Читать книгу "Вернуть Боярство 10 - Максим Мамаев"

всем и каждому, мир, размеры которого не взялись бы точно обозначить даже самые древние и могущественные из его обитателей… Тем, собственно, и страшный, что был воистину необъятен и способен выставлять неисчислимые порождения своих бездн на поле любого боя.

Единственное, что уберегало обитаемые миры смертных от вторжения этих сил — то, что в метафизическом плане между Инферно и нами находились Эдем, обитель ангелов, и домены Пантеонов, а так же Планы Магии. В которых, как ни крути, истинно могущественных сущностей на квадратный метр было больше, чем можно себе представить…

Чем плохо то, что мы столкнулись с инферно? Ну, хотя бы тем, что обычные демоны и инферналы различались, как дворовый пёс и лесной волк — вроде внешне схожи, да и происходят из единого корня, но какие же разные характеристики получились на выходе! Обычные демоны, служащие Темным Богам, изрядная доля которых сама в своё время была такими же демонами, но сумевшими пробиться на самый верх пищевой цепи и обрасти изрядным могуществом, были выходцами из того самого Инферно, решившими в своё время отделиться и покинуть родные края. В большинстве своём — проигравшие в борьбе за власть и ресурсы изгои и неудачники, коих в родном Плане бытия попросту сожрали бы, рискни они остаться там же. А потому, дабы выжить, поклонившиеся и признавшие власть Темных Богов, которым такие слуги пришлись весьма ко двору, дав им силы и возможность не склонять голову перед своими светлыми сородичами…

А затем, за бесчисленные тысячелетия, этих демонов скопилось изрядное количество — настолько, что из их числа поднялись новые божества, и не только мелкие и средней руки — были некоторые Темные Пантеоны, в которых ко власти пришли именно эти твари либо их потомки. Но даже так — жизнь вне пределов родины сказалась на них положительным образом — было дикости и жажды разрушения не осталось, холодный и расчетливый разум дал то, чего им так нехватало до этого — самодисциплину…

Эти знания сами собой вспыхивали в моей голове, давая объяснение тому, что я сейчас испытывал. А я, надо признаться, впервые за очень, очень долгое время испытывал настоящий, неподдельный страх. Словно уже когда-то имел дело с этими тварями, и воспоминания об этом настолько въелись в моё подсознание, что даже сейчас, будучи не в состоянии припомнить хоть что-либо на эту тему, моя душа подавала мне сигналы — будь осторожен! Не связывайся с этим дерьмом!

Но я, стиснув зубы и отбросив постыдную слабость, пошел дальше. Моя воля столкнулась с чуждым смертным подобием разума, которое я ощутил в глубине, попыталось снять, отбросить шоры, кои на пыталось накинуть нечто бессознательное, но вместе с тем каким-то непостижимым образом и осознанное, чему я не мог подобрать никаких объяснений. Тут даже всегда приходящая на помощь в таких ситуациях память из прошлой жизни впервые дала сбой, не сумев предоставить объяснений…

Фиолетовые разряды, окружившие шторм моей силы и воли, в сердце которого расположилось моё самосознание, покинув на время бренное тело, впились в непроглядную черноту, разрывая ту на клочки, заставляя отступать и позволяя десяткам и сотням заготовленных заранее чар проникать внутрь, исследую представшее перед моим взором следствие проведенных здесь ритуалов. Я приготовился наконец начать получать ответы на свои вопросы, сочтя, что победу удалось одержать довольно лёгкой ценой и даже слегка этому удивившись…

Вот только облако клубящегося мрака имело на сей счет своё собственное, весьма отличное от моего, мнение. Мрачным, злым багрянцем сверкнули на кончиках жгуты воплотившегося, искаженного Мрака, не имеющего ничего общего с обычной тьмой — и устремились вперед, набрасываясь на посмевшего вторгнуться в его обитель чужака.

Это не было высокой магией. Да это вообще сложно было назвать именно магией — ведь чародейство это сплав науки и искусства, способность сплетать, кодировать, плести или как угодно иначе обрабатывать потоки маны силой своей собственной воли и души, преобразовывая сырую силу в нечто, необходимое магу, меняя саму окружающую действительность под себя посредством её изменения. Маг был как бы нашедшим оставленные Творцом лазейки для обхода законов бытия и привычных путей существом, тем, кто сумел подстроиться под мир так, что бы позже мир подстраивался под него — в меру его сил, способностей и знаний, разумеется. Мы, чародеи, меняли мир, но не эти изменения не выходили за пределы того, чем наполнил своё мироздание Творец-Всесоздатель, мы лишь пользовались этим в угоду себе. Насколько могли и насколько хватало сил и способностей…

Так же обстояли дела и Пантеонов Богов, у Планов Магии, в тех безднах, где жили от начала веков различные чудовища, воплощающие в себе различные силы мироздания, вроде той же твари из ледяной бездны, с которой я сразился в Александровске — даже там против меня выступило порождение гения Творца. Просто оно полезло устанавливать правила и изменять конкретно нашу часть вселенной под ту, из которой лезло само — но это было в рамках дозволенного Законами Творца.

То, что ударило по мне, даже не пыталось преобразовывать ману и плести из неё кружева чар, меняющих реальность под свои нужды. Нет, то была более грубая, более примитивная мощь, жесткая и бескомпромиссная. Нечто первобытное, то, что осталось из забытой эпохи, что царила до начала времен, он так же отличалась от всего, к чему я привык, как еще не до конца эволюционировавшая в человека обезьяна, неандерталец, варвар с каменным топором, одетый в шкуры лично убитых зверей, отличается от разодетого в дорогой современный камзол и держащего в руках меч из хорошей стали охотника.

Делала ли дикость и невежество первого его более слабым, нежели второй? Не думаю — доведись этой парочке схватиться лицом к лицу, с тем, что имелось при себе, и я не уверен, что звериные сила, скорость и выносливость помноженные кровожадность, уступят навыкам куда более изнеженного современного человека, что своими физическими кондициями значительно уступает оппоненту…

Это всего лишь аллегория, попытка объяснить ощущения от испытанного, но одно можно сказать однозначно — Инферно было чем-то, чего в мире уже давно быть не должно, но оно уцелело и осталось. Жажда жизни и стремление сожрать любого врага, что выступит против него, в этом своеобразном Плане Бытия было таково, что они сумели сохраниться до сих пор даже несмотря на то, что от них пыталось избавиться само мироздание… И не преуспело —