Читать книгу "«Странники» Судоплатова. Прорыв «попаданцев» - Артем Рыбаков"

– А если через верх зайти? – не унимался Трошин. – Через республиканский наркомат, к примеру? Не может быть, что, уходя, они никого не оставили!

– Да зачем тебе?

– А за хлебом сгонять, вот зачем! У Марининого дядьки мы там пару тонн спрятали. Опять же, урожай скоро собирать должны, немцы всяко на него лапу наложить попробуют, а тут мы – с горячим партизанским приветом.

– Ух ты! – почти искренне восхитился Новиков. – Прямо вот так нападем и отберем?

– Вот тебе и «ух ты!». Нормального хлеба хочется, а не этого… – И он показал рукой на оранжевый пакетик с немецкими пайковыми сухарями, точнее – сухариками.

* * *

К моменту, когда радист получил подтверждение о часовой готовности к приему самолета, Трошин успел сходить в санчасть – проконтролировать, как подготовили к транспортировке трех раненых, которых они с Белобородько и Новиковым решили отправить на Большую землю, при наличии такой возможности, естественно.

В настоящий же момент он еще раз пересматривал трофейные немецкие документы, чтобы решить, что стоит отправлять на Большую землю, а что пригодится на месте. Открыв сумку, Слава в очередной раз мысленно поблагодарил Тотена и его рассказы о вычурном немецком документообороте. Понятно, что далеко не все бумаги, о которых рассказывал переводчик спецгруппы, у них были, но, к примеру, кроме «зольдбухов», обязательных для каждого немецкого военнослужащего, ценных тем, что в них подробнейшим образом была записана вся военная карьера владельца, добычей их отряда стало также некоторое количество других документов.

Водительские удостоверения аж сразу трех образцов лежали отдельной стопкой, и Слава, сверившись еще раз с памяткой, отложил в сумку те из них, в которых не было фотографий. Такие удостоверения полагалось предъявлять вместе с «зольдбухом», что в свете предстоящих акций на магистральном шоссе давало некоторые дополнительные возможности. В конце концов, что проще – подобрать подходящие фотографии из нескольких десятков солдатских книжек или из семи водительских удостоверений?

А вот командировочных предписаний в наличии имелось до обидного мало – всего четыре, но одно можно было, по словам Нолика, переводившего его, счесть настоящим бриллиантом их коллекции. Еще бы – цель поездки была указана как «Заготовка продовольствия для армии у населения», а маршрут оказался шедеврально расплывчатым – «Логойский, Плещаницкий, Смолевичский и Борисовский районы». Тот же Новиков просто восхитился, когда ему показали эту бумагу. К тому же Трошин удачно вспомнил присловье, случайно услышанное им от Окунева: «Всюду и со всеми». А имевшийся в дополнение маршрутный лист для захваченного практически неповрежденным французского грузовика вообще поднимал оперативную ценность документа в заоблачные выси. И зеленая книжечка регистрационного сертификата на «ренаут» с непривычной утюгоподобной кабиной имелась.

Слава подвинул поближе к себе стоявший на лавке ранец и, откинув клапан, заглянул внутрь: «Так, записные книжки офицеров и сержантов нам ни к чему, – перебирая аккуратно перевязанные шпагатом пачки документов, размышлял он. – Две «книжки нарядов» – тоже. Сертификаты арийскости нам совершенно не нужны, да и Центру, надо полагать, тоже. По крайней мере, я придумать им применение не могу… Несколько ведомостей с результатами учебных стрельб, по большому счету, полезнее «арийских» бумажек лишь на самую малость. Хотя если сопоставить их с «зольдбухом»… А впрочем, это не мое дело!»

– Там царь Кощей над златом чахнет! – Скрипнула дверь, и в штаб вошел комиссар отряда. – Пламя увернул бы, а то за три дома видно, чем ты тут занимаешься. С Мариной небось осторожнее себя ведешь, чем с трофейной документацией?

– А то ты не знаешь, Валерий Иванович? Что-то мне подсказывает, что об этой стороне моей жизни ты неплохо осведомлен…

– Так положено мне, Слава. Положено… – Последнее Белобородько пробормотал, задергивая на окне занавеску. Жители поселка потеснились, приняв на постой отряд, но многие, переехав к соседям или родственникам, вещи свои забирать не стали, и окна «штаба» украшали ярко-голубые шторы с аляповатыми желтыми цветами – то ли розами, то ли лилиями. Почти как на королевском гербе Франции, как его описывал Дюма, давно, еще в детстве читанных книжках.

– Что снаружи творится? – Трошин спросил больше для поддержания разговора, нежели из интереса. Да и что могло там измениться за те полчаса, что он не был на улице?

– Да тихо все… Федор-танкист только воду мутит.

– Скороспелый? Что на этот раз?

– Да с танками своими никак не наиграется.

– Погоди, Иваныч. Выяснили же уже, что они поломались капитально? С коробкой передач там что-то, а у другого двигатель дуба дал… Я же сам ему сказал, что людей их из болота тягать не дам?! Неужели не понял?

– Да понял он, понял. Но мальчишек деревенских он все одно «запряг». И пару часов назад они ему весточку принесли, что у одного села есть несколько танков брошенных. Отсюда километров тридцать. Вот он ко мне и прискакал.

– Да, неймется парню. Комиссар, ну вот зачем нам танки, а? Мы партизаны. Диверсанты! Мосты взорвем – считай, задачу выполнили.

– Не, Слав, постой… – после недолгого раздумья ответил Белобородько. – А про моральный эффект ты подумал? Вижу, что не подумал. А сам посуди – одно дело из кустов постреливать и дороги портить, и совсем другое – если советские танки появятся! Да тыловики немецкие штаны вовек не отстирают, я тебе говорю!

– Эк ты возбудился, Валерий Иванович! – покачал головой Трошин. – Идею эту, признаю, с такой стороны не рассматривал. С текущими делами закончим – еще подумаю. Выстрелы к «сорокапятке» у нас есть – десятка четыре, если не ошибаюсь. Так что можно немцам еще одну свинью подложить будет – красивую такую, бронированную.

– Во! Видишь. Тут фантазия тоже нужна, – улыбнулся комиссар. – Полет, так сказать, воображения. И ты еще вот о чем подумай, командир, – что немцы из транспортных колонн танку смогут противопоставить, а? То-то же! – заключил он, увидев широкую улыбку на лице Трошина. – А вон и особист наш чешет, – добавил Валерий Иванович, бросив взгляд в окно. – Пора собираться.

Через полчаса все командование отряда уже стояло на берегу, вглядываясь в темное, кое-где украшенное серыми клочками редких облаков небо.

– Семен, давай! – скомандовал Слава, посмотрев на часы.

Громкий и пронзительный свист, разбойничий, с переливами, далеко разнесся над гладью воды. По этому сигналу на мысе, что ограничивал залив озера с южной стороны, замигал еле видный огонек, который, однако, вскоре превратился в большой костер. То же самое произошло на северном берегу и, наконец, в центре – в сотне метров от встречающих бойцы запалили огромный – больше трех метров в высоту – шалаш, сложенный из сухих елочек и покрытый прошлогодним лапником.

– Вячеслав Сергеевич, заметят, как тебе кажется? – спросил Новиков, любуясь – это было видно по его лицу – рвущимися в небо языками пламени.