Читать книгу "Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский"

провожать всем аулом.

— Суки! Суки! Всех под корень! Ни одна падла не уйдет! — рычал Гусев, когда мы отъехали от поселка. Он, сидя в люльке, крутил в руках полевую сумку, распухшую от красноармейских книжек, и крыл матом местное население.

Минут через десять мне это надоело, и я сказал:

— Слушай, Серега, а ты не задумывался, почему они на немцев работают? Может, им наши хуже немцев были. Может, настолько херово обращались, что они фрицев за освободителей считают?

Майор аж взвился:

— Какое там, херово обращались! Так же, как и со всеми остальными! Не хуже!

— Вот о чем я и говорю…

Гусев сначала меня не понял, а потом надолго задумался. Разговорчик, конечно, был очень скользкий, но я уже давно полностью доверял как Сереге, так и Лехе. Так что мог говорить без опаски. Хотя внутренне был согласен с командиром. Этот менталитет не переделать. Даже если б их Советская власть в жопу целовала, они все равно бы нас прирезать норовили при каждом удобном случае.

А уже после обеда наткнулись на жирного леща. Было на удивление тепло, и он катил перед нами в открытой машине, блестя на солнце оберст-лейтенантскими погонами. Подполковник по-нашему. Один, что называется, и без охраны. Водитель и летёха при нем — не в счет. Мы для проверки подъехали поближе и убедились, что глаза нас не обманывают. А вот теперь, пока на дороге пусто — в темпе! В пару слов выработали план действий, и я повел мотоцикл на обгон. Получилось как в кино. В тот момент, когда байк поровнялся с машиной, Гусев и Лешка разом перемахнули в нее, за секунду вырубив пассажиров на заднем сиденье. Пока водила соображал, к чему такие нарушения ПДД, Серега влепил ему по кумполу и остановил автомобиль. Мужики упаковывали трофеи, а я, сняв с мотоцикла пулемет, закинул его в машину. Потом сел за руль и покатил в сторону жидкой рощицы, виднеющейся между холмами. Пока пленные валялись без сознания, мы их обыскали и получили жестокий облом. Подполковник, гад такой, оказался, оберштабсцалмайстером. Сейчас уже и петлицы разглядели. Действительно — финансист. Бухгалтер сраный! И в ящике железном, который Пучков монтировкой вскрыл, была куча рейхсмарок. Получку этот хмырь в части вез, судя по всему. Я, пребывая в полном расстройстве, сунул две пачки в карман. Машинально, наверное. Тут главный бухгалтер очухался и повел себя странно. Вместо того чтобы пугаться и колоться, он сразу сунулся к лейтенанту. Подпол, несмотря на связанные руки, бодал летёху головой и все называл его по имени. М-да. А с этим офицериком мы, похоже, переборщили. Голова лейтенанта безвольно болталась на свернутой шее. Из причитаний второго немца я понял, что это его сын. Даже не по себе как-то стало. Прямо-таки сцена семейного горя. От завываний фрица мы немного растерялись. А оберст, сообразив, что сынок-то помер, вдруг зарычал и, вывернувшись всем телом, выдернул из заднего кармана маленький пистолет. Бах! Бах! Бах! Я прыгнул двумя ногами вперед, валя бешеного папашу, пока он кого-нибудь не подстрелил. Когда поднялся, понял, что поздно среагировал. Гусев медленно заваливался назад, и лицо у него было все в крови.

— Серега, куда он попал? Ты не молчи, не молчи!

Но майор молчал. Я видел, как из-под волос ручьем бежит кровь. И на груди расплывается кровавое пятно.

— Пакет! Быстро!

Пучков сунул мне в руку индпакет, и я начал осматривать голову Гусева. Похоже, ему повезло. Пуля только большой клок кожи сбоку содрала. Ну и сотрясение мозга, само собой, заполучил. А вот с дыркой в груди было хуже. Гораздо хуже. Пулька ушла внутрь и непонятно, что она там натворила. Выходного отверстия не было, да и не могло быть, если из такой пукалки стрелять. Пока я бинтовал грудь, Леха обрабатывал голову. Замотав майора, как мумию, поднялся и подошел к немцу. Что-то мне не понравилось, как он лежал. Фриц уставился в небо раскрытыми глазами и не мигал. Приподняв его, чуть не расплакался от обиды. Ну надо же было так упасть! Немец приземлился затылком на чуть торчащую из земли верхушку валуна. И амбец. Причем всему амбец. И нашему поиску в том числе. Может, это и в корне неправильно, но жизнь Сереги для меня была важнее судьбы всего Крымского фронта. Поэтому, приняв решение свернуть поиск, грохнул до кучи водителя, и, загрузив раненого в машину, мы поехали к дороге. На душе было муторно. Гусев, симулянт нехороший, так и не приходил в сознание. Первый раз с нами такой облом приключился. И как Серега, при своем-то опыте, пистолет у фрица пропустил, ума не приложу. Наверное, полковничьи погоны немца его в заблуждение ввели. Не ожидал от такой шишки подляны. Ничего, пока все живы — все нормально, вот доставим майора к нашим и с Лехой еще раз сбегаем по языкам. Но, видно, что сегодня был точно не наш день. Минут через двадцать нарвались на передвижной пост фельдполиции. А ведь вчера ими и не пахло! Эти падлы прям как гаишники, сидят в кустах и выскакивают в самый неподходящий момент. Немецких гибэдэдэшников мы положили, но у них там оказалось гнездо. За нами ломанулась целая толпа, и вот теперь я имею то, что имею.

Фьють! Фьють! Возле уха опять свистнуло, я перекатился и на карачках шустро рванул на другую сторону валуна. Зараза! Штаны на коленях уже совсем изорвал от этих перемещений по придорожной щебенке… Фрицы как раз высунулись посмотреть, чего это вражий стрелок примолк, и пришлось загнать их назад неэкономной очередью. Звяк! Я с сожалением посмотрел на пустую ленту, выпавшую с пулемета. М-да. Отвоевался… Блин! Как-то все быстро закончилось. Даже БТР не успел подъехать. Конечно, у меня еще осталась пара гранат и пистолет, не считая ножей. Но из этого только подорваться или застрелиться. Ни того ни другого пока не хотелось. Выкинув пистолет в кусты, избавился и от ножей. Их было жалко, но, справившись с жадностью, запулил оба своих тесака вслед за стволом. Оставил только крохотный, с кольцом вместо ручки, в надежде, что его не найдут. Потом размахнулся и, кинув пулемет на середину дороги, завопил:

— Эй, фрицы! Ком цу мир! Их капитулирен! — И уже тише добавил: — Не ссы,