Читать книгу "Время перемен - Кэтрин Куксон"

– Да, папа, я все для тебя сделаю, – ответила она.

Он остановил двуколку и взял дочь за руку.

– Не говори маме и бабушке о той женщине, что ты сегодня встретила.

– Хорошо, – пообещала Ханна и вскоре забыла о той встрече, пока в пятнадцать лет ей не напомнили.

Теперь она все знала о той женщине, что происходила из рода Молленов, и какая связь существовала между ней и бабушкой Радлет. Более того, Ханне было известно и о Бриджи, в далеком прошлом гувернантке, потом содержанке Томаса Моллена, а теперь хозяйке Хай-Бэнкс-Холла, где размещался госпиталь для раненых, в котором она собиралась работать.

– А ты знаешь, что в этом доме полно ненормальных?

– Мама, ради Бога, не говори глупости, – резко возразила Ханна.

– Не разговаривай со мной в таком тоне.

– А ты не говори о том, чего не знаешь.

– Да, там сумасшедшие. Твой дядя Джим говорит, что с дороги слышны их крики.

– Ох, уж этот дядя Джим, ему бы рассказы писать или в газете открыть колонку сплетен. Он вечно собирает всякие слухи.

– Ну, довольно, Ханна. – Теперь в наступление двинулась Констанция. – Не говори так о дяде Джиме. Он всю жизнь работал и заботился о твоей матери до того, как она пришла в этот дом.

– Мне кажется, лучше было бы для всех, если бы он этого не делал, и тогда бы мы не чувствовали себя обязанными ему до конца своих дней.

Женщины потрясенно молчали, а Ханна тем временем спокойно продолжала:

– Эти люди ничуть не больше сумасшедшие, чем вы. Некоторые получили контузию при взрыве снаряда, часть попала в газовую атаку, а кое-кто не может ходить. – Она подалась вперед и вскинула подбородок. – А вы знаете, что случается с людьми, которые не могут ходить? У них здесь, – Ханна постучала себя по голове, – все как будто взрывается. Но они обыкновенные парни, которым просто здорово досталось.

– Ты, я смотрю, много о них знаешь. – Констанция прищурилась.

– Нет, не так много, пока не много. – Ханна смело взглянула на бабушку. – Но судя по тому, что я видела…

– Видела? – Сара, тяжело опираясь на костыль, заковыляла к столу. – Так ты там уже была?

– Да, была… А еще я видела старую колдунью, миссис Беншем, ту, что вы называли Бриджи. – Ханна повернулась к бабушке и осуждающе закивала головой. – У меня не укладывается в голове, как вы могли так враждовать с этой старушкой. Может быть, выглядит она и не очень, и лицо у нее как печеное яблоко, и вся она высохшая и сморщенная, но ум у нее светлый, и все это знают. А еще ее уважают, очень уважают.

– Довольно! – резко воскликнула Констанция и, пристально посмотрев на внучку, отвернулась. Упоминание о Бриджи болью отозвалось в ее сердце. Она снова ощутила тоску, схожую с тоской по родному дому. Часто по ночам воспоминания возвращали Констанцию в далекое прошлое. С высоты прожитых лет то время казалось необыкновенно светлым и радостным. Майкл был молод и Барбара тоже, на ферме устраивали праздники, и все танцевали. Сара танцевала с молодым хозяином фермы, даже Бриджи танцевала. Она была очень легка на подъем. Бриджи, Бриджи…

Давняя ревность, измены, даже ее неудачный брак с Дональдом Радлетом – все это виделось теперь Констанции в ином свете. Это была размеренная и спокойная жизнь по сравнению с ее нынешней, где не оставалось места ничему, кроме ожесточения, взаимных обвинений и упреков.

Констанция не хотела признаваться себе, что не страдала бы так, если бы Барбара стала женой Майкла. Но в душе знала: это правда, ведь тогда она не потеряла бы связь с сыном. И теперь рядом с ней не стояла бы невестка, которая, хотя и приобщилась немного к культуре, благодаря Констанции, но продолжала мыслить на уровне людей своего происхождения – самого низкого слоя работников фермы.

Усилия Констанции могли бы принести более ощутимые плоды, если бы Сара была счастлива. Но увечье наложило отпечаток и на ее разум. И Сара постепенно превратилась в маленькую крикливую мегеру. Однако все эти годы Констанция стояла на ее стороне, убеждая себя, что Сару по-человечески можно понять и кто-то должен был ее поддержать. Одновременно она твердила себе, что этим отстаивает свою моральную правоту.

Снова и снова она дивилась тому, что Майкл, никогда не отличавшийся сильной волей (одно время он беспрекословно подчинялся ей), оказался способен долгие годы поддерживать любовную связь. Мало того – он поставил их перед выбором. Констанция хорошо помнила, как много лет назад он предъявил им ультиматум. Как обычно, все происходило в кухне.

– Выбирайте, – сказал им тогда Майкл, – и это мое последнее слово, потому что вы мне смертельно надоели. Дайте мне идти и дальше своей дорогой и жить так, как сейчас, и тогда все останется по-прежнему. Но если вы будете настаивать, чтобы я оставался дома, я сообщу вам, когда придется собирать вещи, потому что продам ферму… вот так! – Майкл щелкнул пальцами, и этот звук прозвучал как выстрел. И действительно, его слова, как пули, пронзили ей сердце. – Да, я вижусь с ней. Вижусь, и решение теперь за вами. Можете не беспокоиться. Я не оставлю вас среди голого поля. Недалеко отсюда стоит коттедж Палмера. Он давно пустует. Это даже не коттедж, а настоящий дом с шестью комнатами. Я поинтересовался о цене. С домом продается участок в два акра. Вам будет вполне достаточно, чтобы себя прокормить. Но как я сказал, решение за вами. – И с этим Майкл ушел, а они смотрели ему вслед, обомлев от потрясения, не в силах вымолвить ни слова. С того дня Констанция неустанно молилась, желая, чтобы Божья кара настигла это исчадие ада, поскольку эта женщина была отпрыском проклятого рода и сама являлась дьяволом во плоти.

Но зимы сменялись веснами, шли годы, а молитвы Констанции оставались без ответа. Прошел слух, что Барбара снова оглохла, но точно никто ничего сказать не мог. Однако было доподлинно известно, что ее двое сыновей погибли, утонули с кораблем. В этот день, когда Констанция об этом узнала, она сказала себе: Барбара теперь поймет, что такое настоящее горе. Но у нее оставался еще один сын.

И вот теперь Джим доложил, что сын Барбары находился в Хай-Бэнкс-Холле с помутненным рассудком. Кто-то из персонала рассказал Джиму, что этот парень был самым тяжелым больным. Ему выделили отдельную комнату, но не потому, что особняк после смерти Бриджи переходил к нему, а из-за его агрессивности. Он набрасывался на всех и каждого по любому, даже незначительному поводу.

И Ханна собиралась там работать.

Констанция не могла точно определить свои чувства, но в одном она не сомневалась: вовсе не забота о безопасности внучки не давала ей покоя. Ханна была женщиной хладнокровной и упрямой и при необходимости вполне могла постоять за себя. С обидой и досадой Констанция сознавала, что ее внучка собиралась отправиться в дом, где когда-то жила она сама, и более того, Ханна признала Бриджи хозяйкой этого дома.

Констанция считала, что во всей истории меньше всего пострадала Бриджи. И в этом она видела несправедливость: все их несчастья так или иначе оказывались связаны с Бриджи. Если бы она не стала любовницей их дяди Томаса, никаких бы трагедий не произошло. За исключением того случая, когда кузен Дик едва не убил судебного исполнителя.