Читать книгу "Дама с горгульей - Юлия Алейникова"

И все же она должна набраться мужества, иначе ужин закончится, а вместе с ним рухнут и все ее мечты и надежды – тихонько вздыхала девушка.

Артем был мрачен, потому что его сердце желало одного, а разум советовал совсем другое. Сегодняшний день дался ему так тяжело, как ни один в жизни. Сокольский страшно сожалел, что был вынужден познакомиться с дочерью босса так близко. Он влюбился в нее и теперь был уверен, что, какой бы ни была его судьба, до конца не сможет ее забыть. Призрак Агриппины всегда будет маячить на грани сознания и мучить его вопросом: как бы сложилась его жизнь, если бы у них все получилось? Но после того, что произошло утром, у Артема не осталось ни сомнений, ни надежды. Какой бы замечательной девушка ни была, ему не видать Агриппины Начинкиной как собственных ушей. Он для нее не существует. Во всяком случае – как мужчина, как равный. А превратиться в игрушку вроде жалкого увальня Мухоедова ему гордость не позволит.

Они встали из-за стола, и Артем принялся собирать грязную посуду.

Гриппа помогала ему. И вот когда уже не осталось причины дольше задерживаться в гостиной, решилась. Набрав в грудь столько воздуха, сколько смогла вдохнуть сведенными нервной судорогой легкими, девушка подошла к Сокольскому и, глядя куда-то ему в грудь, произнесла слабым, едва слышным голосом, умирая от стыда и страха:

– Артем Георгиевич, я должна перед вами извиниться. Я оскорбила вас сегодня утром. Вела себя непозволительно, безобразно. И прошу вас меня простить. Я очень ценю все, что вы сделали для меня, и наговорила это, не отдавая себе отчета в том, что делаю. Наверное, сказались последствия стресса. Простите меня.

Боясь, что не сможет больше сдерживать рвущиеся наружу эмоции, Гриппа мельком взглянула ему в глаза, коснулась его руки и стремительно бросилась в спасительную темноту спальни.

Ну, вот и все. Жалкая попытка все исправить. Нелепая и безнадежная.

Агриппина стояла в тишине комнаты, прислушиваясь к тому, что творится в гостиной. Вот раздались шаги. Показалось, Артем подошел к ее двери. Она мучительно ждала, что сейчас раздастся стук, мужчина войдет. Но прошла минута, другая, и Гриппа услышала, как едва различимо скрипнул диван. Не вошел. Все кончено.

Агриппина в одежде легла на кровать и замерла, выдавив из головы все мысли, а из сердца чувства, оледенев, не позволяя себе ни думать, ни шевелиться.

Артем стоял, глядя остекленевшими глазами на закрывшуюся за Гриппой дверь спальни.

Идиот! Какой же он идиот! Целый день пестовал собственную уязвленную гордыню и даже на секунду не задумался, что довелось пережить за последние сутки любимой женщине. Вчера у него, бедняжки, видите ли, голова раскалывалась, и он даже не удосужился спросить, а как себя чувствует девушка после такого потрясения. Ее похитили бандиты прямо посреди людного проспекта, везли в закрытом багажнике! Она даже не догадывалась, что помощь рядом, и наверняка думала о самом худшем, а у него, эгоиста безмозглого, даже двух слов утешения для нее не нашлось! А сегодня утром? Сокольский схватился за голову. Агриппина наверняка нуждалась в участии, заботе, возможно, помощи психолога. А он? «Ах, извините, я был занят, забыл о вашем существовании»… Осел, настоящий осел! Боже мой, нужно немедленно все исправить, молить ее о прощении. А букет? Артем вспомнил, как велел посыльному выбросить в мусорку предназначавшиеся Гриппе розы. Его лицо пылало от стыда, сердце разрывалось от раскаяния и ужаса. Что он наделал? Все испортил, тупой, грубый, самовлюбленный идиот! А как он бросил ее сегодня в офисе? Еще и на ребят наехал за то, что они повели себя как настоящие джентльмены.

