Читать книгу "Что будет дальше? - Джон Катценбах"

Итак, за развитие сюжета отвечал Майкл. Линда же должна была обеспечить спрос на интернет-услугу. От того и другого в равной мере зависел успех всего предприятия. Линда была уверена, что подобные отношения и есть настоящая любовь.

В свободное время и в промежутках между съемками серий Линда любила почитывать желтую прессу, раскрывающую тайны личной жизни поп-музыкантов и кинозвезд. Она еженедельно следила за тем, кто из них с кем начал встречаться и у кого произошел разрыв с прежним партнером. Она давала волю своему воображению, пытаясь представить, что Брэд, Анджелина, Джэн или Пэрис выкинут в ближайшее время и каким образом себя скомпрометируют. Интерес к звездным схождениям и размолвкам она считала своим величайшим недостатком, но готова была простить себе эту слабость.

В течение долгого времени Линда мечтала о том дне, когда проснется знаменитой. Она думала о том, что, если бы только у людей была возможность оценить успех проекта «Что будет дальше?», о них с Майклом уже давно бы писали в журналах «Us» и «People».

Линду раздражал тот факт, что преступный характер их деятельности мешает им обоим прославиться. Она считала, что плод их с Майклом творчества гораздо важнее, нежели объект этого творчества. Они продавали людям воображаемый мир. И это само по себе стоило дороже любых денег. Они с Майклом давно уже были звездами — Линда в этом нисколько не сомневалась. Просто никто об этом не знал.

Со своей стороны, Майкл понимал, что Линда жаждет признания. И хотя он стремился сделать все для того, чтобы доставить ей максимум удовольствия, он все же предпочитал держаться в тени.

— Пора дать ей что-нибудь поесть, — сказал Майкл.

— Ты сам это сделаешь? Или пойти мне? — спросила Линда.

Майкл залез в компьютер, затем порылся в куче листков, вырванных из записной книжки. На этих листках он фиксировал все изменения первоначального сценария. Майкл был из тех, кто предпочитает тщательную подготовку. Задолго до того, как они с Линдой начали снимать «Часть четвертую», он придумал и изложил на бумаге множество возможных сюжетных ходов. Он любил составлять разнообразные планы и перечни, делал пометки на специальных карточках, называвшихся «Зритель / Видеоряд № 4». Ему нравилось сознавать, что грядущие события скрупулезно продуманы, и при этом обладал живостью ума, свойственной творческим личностям. Во время учебы в университете он посещал семинар по теории кино и написал курсовую работу, в которой анализировал фрагмент из фильма «В порту», где Ева Мари Сейнт роняет свою белую перчатку и ее поднимает Марлон Брандо. Режиссер этой картины Элайа Казан, повинуясь творческой интуиции, сделал так, что камера зафиксировала момент, которого не было в сценарии, и в результате эпизод стал классическим. «Я бы тоже так мог», — думал Майкл. Он тоже не любил следовать за сценарием и не относил себя к числу тех режиссеров, которые только и ждут, чтобы прокричать: «Стоп! Снято!» Он был гибок, ему нравилось импровизировать. Когда Майкл видел перед собой на экране, как Номер Четыре, вся в слезах, судорожно стискивает в объятиях плюшевого медвежонка, он не сомневался, что все великие кинематографисты были ничто в сравнении с ним. Ведь он создавал нечто единственное в своем роде, нечто гораздо более жизненное, захватывающее и непредсказуемое, нежели все они когда-либо могли себе вообразить.

— Давай лучше ты, — решил Майкл после некоторых размышлений. — Кажется, она все еще не отошла от испуга. Мой выход на сцену мы отложим до того момента, когда надо будет устроить ей настоящую встряску.

— Как скажешь, босс, — ответила Линда.

— Какой я, на хрен, босс? — возразил, смеясь, Майкл.

Заставив себя оторваться от компьютеров, он подошел к столу, на котором было разложено оружие. Пошарив несколько секунд взглядом, он выбрал кольт под патрон «Магнум-357». Отдав пистолет Линде, он вновь вернулся к своим бесчисленным записям, энергично перетасовал их и наконец нашел нужный листок:

— На вот, прочти.

Линда пробежала глазами написанное.

— Чудненько, — сказала она с ухмылкой и взглянула на часы. Начало первого ночи.

— Думаю, самое время для завтрака.

Линда медленно отворила дверь и вошла в полуподвальное помещение. Как и в прошлый раз, на ней был мятый защитный костюм белого цвета и черная маска-колпак с прорезями для глаз. В руках она держала поднос, наподобие тех, что можно увидеть в кафе. На подносе стояла пластиковая бутылка с водой, с которой были сорваны этикетки, и миска овсяной каши моментального приготовления — американский продукт, продающийся во всем мире. Композицию дополнял апельсин. Столовых приборов на подносе не было.

Едва заслышав звук открывающейся двери, Номер Четыре всем телом подалась вперед.

Линда встала на один из крестов, которые Майкл начертил мелом на полу, и услышала тихое жужжание: Майкл включил систему электронного наведения камеры.

— Сиди. Не двигайся, — приказала Линда.

Затем она повторила приказ по-немецки, по-французски, по-русски и по-турецки. Линда плохо знала иностранные языки, помня лишь несколько общеупотребительных фраз и ругательств, которыми она по необходимости пользовалась время от времени. Она знала, что говорит с ужасным акцентом, что, впрочем, нисколько ее не беспокоило. Ну а в английской речи она часто заменяла американизмы их британскими эквивалентами, говоря, к примеру, слово «лифт» вместо «подъемник» или «колпак» вместо «капюшон». Она, правда, не верила в то, что столь незначительные искажения привычной для нее речи смогли бы запутать опытного следователя, особенно если бы он воспользовался современными средствами распознавания голоса. Но, как уверял ее Майкл, вероятность того, что в полиции найдется сотрудник, настолько дотошный, чтобы ломать себе голову, пытаясь их вычислить, практически сводилась к нулю. Майкл — вечный студент — тщательно изучил все сомнительные с юридической точки зрения моменты, связанные с их бизнесом, и пришел к выводу, что ни у одного сыскного агентства не хватит терпения, чтобы распутать этот клубок.

То, чем они занимались, было с правовой точки зрения слишком неоднозначно. Так думала Линда.

— Поверни голову, будто смотришь прямо перед собой. Руки по швам.

Линда вновь повторила приказ на нескольких языках, порой используя слова разных языков в одной фразе. Она знала, что делает ошибки, но кому какая разница?

— Я поставлю тебе на колени поднос. После того как я дам сигнал, можешь есть.

Линда увидела, что Номер Четыре кивнула.

Она подошла к кровати и опустила поднос Дженнифер на колени. Некоторое время Линда молча стояла рядом, наблюдая за девочкой. Она заметила, что все тело Номера Четыре начинает подрагивать от пронизывающих его мелких спазмов. «Она, должно быть, сильно мучится», — подумала женщина. Впрочем, за исключением этих непроизвольных подергиваний, Номер Четыре ничем не выдавала своего состояния, молча и послушно выполняя все требования похитительницы.

— Ладно. Теперь можешь есть, — разрешила Линда.