Читать книгу "На секретной службе - Сергей Донской"

Между тем Бондарю было необходимо оставаться в центре событий. Завтра днем он намеревался дождаться очередного визита массажистки и устроить ей допрос с пристрастием. Все указывало на то, что она работает на противника, используя Оксану как вольного или невольного осведомителя. Подозрения подтверждал тот факт, что Катерина Левыкина, она же Катька-Кобыла, недавно уволилась из фитнес-центра и проживала не там, где была прописана. Искать ее и устанавливать за ней слежку было некогда. А если Григорий Иванович, проведав про шалости супруги, не пустит завтра Катерину в дом, то она может вообще исчезнуть с горизонта.

– Слушать и подслушивать – две большие разницы, как говорят у нас в Одессе, – произнес Пинчук, грузно усаживаясь в кресло.

Что можно было возразить на это? Бондарь не знал. Извиниться за то, что он сунул нос, куда не следует? Выложить правду про сексуальные пристрастия его жены? Признаться, что Оксана намеревается посетить его нынешней ночью? Нет, никак невозможно. Честно говоря, Бондарю вообще хотелось забыть увиденное в подвале. Изнанка человеческих отношений никогда не казалась ему привлекательной.

– Я жду объяснений, – настаивал Пинчук. – Что за разговор произошел между Оксаной и массажисткой? Они беседовали обо мне?

«И о тебе, в том числе, – мысленно ответил Бондарь. – Только я немного что успел услышать, потому что наблюдать за лесбиянками оказалось выше моих сил».

– Обо мне? – повторил Пинчук.

– Нет. Обо мне.

– И что же? Вам не понравились отзывы в ваш адрес?

– Мне не понравилось, что Оксана общается с массажисткой, как с закадычной подругой, – осторожно сказал Бондарь. – Выбалтывает ей все, что не должно выходить за стены этого дома.

Пинчук перевел дух. Было заметно, что излишняя откровенность супруги беспокоит его мало.

– Женщины всегда делятся друг с другом сокровенным, – философски заметил он. – Такова их природа.

Бондарь досадливо поморщился:

– Да поймите же вы, наконец, Григорий Иванович! Нельзя посвящать Оксану в наши дела. Вспомните: меня пытались убить в «Пассаже», хотя моя фамилия не значилась в регистрационном журнале. О том, что я проведу ночь в номере Милочки, знали только она сама, вы, Оксана… и, скорее всего, массажистка, с которой она решила немного посплетничать. Неужели это вас не настораживает?

– Есть еще один человек, которому было известно, где и с кем вы ляжете спать.

– Кто? – коротко спросил Бондарь.

– Вы сами, Женя, – желчно напомнил Пинчук. – Себя-то вы еще, надеюсь, не подозреваете?

* * *

Избавляя мужчин от необходимости продолжать этот тягостный разговор, зазвонил мобильный телефон Бондаря. Прежде чем ответить, он посмотрел на номер, высветившийся на дисплее. Цифры ему ничего не сказали. Все же он нажал кнопку соединения и сказал в трубку:

– Слушаю.

– Это вы? – спросил напряженный мужской голос.

– Надо полагать, я, – буркнул Бондарь.

– А это я.

Поговорили, называется. Кто этот кретин? Сказал бы еще: «Привет, я из Одессы, здрасте».

– Представьтесь, – потребовал Бондарь.

– Георгий я.

– Какой Георгий?

– Вы меня должны помнить, – сказал собеседник. – Мы встречались в баре ночного клуба «Жемчужина». С вами была брюнетка. Ну, та самая, которая чуть не лишила меня, гм, наследства.

– А, Жорик. – Тон Бондаря смягчился. – У тебя есть для меня новости, Жорик? Хочешь сказать, что мой заказ выполнен?

– Ага. Почти.

– Значит, товар при тебе?

– Товар? Какой товар? Ах да. – Жорик подобострастно хихикнул. – Товар при мне, точнее, со мной. Приезжайте и забирайте. Сестренка аж пищит, так хочет с вами познакомиться.

Итак, таинственная танцовщица наконец нашлась. Очень скоро Бондарь узнает от нее описание убийцы Андрея Пинчука, а может быть, и что-нибудь посущественнее. Наконец-то дело стронулось с мертвой точки. Бондаря охватил охотничий азарт.

– Где встретимся? – отрывисто спросил он. – Во сколько?

– Как насчет обещанных денег?

– Деньги при мне, – нетерпеливо сказал Бондарь. – Назначай место и время.

– Мы будем в «Третьем Риме», на Преображенской, ровно через полтора часа, – отрапортовал Жорик. – Передадите мне двести баксов, и я тут же отчалю. Годится?

– Годится.

– Тогда пока, – сказал Жорик. – До встречи.

В трубке заныли гудки отбоя. Бондарь, не успевший вставить ни слова, с надеждой поглядел на Пинчука:

– Знаете такое заведение – «Третий Рим»? – спросил он, отключая телефон. – Улица Преображенская.

– Преображенская? – Пинчук подергал сначала одну бровь, потом другую, но это не помогло ему освежить память. – Не помню такой улицы.

– Спросите меня, – предложила вошедшая в кабинет Оксана. На подносе, который она держала в руках, дребезжала посуда. Лужица пролитого кофе казалась черной и вязкой, как деготь.

– О, кофеек! – расцвел Пинчук. – Спасибо, маленькая.

Он казался искренне обрадованным. В отличие от нахмурившегося Бондаря.

– «Третий Рим», – обратилась к нему Оксана, – это обычная забегаловка, в которой приличным людям делать нечего. Она находится на бывшей улице Советской армии.

– Спасибо, – буркнул Бондарь, беря с подноса свою чашку. Сегодня он решил обойтись без сахара. Сколько не подслащивай горькую пилюлю, а она все равно останется горькой.

Противнику опять стали известны его планы. Придется держать ушки на макушке, а пистолет – на боевом взводе.

XIX. О некоторых недостатках в сфере общественного питания

Зал «Третьего Рима» нисколько не соответствовал этому помпезному названию. Неизвестно, какие далеко идущие планы вынашивал хозяин заведения, но его «Третий Рим» переживал полнейший упадок.

Здесь царили запустение, тараканы и запахи подгоревшего масла. Зал был почти безлюден, и если бы не столики, покрытые клеенчатыми скатерками, то мог бы вполне сойти за небольшой дельфинарий: цементный пол, высоченный потолок, сплошная стеклянная стена для обзора. Наполняй помещение водой, запускай внутрь морских обитателей и любуйся ими снаружи. Желающих полюбоваться местной публикой не было.

Только вокруг трех столиков наблюдалось относительное оживление.

За одним из них сосредоточенно жевали чебуреки, запивая их шампанским, четверо восточных людей в мятых светлых пиджаках. Вряд ли они появились здесь от хорошей жизни.

В дальнем углу зала вблизи обшарпанного черного рояля гудела разношерстная компания: тощий очкарик, толстый очкарик, а также большеголовая барышня без очков, но зато при роскошной курчавой гриве. Эти трое вполне могли бы сойти за проголодавшихся студентов, если бы время от времени барышня не вскакивала, предлагая выпить за тех, кто в море.