Артем решительно шагнул к спальне и приготовился постучать. Вот сейчас войдет и все ей скажет. Ноги приросли к полу, рука безвольно опустилась. Все скажет? Что именно «все»? «Агриппина, я люблю тебя, выходи за меня замуж»? После всего, что было?

Сокольский тихо отошел от двери. Нет, больше он не может позволить себе ни одного промаха, и так совершил слишком много ошибок. Сперва надо все обдумать. Как следует, хладнокровно, иначе точно ее потеряет. И, выключив верхний свет, Артем уселся на диван. Опустив подбородок на сцепленные в замок руки, крепко задумался.

Глава 21

Агриппина приехала в дом с химерами около одиннадцати. Сегодня утром они с Сокольским сказали друг другу всего несколько слов. Да и о чем было говорить? Для девушки все было ясно. А у главы департамента безопасности намечался трудный, важный день, и он был полностью погружен в себя, так что почти не обращал на нее внимания.

Едва прибыли к родителям, Артем Георгиевич сразу ушел к отцу, а Гриппа поднялась к себе. Последнее время у нее появилась привычка каждый день менять наряды, делать макияж и прическу. Эта глупость уже превратилась в потребность, и ей даже пришлось убеждать себя, что, как только прекратятся ее встречи с Сокольским и ее жизнь войдет в обычную, рутинную колею, смешная потребность исчезнет так же неожиданно и легко, как и появилась.

Артем сказал, что сегодня в доме соберутся все заинтересованные в деле лица – Коробицкие, Тиховлизы и Сидоренко, поэтому Агриппине хотелось не ударить в грязь лицом и выглядеть не хуже прочих дам. Тем более что там будет мама, а это высокая планка, ведь соответствовать Елене Сергеевне дело непростое.

Всю дорогу девушка думала о том, как теперь будут складываться ее отношения с родственниками. С Анжелой, Валерием, Феликсом, с отцом и матерью. Ей хотелось стать к ним добрее, внимательнее, попробовать наладить с сестрой хорошие отношения. В конце концов, они действительно сестры, пусть и только по отцу.

Пофистал Тарасович Тиховлиз входил в дом Начинкиных, как картежник, садящийся играть в покер с более опытным игроком, зная, что в рукаве припрятана пара тузов. Как полководец, идущий на битву с превосходящим его силой противником, зная, что у него есть скрытые резервы.

Лицо Пофистала Тарасовича было спокойно и благостно, весь облик излучал кротость и покорность судьбе. Но глаза были злыми, сильными и потому скрывались под приопущенными тяжелыми веками. Опущенными настолько, что со стороны казалось, будто мужчина идет с закрытыми глазами.

В знакомый начинкинский кабинет он входил без страха. Чего бояться человеку, дошедшему до последней черты и готовому ко всему? Оружие брать с собой Тиховлиз не стал. Бессмысленно. Да и вряд ли ему грозит немедленная физическая расправа. Если смерть и настигнет его в ближайшее время, то, скорее всего, неожиданно и, возможно, в людном месте. Например, с ним случится авария, или сердечный приступ, или еще какая-нибудь напасть. А его задача напасть отвести. И у него было средство это сделать. Тот самый туз в рукаве, о котором «дорогой благодетель» Вольдемар Сигизмундович, вероятно, до сих пор не подозревает. Данный фактор – неведение Начинкина – вызывал особую злорадную гордость в душе Пофистала Тарасовича.

Войдя в кабинет, Тиховлиз быстрым взглядом, не поднимая век, оценил обстановку.

Вольдемар Сигизмундович сидел за своим огромным столом, слева, чуть в стороне, небрежно закинув ногу на ногу, расположился его верный прихвостень Артем Сокольский. «Ясненько, – улыбнулся про себя Пофистал Тарасович, – боятся, что кидаться стану. Нет, голубчики, не надейтесь. Кидаться, скорее всего, буду не я, а потому сядем чинно по другую сторону начальственного стола, подальше от хозяина, чтобы его рученьки не смогли до моего горла дотянуться, когда час придет».