Читать книгу "Ржавая Хонда - Владимир Яценко"

Посмотрел на индикатор состояния: через задвижки обречённых контейнеров вырывались мощные струи пара. В том, что горячий пар вытеснил воздух, не было сомнений.

Дистанционным пультом я выключил пароделы, а когда скорость истечения пара приблизилась к нулю, закрыл вентили. Ещё через полчаса зашкалил датчик температуры жилого бокса – там всё выгорело. Вместе с моим антикварным керогазом и медной туркой. Хорошие были вещи. Обидно…

Теперь всё зависело от Бога. Это я вам как выпускник физфака говорю. Чем позже придут бандиты, тем ниже упадёт температура в контейнерах, тем меньше в них будет давление… и тем меньше у меня останется времени, чтобы покинуть судно, не привлекая внимания пограничников.

На уроке я эту ситуацию привёл бы как пример задачи на оптимизацию.

* * *

Из дрёмы меня вывели истерические вопли болгарки, частые удары долбёжного инструмента и низкий гул гермодетектора. А так уютно было в кресле гидроцикла! Удобная вещь.

И сидеть удобно, и лежать. Паспорта изделий я тоже нашёл, оказывается, все машинки трёхместные. Неудивительно, что не было тесно на этаком диване. Заодно выяснил, как этой штукой управлять. Задать режим «Стая» оказалось минутным делом. Так что теперь я мог увести за собой и два скутера, и все восемь. Хороший куш! Жаль, что неподъёмный. Попытайся я реализовать такую партию, в два счёта просекут, откуда дровишки.

О недавней вспышке гнева вспоминал как о непростительной глупости. После универа пятый год, а мозги уже набекрень: ещё немного – и я бы потребовал у бандита дневник и родителей в школу…

До Новороссийска оставалось шесть часов ходу. Так что времени у грабителей – в обрез. Наверное, поэтому они просканировали мои контейнеры, но не вскрывали их, чтобы убедиться в правдивости моего признания.

Правду говорят: лениво – сделаешь дважды; торопливо – не сделаешь ничего.

Стряхнув остатки сна, вывел наружу объектив смарта. Отверстие я проделал сразу, как только забрался в контейнер с гидроциклами: хотел оценить высоту, с которой буду спускаться на воду. Пять метров. Приемлемо.

На экране хмурое вечернее небо пугало злыми косматыми тучами. Внизу, у самого борта, чуть дальше к носу, пристроилась моторная лодка.

Болгарка умолкла, уступив шуму вертолёта. Я повернул объектив к небу, мелькнуло синее днище контейнера. Проследив за ним, убедился, что порядок грабежа изменился: на ящике, держась за стропы, стоял человек, а сам сейнер за турбоходом не гнался, там готовились бросать трос авральщику на контейнере.

Ничего удивительного: запас тросов закончился. Они же не могли предвидеть, что грабить придётся дважды?

Теперь вместе с контейнером вертолёт доставлял к сейнеру человека, который сбрасывал крючья с фитингов и производил сцепку. Последний, шестой, спустится в моторку и соберёт авральную команду с увязанных к буксировке ящиков.

Это упрощало задачу. При такой схеме к финалу перегрузки сейнер окажется достаточно далеко от контейнеровоза, чтобы с его борта никто не увидел, как я буду выбрасывать скутеры. Не хотелось, чтобы пилот вертолёта летел за мной до самого берега, но и задерживаться на судне казалось ошибкой.

Скутеры вместе с бесшумными водомётами были целиком из пластика. В сумерках, а ещё лучше ночью, с помощью бортового GPS я легко проскользну в Азов и доберусь до Ахтарска. Считай, дома. До утра успею проверить оставшиеся контрольные и не буду прятать глаза при встрече с завучем…

Когда вертолёт вынес пятый ящик, я решительно приступил к делу: в обращённой к морю стенке контейнера выпилил три четверти эллипса, протянув нижнюю дугу на два метра, а боковые по метру. Потом сделал глубокую царапину сверху, чтобы облегчить выгибание отрезанного лоскута наружу.

После этого опять высунул за борт «гибкий» объектив.

Четыре ящика уже болтались на буксире. Пятый раскачивался над сейнером, пилот вертолёта пытался понять, что происходит. А происходило стремительное охлаждение разогретых паром ящиков. Прибавив увеличение, я увидел, как прогибаются стенки. Деформация рвала надсечки по углам. Через широкие щели вода поступала внутрь, и контейнеры быстро погружались. Люди метались на крышах уходящих в бездну коробок, но вертолёт не мог им помочь, он всё ещё пытался спасти последний ящик – опускал его на палубу сейнера. Было видно, как человек изо всех сил держится за стропу…

Но вот чёрное тело, прорвав стенку ящика, вывалилось наружу. Через мгновение реактор грохнулся о палубу сейнера.

Только после этого до меня донеслись треск и глухой удар. Одну из строп сорвало с фитинга, она хлыстом поднялась кверху, к лопастям. Вертолёт дрогнул и завалился на бок, его понесло ко мне, к турбоходу.

Я инстинктивно отпрянул, когда огромная машина, беспорядочно переваливаясь, заняла всё пространство экрана.

Грохот взрыва едва не оборвал уши. Когда я вновь отыскал объективом сейнер, от него оставались только нос и передняя часть надстройки – всё остальное ушло под воду. Если бы не свалившийся на голову реактор, команда наверняка успела бы освободиться от буксирного троса. А так… Вода обратила контейнеры с грелками в балласт, который оказался неподъёмным для повреждённого судна.

За бортом послышались выстрелы. Я вновь обратился к экрану: на моторной лодке полулежал человек с пистолетом.

Знакомый бородач целился в один из канатов, удерживающих лодку у борта контейнеровоза. Целился неудачно, потому что следующие два выстрела тоже не помогли человеку разрубить швартов. А ведь их было три.

Судя по всему, идея взорвать Чёрное море Аллаху не понравилась. И теперь Он наказывал последнего участника этой безумной затеи. Бородач был обожжён, он едва удерживался спиной о фонарь рубки управления, правая рука плетью болталась в такт качке, и эта болтанка причиняла бандиту сильнейшую боль.

Он ещё раз выстрелил и опустил руку с пистолетом.

Мне это показалось добрым знаком.

«Наверное, кончились патроны, – решил я. – В любом случае, мой выход. Не сидеть же тут до прихода в порт?»

Я извлёк из отверстия объектив и вынул из смарта SD-карточку. Карточку и объектив уложил во внутренний карман куртки, а сам смартфон, отогнув лепесток стенки кверху, выбросил в море. Морозный ветер наотмашь ударил в лицо, сразу стало ужасно холодно, и я ещё раз с благодарностью подумал о Кишане. Вернулся к скутеру, на котором едва не уснул, и надел гидрокостюм. Из багажного отделения достал шлем, на его место бросил резак. Спасжилет решил не надевать – в одежде и под ней было достаточно воздуха, чтобы обеспечить мне запас плавучести.

«Пожалуй, всё, – подумал я. – Пора уходить».

Но едва я подтянул гидроцикл к отверстию, как что-то сильно ударило по шлему. Голову отбросило в сторону так, что онемели правое плечо и шея. Не веря себе, отсоединил липучку ошейника от воротника костюма и стащил с головы шлем: поперёк его лобовой части шла оплавленная борозда.