Читать книгу "Ветлужцы - Андрей Архипов"

— Да! — перевел наклон головы эрзянского воеводы Андяс и продолжил переводить его речь, потому что тот и не думал останавливаться. — Странный ты воин, Иван. Не купец, как положено быть доброму ратнику. То рьяно торгуешься, то предлагаешь решать самому… Да и после боя лично за сбором добычи не следил, отдав сие дело на откуп мне, ушел своими ранеными заниматься. А если бы я тебя обманул, а? С другой стороны, ты сразу же после сражения расставил окрест дозоры, и ныне твои вои вместе с моими ходят. С одной стороны — доверие, а с иной… Отчего не доверишься совсем моим людям на нашей земле? Измотались вы в битве побольше нашего… Да, раненые ваши как?

— Отвечу сначала на последний вопрос, — помотал головой Иван, чтобы показать эрзянину, что уже начал забывать начало его речи. — Один мой воин так и умер, не приходя в сознание. Второй, думаю, выживет, но еще плох… сутки отлежится — тогда будет видно. У остальных ратников раны не смертельные, если, конечно, не воспалятся. Из них двое неходячих, но надеюсь, что через пару месяцев бегать начнут: жилы не перебиты. Лекарством травяным запаслись мы вдоволь, да и лекарь наш ветлужский троих моих воев учил, как раны обрабатывать. Кроме того, сам я тоже кое-что умею. Выкарабкаются.

— Добрые вести… А я не премину тебя отблагодарить за помощь моим пострадавшим — со сноровкой твои люди с лечением управились. Травы все знакомые, иной раз и мы их пользуем, однако все больше внутрь, если кто животом мается или иной болью. А уж то, что рану шить можно шелковыми нитями, так это я в первый раз увидел…

— Вполне можешь потом применять такое лечение на своих воях. Помни только, что нужна чистота в таких делах, воду надо кипятить, иголки и нитки в нее окунать. То же самое с тряпицами. А отвар надо готовить отдельно, остужать и процеживать. Шелковые же нитки вполне у булгарцев найти можешь, другие в ранах не рассасываются, а загнивают. А по поводу моих дозоров не обижайся: приучаю я своих воинов, чтобы службу несли, не расслабляясь даже после битвы. Кто знает, когда враг новый подойдет?

— Хочешь сказать, что твои вои еще обучение проходят? Не похоже на то, да и не все из них неоперившиеся юнцы…

— Правильно. Но учиться можно всю жизнь, а они со мной всего лишь с начала лета, некоторые даже меньше месяца. Большинство из них были в недавнем прошлом охотниками, однако пришлось им и за мечи взяться…

— Мокша рассказывал про ваши беды, хоть сам и не все видел… — Андяс перевел дух, еле успевая толмачить в обе стороны, отхлебнул из чаши с хмельным медом, пущенной по кругу, и продолжил: — После его сказаний о вашей земле у нас прибавилось к вам веры. Знаем ныне, что не просто так вы к нам шли.

— Значит, не всю головушку ему отбили, еще помнит что-то? — улыбнулся Иван, скосив глаза на эрзянского умельца. — Это хорошо, уж больно мастер он хороший. А насчет того, зачем к вам шли… это и есть ответ на твой первый вопрос, про торговлю. Брони из добычи нам сильно пригодятся. Да ты сам видел, что мы, имея добрые доспехи, почти не получили ранений. Однако нужны они нам не ценой ругани с тобой и твоим князем. Я и торговался лишь потому, что иначе ты меня просто не понял бы.

— Может, все тогда отдашь? — улыбнулся Овтай.

— Ну уж нет, сговорились так сговорились! Да и три с половиною десятка кольчуг на дороге не валяются. А насчет нашего дела… Что знаешь ты о нас?

— Что? — Овтай крепко задумался, достал из-за спины глиняную бутыль, оплетенную ивовой лозой для сохранности, налил в довольно большую расписную братину остро пахнущий летом и травами напиток и поднялся на ноги. — В честь дележа честного добычи воинской! Да пребудет с нами Инешкипаз, Вере Чипаз![80]Отпейте, гости дорогие, настоящего медового пуре.[81]Это не чета вашему хмельному меду. Напиток сей силу набирает несколько лет, выдерживается в закопанных в землю дубовых бочках.

Братина пошла по кругу, и каждый воин после внушительного глотка счел либо одобрительно крякнуть, либо удивленно покачать головой. Даже полусотник, имевший в прошлом немалый опыт в приготовлении разных ягодных настоек, с наслаждением закрыл глаза, перекатывая во рту хмельной нектар.

— Знаем мы о вас мало… — продолжил тем временем Овтай с помощью своего толмача. — Весть о вас дошла в конце лета. Есть, мол, такой народец на Ветлуге, что булгар побил, защищаясь… А как Мокша поведал, так и с новгородцами не побоялись схватиться.

— Перебью тебя, Овтай, извини, — вскинул руку Иван. — Дабы не возникло потом кривды в пересказе… Не булгар мы побили, а разбойников, что на нас напали. И были они из племени буртасов, хоть и служили многие на службе Великого Булгара прежде. А с булгарскими купцами было у нас лишь недоразумение на Оке, но не стали после этого мы распалять вражду с ними, добром расстались…

— Про последнее нам Мокша подробно изложил, похваляясь, как он к засеке речной руку свою приложил. Знаем мы ныне, да и подтверждение нашли в рати вашей, что не только из Переяславля у вас людишки, но и из иных племен. Как вышло, что одним целым вы стали, одним названием зоветесь?

— Ветлужцами? Не все так лепо, как кажется, Овтай. Черемисы от нас еще немного наособицу, хотя вместе с нами ратятся и в других делах помогают. Да и потерялись бы мы среди этого народа, не так уж нас и много… А соединились мы по одной простой причине: вместе от врага отбиваться легче и дела делать сподручнее. Поэтому и ищем мы на просторах окских друзей для себя… тех, кто на подмогу придет в случае надобности и в делах наших верным товарищем будет.

— И к нам придете, если позовем? — скептически изогнул бровь эрзянский воевода.

— Почему бы и нет, если друзьями станем? — поднял на Овтая взгляд, до этого неотрывно внимающий прогорающим углям костра, ветлужский полусотник. — А что? Есть такая нужда? Расскажи мне, что на Оке у вас творится, а то слухи все больше друг другу противоречат. Даже про землю эту мы ничего не знали… кому она принадлежит? То ли вам, то ли князю муромскому?

— Ну слушай, коли желание есть. — Степенная речь Овтая почти сливалась с переводом Андяса. Было ощущение, что они не раз об этом говорили, и толмач иногда ненароком забегал вперед. — В соседях у нас Ярослав, который, в отличие от брата своего, Олега Святославича, воинственным и буйным нравом никогда не отличался, завсегда ходил у него в подручных, почитал его яко отца. Однако два десятка лет тому назад, как князья на Руси сговорились,[82]что каждый держит отчую землю, осел он на землях муромских и рязанских… С прицелом на Чернигов. Обустраивается ныне, крепости и города строит. Тот же Переяславль Рязанский[83]— его рук дело. На землях ниже по Оке смердов расселяет по нашему берегу, и тут бы селища свои поставил, да наш род отпор ему дал. И еще… Людишки свободные, кто христианства не принимал, издавна на муромскую землю бежали, надеясь тут спастись. В этих местах издревле кроме нас мурома жила, мещера, булгары частенько захаживали. Каждое племя чтило своих богов, а пришлые еще принесли веру во Христа, Магомета… никто из-за этого никому обиды не чинил. Однако с приходом Ярослава начал он силком людей крестить…