Читать книгу "Лекарь - Юрий Корчевский"

Оставив вещи в келье, они направились к болящим.

К сожалению, у всех у них — у двух десятков — была самая настоящая холера. Один из них был тяжёлым — тот, кто заболел первым. Он уже не мог ни есть, ни пить и к вечеру преставился. Зато других Никите удалось выходить. Монастырский ключарь привёз из города перевар — кувшин его поставили в трапезной, и перед едой все монахи и послушники поливали себе руки самогоном.

Но выздоровели все далеко не сразу. А вечером, после молитвы игумен дал слово Никите. Как мог, тот объяснил, что причина болезни кроется в грязной воде, в миазмах — не будет же он говорить о холерном вибрионе?

Все слушали внимательно и к сказанному Никитой отнеслись серьёзно. А на следующий день уже священники во всех городских церквях и храмах рассказывали всё это прихожанам. И бич всех городов — холера — постепенно пошла на убыль.

Зато авторитет Никиты среди монастырской братии сразу вырос. За пару недель, кроме мер по холере, Никита успел пролечить несколько монахов от застарелых болячек.

Не успела утихнуть холерная эпидемия в городе, как пришла беда, откуда не ждали. Вечерняя молитва была прервана вошедшим, даже скорее — ворвавшимся в монастырскую церковь пропылённым стрельцом:

— Беда! Калмыки к городу подходят, в десяти верстах отсюда! — выкрикнул он и убежал.

Это был один из конного дозора, высланного в степь астраханским воеводой.

Игумен тут же приказал бить в колокола. Тревожно загудел набат.

Новости обычно узнавали на торгу — так он днём бывает, а колокольный набат услышат все, имеющие уши.

Монахи тут же заперли ворота. Монастырь переходил на осадное положение, а настоятель на время становился воеводой.

Находился монастырь за чертой города, в версте на север от городских стен, и первый удар принимал на себя, служа своеобразным форпостом.

Видимо, нашествия степняков бывали не раз, потому как действовал настоятель решительно и быстро. Монахам раздали оружие, игумен определил дозорных на стены и у ворот.

Никита получил саблю в ножнах и короткое копьё-сулицу. Его, как неопытного воина, поставили в пару с бывшим стрельцом, а ныне иноком Василием, дозорными на стену. Сверху видно было, как вдали, на городских стенах зажглись факелы — Астрахань готовилась к обороне.

Велико ли войско неприятеля, никто не знал. В слободках Сиановой, Безродной, Теребиловке, Солдатской, Ямгучереевой, Армянской, Татарской — собиралось и вооружалось ополчение.

В полночь Никиту с Василием сменили.

— Пошли спать, — сказал Василий. — Ещё неизвестно, как завтра сложится день, и удастся ли следующей ночью выспаться.

Однако спалось им тревожно. Никита всё время прислушивался, но потом всё же уснул.

После заутрени пошли завтракать, но Никита обратил внимание, что ели не все.

— Пост у них строгий, что ли? — спросил Никита у соседа.

— Нет, — немедленно отозвался тот. — Если бой будет, и ранение в живот получат — с пустым брюхом есть шанс выжить. А с полным — увы!

Как же он сам не догадался? Не воин он — это правда, но как врач мог бы и сообразить.

Однако так поступали не все, а в основном те, кто имел боевой опыт.

Не успели доесть кашу, как тревожно ударил колокол. Все кинулись по местам, определённым настоятелем, — на башне и у ворот.

Никита сначала увидел пыльное облако, приближающееся к городу. Постепенно стало видно — идёт конница. Это калмыцкий хан Хаурмак шёл с набегом на город, ведя за собой тридцатитысячное войско.

Никите с непривычки войско показалось просто огромным, и он сначала испугался — как устоять против такой рати? Даже корить себя стал — кой чёрт его в Астрахань принёс? Хотел попробовать от мира удалиться — поехал бы в Вологду или в Суздаль.

Меж тем неприятельская конница была уже рядом, и он видел узкоглазые, желтоватые азиатские лица — типичные степные кочевники.

Основная масса конницы прошла дальше, к городу, но от всадников отделился небольшой, сотни в две отряд и поскакал к монастырю. В деревянный столб, держащий навес над стеной, вонзилась стрела.

— Ты что высовываешься? — закричал Василий Никите. — Стрелу в глаз заполучить хочешь? За зубцом укрывайся!

На стенах шли высокие зубцы — как на кремлёвской стене. Только теперь Никита понял, что зубцы эти не для красоты, а для того, чтобы обороняющиеся могли укрываться за ними. Толково придумано!

Для начала калмыки осыпали защитников стрелами, не причинив, впрочем, вреда. Они проскакали вокруг монастыря, высматривая слабые места — вдруг стена где-то низкая или недостроена? Но стены были кирпичными или каменными, и высотой около четырёх метров — даже с лошади, встав на седло, дотянуться руками до верха было невозможно.

Несколько калмыков подскакали поближе, но один тут же получил от монаха стрелу в грудь, а другой — сулицу в живот.

Всю историю Руси монастыри играли важную оборонительную роль в государстве. При появлении врага, при первых же звуках тревожного колокольного звона жители окрестных сёл и деревень собирались в монастыри, под защиту мощных стен. Да, собственно, и выглядели монастыри как серьёзные крепости, а монахи владели оружием не хуже княжеских дружинников. Среди монахов и послушников было немало бывших воинов, имевших боевой опыт. И запасы еды в монастырях всегда имелись, причём серьёзные — на год-два, и не только на случай вражеской осады, но и в расчёте на неурожайные годы. Вода же в монастырях была всегда, поскольку строились они у родников, и после строительства источники оказывались внутри периметра стен. Так что от голода или жажды умереть защитникам не грозило.

Калмыки собрались перед воротами и горячо что-то обсуждали. Таран нужен — ворота пробить, а вокруг — голая степь, только кустарник кое-где растёт. Для тарана же толстое и тяжёлое бревно нужно, да не абы какое, а из дерева прочных пород — дуба, лиственницы. Татары такое дерево с одного края железом для прочности оковывали и на специальном устройстве иногда возили — с колёсами. Таран был подвешен на цепях, и навес из досок сверху — для защиты от стрел и камней. Приспособления эти им передали генуэзские инженеры — так же как и передвижные башни для штурма городов. Не очень жаловали татары такие изобретения, их излюбленной тактикой было налететь внезапно, похватать трофеи, взять пленных — и сразу назад, пока другие русские князья с дружинами не подоспели. Открытого боя степняки старались избегать. Потери велики, а трофеев мало, а то и вовсе нет, если противник сильнее и удачливее: ведь иногда самим бы успеть убежать с поля бранного — как с Куликова поля.

У калмыков, детей степи, организация войска была хуже татарского. Они переняли, что подглядеть удалось, но до всяких инженерных приспособлений и механизмов не снизошли — сковывают они конные налёты. И излюбленный татарский способ взобраться на стены по копьям использовать невозможно, поскольку стены у монастыря не деревянные. Даже зажжёнными стрелами воспользоваться нельзя — камень не горит.