Читать книгу "Мужчины и женщина - Юлия Григорьевна Добровольская"

скажем, Юрьевичу Лермонтову — да залейся ты слезами, не полюбит он тебя никогда и ни за что, поэтому — люби, хоть залюби! зелёная улица и флаг в руки! а вот этого — низя! и не будем поэтому!

поняла?

поняла — вижу! (смайлик) ты всегда была смышленной девочкой!

и вот тебе ещё одна подсказка: принцы твоих мечт всегда делали всё сами, папа носил тебя на руках, любил, холил и лелеял и твоим капризам потакал, загодя виня в них себя. Пётр сделал всё сам: обратил на себя твоё внимание, привлёк, поцеловал, увёл за собой. Л. осаждал тебя, добивался и взял.

так что, хочешь — жди, когда А. пойдёт на штурм, а хочешь — точнее, сможешь, — сама сделай первый шаг.

люблю, обнимаю!

твоя эл»

Огосподибожемой… Она права… Кажется мне, что права…

Нет, не может быть… Я слишком внушаема Элкой… Я слишком смотрю ей в рот… Ну да… ведь это она спасла меня когда-то, выдернула из преисподней, где я уже занималась синим пламенем, ведь это она врачевала мои раны своей мудростью и любовью…

Весь день думаю над словами Элки — наверное, на моём лбу это написано крупным шрифтом. Андрей за обедом — обедаем каждый раз в новом ресторане, посещение здешних ресторанов приравнивается нами к культурно-просветительскому мероприятию с эстетическим уклоном — так вот, Андрей за обедом заметил вслух эту мою отстранённость. Егор тут же объяснил для непонятливых:

— Это у Марины от избытка чувств. Я по себе знаю… помнишь, Энди? когда я первый раз сюда попал, так на третий день так устал радоваться!..

— Помню, — засмеялся тот, — ты даже заснул чуть ли не на сутки.

Когда он это сказал, я вдруг — просто внезапно'. - ощутила потребность немедленно лечь. Благо, мы заканчивали обед.

— Можно я последую примеру Егора?

Они проводили меня до дома и сказали, что вернутся, когда стемнеет.

Я легла, но уснула не сразу. В голове с полной ясностью выложилась картина уловки, подстроенной моим глубинным я. Да, несомненно, Элка права: сработал инстинкт самосохранения вот на таком уровне…

Слава и благодарение тебе, Боже, что ты не дал мне тогда вылить ведро кипятка на бедную голову Сергея Егоровича! Твой ангел — Егор Сергеевич вмешался… А я ведь успела произнести первые слова: «Вы знаете, что я…» — запнулась, — «что я вас…» — снова запнулась… Тут-то и влетел в гостиную ангел…

А может, Сергей и без моего признания всё знает… Конечно. Да.

* * *

Проспала я часа четыре. Проснулась затемно и услышала осторожные голоса мужчин. Вышла в гостиную — моя спальня рядом. В углу каминного зала стояла небольшая пушистая живая ёлка, а на столе лежали коробки с украшениями и свечами, и стояла плетёная корзина, полная самых что ни на есть новогодних фруктов. Запах хвои и мандаринов… да что говорить!..

Егор посетовал, что они не успели закончить приготовления до моего пробуждения, и рассказал, как далеко они с Андреем и Эрихом ездили за ёлкой — аж в соседний город, на специальный базар.

Я успокоила Егора и сказала, что очень любила в детстве наряжать ёлку, но давно этого не делала, и поэтому с удовольствием займусь вместе с ними таким приятным делом.

Скоро мы втроём любовались плодами дел своих. Новый год заметно приблизился. То есть, его приметы пришли и в этот дом.

Хотя рождественско-новогоднее убранство нашего города уже с начала декабря настраивало на затяжные праздники и поднимало настроение, но градус радостного предвкушения здесь, в этой уютной стране, гораздо выше. В немалой степени за счёт умения декорировать среду обитания и со вкусом, с чувством стиля и меры украшать свою жизнь.

27.12.2005. Вторник.

Утренний кофе в постель теперь стал ежедневным ритуалом. Конечно, ведь здесь у нас каждый день — воскресенье.

Сегодня Егор, усевшись в подушки рядом со мной, долго ёрзал и вздыхал, я кожей ощущала: парень переполнен эмоциями и грузом какой-то тайны.

Я давно усвоила, что его не нужно ни провоцировать, ни поощрять — он всё скажет сам, и начнёт тоже сам, без помощи. Я загодя слышу его готовность говорить, ощущаю, как он делает разбег. Мне нравится в мужчинах эта черта. В Андрее это есть — он никогда не раскроет рта, пока мысль не будет оформлена полностью, и говорит он безо всяких эканий, мэканий или заполонившего, кажется, всё вербальное пространство неврастенического как бы.

— Марина… — начал Егор, — помните, мы когда-то говорили с вами об обмане: плохо это или хорошо?

— Помню.

— Вот я… я обманщик… — он говорил с паузами, глядя в чашку, — …и я не знаю, плохо это или хорошо…

Наводящие вопросы задавать ещё не время, уверена, он должен и готов выложить плоды нелёгких раздумий в той последовательности, в какой они сложились, без посторонней помощи.

— Я давно понял, что мой папа — не мой папа… а мой настоящий папа — Андрей.

Внутри меня словно что-то щёлкнуло: будто шарик детской головоломки попал в нужную лунку. Лёгкий адреналиновый удар заставил сдерживать участившееся дыхание. Кровь прилила к голове и застучала в висках. Я молчала.

— Вот я и не знаю, нужно ли сказать всем правду… или продолжать притворяться?… А вдруг, если я скажу правду, вдруг они тогда поссорятся навсегда?… Ну, папа и Энди, в смысле… Я ведь их обоих люблю. Бабушка с дедушкой так точно не переживут… — И парень посмотрел на меня выжидающе.

Теперь моя очередь, Егор выговорился.

— Скажи мне, откуда ты знаешь, что твой настоящий папа это Энди… то есть, Андрей? Тебе кто-то сказал?

— Мне никто не говорил, я просто знаю это, — очень спокойно сказал Егор.

Я понимала, что ответ «знаю» — единственный и исчерпывающий аргумент. Он не нуждается ни в каких доказательствах, и для меня в том числе. Я тоже это знаю. Теперь знаю, что это именно так: Андрей — отец Егора. Откуда?… Не знаю.

— Вы мне не верите? — спросил Егор. Вероятно, моё молчание слишком затянулось.

— Я верю тебе.

— Правда? — он снова посмотрел на меня, на сей раз удивлённо: я ему верю, я не ставлю под сомнение ни его правоту, ни сам этот странный и неожиданно обнаруженный факт!..

Я решила быть последовательной в наших доверительных отношениях.

— Я сама об этом догадывалась. Только не была так уверена, как ты.

— Да?., правда?…

— Да. Правда. — Я обняла Егора. — Значит, ты размышляешь, как с этим быть?… Рассказать правду, или не рассказывать?…

— Ага… ой, то есть, да.

— Вот