Читать книгу "Последний маршал - Фридрих Незнанский"

Я пришел к Меркулову и узнал, что Костя у генерального. Понятное дело, время напряженное. Хотя убей меня Бог, если я хоть приблизительно представлял себе, о чем они могли подолгу разговаривать. Может, составляют план подпольной борьбы с коммунистами, если последние придут к власти?

Я взял лист бумаги и написал от руки что-то вроде письма на имя генерального: прошу, мол, дать указание руководству ФСБ разрешить допрос свидетеля Аничкина, находящегося в Лефортове и так далее и тому подобное. Можно было, конечно, попробовать действовать и так, но сомневаюсь, что в этом, казалось бы надежном, случае у меня все получилось бы гладко и без сучка без задоринки. Навредить же мне генерал Петров может без проблем. Наверняка пройдет неделя, пока бюрократические проволочки перестанут быть непреодолимой преградой и я смогу встретиться с искомым Аничкиным. Или, прошу прощения, его хладным трупом. Время да и дело такие, что поручиться нельзя ни за что.

Написанное я отдал Томочке Щукиной, машинистке. Томочка — существо удивительное. Ей где-то около пятидесяти, но чувствует она себя семнадцатилетней. И ведет соответственно. Она напоминает мне хохотушку-отличницу, не стареющую, к сожалению, только душой. Я был уверен, что через двадцать минут, после того как она перепечатает это мое якобы письмо, о судьбе Аничкина будут знать все. Причем не только в нашем здании, но, к примеру, и в МУРе, где у нашей Томочки есть закадычная подруга Любочка. Когда-то они начинали вместе, но потом их пути разошлись, впрочем ненамного, и до сей поры идут параллельно друг другу. Так что за свою контору и МУР в придачу я был спокоен. И за свою шкуру тоже — более-менее.

Кстати об осведомленности Томочки, в том числе о ее способности эту осведомленность демонстрировать. Именно она и сообщила мне о Борисове.

— Вы уже слышали? — спросила она, принимая из моих рук бумагу и делая при этом скорбное лицо.

— О чем? — вяло поинтересовался я, готовясь выслушать очередную сплетню.

— Об этом Борисове! Ну, на которого покушались.

Я моментально навострил уши:

— А что такое?

— Скончался, — вздохнула скорбно Томочка.

У меня не было оснований не верить ей. Но и принимать все на веру я тоже не мог.

— Это точно? — хотя я уже знал, что точно.

— К сожалению.

Интересно, она о нем скорбит или мне сочувствует? Ох уж мне эти сердобольные машинистки!

Я подождал, пока она напечатает письмо, забрал его, прошел в свой кабинет, порвал его на мелкие кусочки за ненадобностью, успел отметить, что Лили Федотовой нигде нет, вздохнул и поехал в военный госпиталь, где, по словам Томочки, скончался Федор Борисов.

На месте происшествия, как водится, уже орудовала оперативно-следственная бригада из МУРа во главе с Грязновым.

— Что-то мы в последнее время часто стали видеться, — посетовал я на судьбу, пожимая Грязнову руку. — Куда ни приду — всюду ты. Зачем ты их убиваешь, Слава?

— Э, нет, — как-то очень уж охотно подхватил он мой тон. — Оборотись-ка на себя, кума. Как только я приезжаю по вызову, через некоторое время подъезжаешь ты. Тянет на место преступления?

— Что ты! — отмахнулся я. — Представляешь, в скольких местах меня сейчас нет? А здесь что?

— Убийство.

— Ну конечно, как же я сам не догадался. Твое присутствие — гарантия серьезности происшествия. Я все думаю: чего это такой важной шишке, как замначальника МУРа, не сидится на месте, чего это он сам все время выезжает на место происшествия, чего помощников и собственных оперов не посылает?

Вопрос остался без ответа. Он только пожал плечами: что, мол, с тобой делать, раз ты сам не понимаешь?

— Ладно, — перешел я к делу. — При каких обстоятельствах его убили?

Он молчал, не отвечая. Я почувствовал неладное. Что-то меня смущало, дискомфорт какой-то. Может быть, то обстоятельство, что в коридоре и палате начисто отсутствовали так называемые люди в белых халатах? Нет, правда, куда задевались доблестные врачи и вообще все те, кто отвечал за жизнь Борисова — в том числе громилы, которые не пускали меня к покойному?

— Что ты молчишь, как рыба об лед? — спросил я Грязнова.

— Странно все это, — отозвался наконец он.

— Что именно? — быстро спросил я.

— Да вот то самое, — невнятно ответил он.

— Славка!

— Или эти охранники великие актеры, в которых пропал талант лицедеев, или происходит чертовщина… И знаешь, я все-таки склонен к мистике. Не верю я, что, обладая такими незаурядными актерскими данными, молодые ребята поступают не в театральный институт, а в охранники.

— Как интересно, — сказал я невозмутимым тоном. — А нельзя ли попонятнее?

— А вот как они мне рассказали. Они — оба — стояли у дверей палаты, где лежал Борисов. Каждые пятнадцать минут открывали дверь и проверяли, как он. Говорят, такая была инструкция. Все шло нормально. Кроме Борисова, в палате, естественно, больных больше не было.

— И что?

— В четырнадцать ноль-ноль к палате подошла медсестра — она должна была проверить состояние больного и проделать какую-то процедуру вроде укола. Эти ребятки проверили ее.

— В каком смысле?

— Ну, нет ли у нее чего постороннего. Оружия, например. Не ухмыляйся, они ее не лапали, а просканировали.

— Как это? — Я не удержался и подмигнул Славке.

— Аппарат такой, — терпеливо объяснил Грязнов, не реагируя на мое хулиганство. — Сканер называется. Если чует оружие — сигнал подает.

— Понятно.

— Ну вот. Все нормально, они открывают дверь и видят Борисова. А у него голова прострелена. И окна задраены.

— Это в такую-то жару?

— Там кондиционер в палате.

— В общем, ты предполагаешь здесь нечистую силу, да?

— Что-то в этом роде, — кивнул Грязнов. — Но и это еще не все. Кто-то его обыскал. И что-то нашел.

— Почему ты думаешь, что нашел? — недоверчиво спросил я.

— Потому что мы на нем ничего не нашли. Ни-че-го. Значит, если у него при себе что-то и было, то уже изъяли. Но, к сожалению, не мы.

Действительность быстро его опровергла, заставляя не делать поспешных выводов, какими бы логичными ни казались доводы.

К нам подошел молодой опер из его бригады и сказал:

— Господин подполковник, тут нянечка одну вещичку нашла, — и при этом он как-то загадочно ухмыльнулся.

— Чья нянечка? — не понял Грязнов.

— В больницах обычно работают нянечки, — напомнил я.

— И что там? — спросил он у опера. — Где она?

Молодой человек обернулся и знаком пригласил подойти к нам самую обычную старушенцию, какие во многих количествах работают в больничных учреждениях.