Читать книгу "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

Ему трижды делали операцию под хлороформом («Резали много иплохо!» – кивнул Никольский), причем, когда несли его из зоны в третий раз,окружающие говорили: «Ну зачем его напрасно мучают? Все равно он до утра недоживет».

– А я дожил, – сказал Мурзик. – Дожил! Шейлоку не удалосьвзять свой фунт мяса, его Порция обдурила…

Никольский и Александра враз уставились на него –ошарашенно. Мурзик торжествующе подмигнул и продолжил:

– А я возьму.

«Не зря, значит, он у нас книжки читал…» – усмехнулась просебя Александра.

Она ничего не понимала в его намеках. Что имеет в видуМурзик? Почему смотрит на нее… так? Ее вины перед ним никакой нет, она даже незнала, что он арестован. Все его намеки не имеют к ней никакого отношения!

Александра беспрестанно так уговаривала себя, но ужас,который охватывал ее при виде Мурзика, не утихал. А видеться им предстоялочасто…

В результате неправильного лечения бедренный нерв попал вспайки, образовалась мышечная контрактура левого тазобедренного сустава, и этинеобратимые явления должны были теперь при каждом шаге напоминать Мурзику отом, как его однажды укусил комар.

– Боли у вас будут регулярно обостряться от перенапряжения ипереохлаждения, – предупредил доктор Никольский. – А поскольку именно изперенапряжения и переохлаждения состоит наша здешняя жизнь, вы будете страдатьпостоянно. Тем средством, к которому вы привыкли, морфием, я вам боли сниматьне смогу. Придется терпеть. Для облегчения ваших страданий АлександраКонстантиновна будет делать вам согревающие компрессы. Ну, и даватьжаропонижающее, если температура повысится. Это все, что мы можем. Понятно?

– Александрой Константиновной, значит, вас зовут? – сказалМурзик, словно не слыша доктора и глядя в упор на Александру. – Ишь! А я зналодного человека, которого звали Александр Константинович. АлександрКонстантинович Русанов. Он меня сюда и определил. Доносец накропал. Его-то мнеуже не достать, но родня у него осталась. Близкая родня. Ближайшая…

Шурка? Шурка написал на него донос?! У Александры застучалакровь в висках.

Не может быть! Но она слишком многое узнала о жизни запоследние четыре года и знала: могло быть все. Даже это!

И что теперь?

Мурзик сидел, сутулясь, – седой, кошмарный, неопрятный,опустившийся старик, – и бормотал, бормотал себе под нос…

Доктор Никольский посмотрел на него с отвращением:

– Вам пора. У нас прием. Другие больные ждут. Так что –идите. Как начнется обострение – приходите снова.

Мурзик поднялся:

– А как же. Приду!

С тех пор он постоянно являлся в санчасть. Александраисхитрялась, как могла, чтобы не оставаться с ним один на один. К счастью,санитар Фролов очень любил присутствовать на приеме и во время процедур. Но неможет же она пристегнуть Фролова к карману своего халата! Когда-нибудь онаостанется с Мурзиком наедине, и он…

Что?

Александра не знала и не хотела знать.

Но страх стал теперь частью ее жизни. Да и жизни, есличестно, уже не осталось. Один только страх.

* * *

Из штаба противовоздушной обороны Полякову позвонили околополуночи. Самолет «Хейнкель-111», покружив в районе села Мостовое, сбросилпарашютиста. Сомнений быть не могло: наблюдение велось самым тщательнымобразом. Как и было заранее уговорено со штабом, самолет «не заметили» ипозволили ему после выброски парашютиста спокойно удалиться… но только из этогорайона. Его «передали» в штаб Куйбышевской области, над территорией которой они был сбит.

Поделом вору и мука…

Поляков с опергруппой выехал к месту выброски парашютиста.Он размышлял: был ли парашютист тем самым связным, который шел к Проводнику?Если да, то его не следовало брать до встречи с радистом. Если же он обнаружит,что за ним охотятся, он может отказаться от связи с Проводником. Навернякатакая ситуация Моором была предусмотрена, и вновь прибывший получил на сей счетнеобходимые инструкции. Ну а если парашютист – не долгожданный связной изВаршавы? Если он – другой агент с другим заданием? Если ему удастся уйти,запутать следы в большом многолюдном городе? А если это диверсант с конкретнымзаданием?

Чтобы ответить на все вопросы, следовало прежде всего найтипарашют и багаж ночного гостя.

В предрассветном лесном сумраке долго искали место, где внеглубокой яме, вымытой в земле дождями, тщательно прикрытой хвоей и листьями,были зарыты парашют и небольшой чемодан. В нем нашли портативную рацию новой,неизвестной модели – более мощную, чем та, что была у Проводника, комплектбатарей для нее и для старой рации, а еще – туго перевязанные пачки советскихденег, триста тысяч рублей.

Целое состояние! Многовато для Проводника. Может быть,деньги предназначаются для кого-то еще? Для кого?

Так или иначе, сомнений не осталось: прибыл связной, иПроводник должен готовиться к встрече с ним.

Однако тут имелось очень большое «но».

Спектакль с подсевшими батареями оказался чреватсложностями, которые оба «драматурга», Храмов и Поляков (вернее, Поляков), ксожалению, не предусмотрели в начале игры. Поскольку Проводник был вынужденпрекратить сеансы, он не смог принять сообщение о том, где и когда появитсясвязной в Энске, а главное, как и когда они встретятся. Конечно, в разведшколебыл известен адрес, по которому он снимал комнату в Энске (на Мызе, в подсобномхозяйстве которой Проводник устроился работать сторожем – «чтобы с голоду непомереть», как еще раньше передал он майору Моору). Видимо, именно по этомуадресу и придет связной. Там была оставлена тайная засада – группа дорожныхрабочих прокладывала трубу неподалеку от дома. Хозяйка была сотрудницей НКВД изнала, что делать и как отвечать на вопросы.

Храмов не сомневался, что связной пойдет к Проводнику, инастаивал, чтобы у него была устроена засада. А Поляков не исключал, чтосначала гость объявится у Коноплева, но сказать об этом Храмову он не мог, нерискуя выдать Коноплева.

Однако связной поступил иначе.

В управление позвонила тетя Паша, которая все еще сидела впятой больнице. Придушенным шепотом соседка сообщила Полякову, что в приемныйпокой явился неизвестный мужчина лет тридцати и спрашивает… все того жеБосякова Степана Мефодьевича!