаю слов и закрыл за монашками дверь. Направляясь вглубь дома, он подумал, что Симоне таки придется сейчас с ним объясниться.

* * *

Письмо Лодовико Сфорца, прозванного иль Моро, к Карлу VIII, королю Франции.

Самому прославленному христианскому королю Карлу VIII французскому шлет свои почтительные поклоны дядя миланского герцога, облеченный правом принимать участие от имени своего племянника во всех государственных делах.

Позвольте мне просить вас восстановить свое влияние в Неаполе и других смежных с этим королевством краях. Видя ужасающий хаос, царящий в этой части Италии, я убежден, что ваше вмешательство принесет лишь выгоды народам, ее населяющим. Неаполь шатается, подумайте, как может он расцвести под вашей сильной рукой.

Поскольку бремя военного экскурса целиком ляжет на ваши плечи, а сулит пользу многим, я озаботился тем, чтобы тяжесть эту частично облегчили стороны, намеревающиеся воспользоваться результатами вашего предприятия. Генуэзский банк готов выдать вам под мое поручительство сто тысяч франков в счет возмещения ваших расходов.

Выплату этой суммы банку Милан берет на себя, равно как и оплату четырнадцати процентов начетов.

Молю ваше величество во главе любого отряда прибыть в Милан, чтобы иметь возможность оценить ситуацию лично.

Мне бы хотелось также упомянуть, что политическая обстановка в Тоскане тревожна. Говорят, Флоренция — компас Тосканы, и этот компас все более отклоняется от верного курса. Лоренцо уже почти год как ушел, а его сын, несмотря на все свои заявления, выказывает полное неумение справляться с государственными делами.

Религиозные возмущения там достигли такой силы, что могут иметь ужасающие последствия. Вот лишний повод сказать, что ваше вмешательство попросту необходимо.

Надеюсь, ваше величество внимательно обдумает это письмо. Молю небеса благословить любое ваше решение.

Лодовико Моро

от имени миланского герцога

Джан Галеаццо Сфорца Милан,

18 февраля 1493 года

ГЛАВА 5

Иоахим Бранко, высоко вскидывая окровавленные руки, защищался от града ударов. Нарцисо Бочино уже валялся на мостовой, но его продолжали бить. В воздухе мелькали дубинки.

Бьяджо Спинатти радостно ухнул, когда долговязый португалец наконец-то осел, однако тут же нахмурился: капли крови забрызгали полы его плаща. Он обернулся к сообщникам.

— Эй, Уго, Клеменцо, тому уже хватит. Возьмитесь лучше за этого. — Он злобно пнул Бранко ногой. — Посчитайте ему ребра.

Уго с готовностью размахнулся. На плечи сидящего на корточках Бранко обрушился страшный удар.

— Взгляните-ка на него, — крикнул Бьяджо, облизываясь, — сейчас он обгадится!

Иоахим Бранко сидел, обхватив руками колени и прижимая их к животу. Он испытывал странную гордость от того, что его не тошнит.

Клеменцо отошел от недвижного тела и нанес португальцу удар сбоку. Он радостно засмеялся, когда алхимик повалился на мостовую.

— Эх, если бы тут оказался его дружок! — воскликнул Бьяджо, мечтательно щурясь. — Уж я бы с ним поквитался за Марио!

«Бахвал!» — подумал Клеменцо, но все же сочувственно покивал головой.

— Кажется, чужеземец сломал твоему брату ключицу.

— Да покарает его Господь! — Бьяджо еще раз пнул португальца. — Теперь Марио стал монахом, он не может мстить за себя.

— Что ж, мы это сделали за него, — сказал, ухмыляясь, Уго.

— Только отчасти. — Бьяджо уставился на лежащих. — Чтоб они сдохли, — пробурчал он. — Давайте-ка их прикончим. — Тут ему в голову пришла новая мысль. — Нет. Пусть живут. Пусть. Я хочу, чтобы они обо всем рассказали этому Ракоци. Я хочу, чтобы он знал, что его ждет.

На юном порочном лице Клеменцо появилась улыбка.