Читать книгу "Чужая жена для главы мафии - Виктория Вестич"

Что-то во всем этом не дает мне покоя. Гложет необъяснимая тревога, а в голове вьется мысль, которую я никак не могу ухватить. Лишь спустя полминуты меня осеняет и я, развернувшись всем корпусом к Леднёву, резко спрашиваю:

— Тебе-то какое дело до всего этого? Сколько я тебя знаю, ты никогда о Севере не говорил ничего хорошего и вообще, вроде как, терпеть его не можешь. Разве тебе не на руку его смерть?

— Ты не очень-то за него переживаешь, раз говоришь это, — фыркает Камиль.

— Ошибаешься. Просто стараюсь мыслить рационально. По логике ты должен быть с теми, кто устроил засаду, чтобы уничтожить Севера раз и навсегда.

— Увы, наша жизнь нелогичная штука, — снова иронизирует Леднёв.

Но вот я на шуточки не очень-то настроена сейчас, поэтому складываю руки на груди и требую:

— Объясни.

Камиль бросает на меня мученический взгляд, явственно говорящий что-то вроде «и зачем вообще я ее с собой взял?». Поняв, что я просто так не отстану, он тяжело вздыхает и переводит глаза снова на дорогу.

— Я попробовал договориться с ними, — произносит он наконец, — Ну как договориться… Скорее просто выгадать время немного для передышки. Дел с ними иметь не собирался. Но разговор не случился. Я уже тогда понимал, что им проще уничтожить меня, пока я не набрал силы и не собрал вокруг себя верных и преданных мне людей. Знают, что я после расквитаюсь за все — за то, что в тюрьму упекли, за то, что людей моих перебили, и за то, что сестру и мать едва не… — он крепче сжимает руки на руле.

Замечаю, как по щекам Леднёва ходят желваки, словно он сдерживает рвущееся наружу бешенство. Не просто сиюминутную злость и обиду, а долго вынашиваемую внутри ненависть. Утробную, черную, беспощадную.

— То есть, когда мы впервые встретились тогда, ты говорил правду о том, что мне лучше будет умереть, чем пережить то, что со мной сделают… — говорю тихо. Хоть мужчина и не говорит, что едва не сотворили с его мамой и сестрой, это ясно без слов.

— Ты думала, я это придумываю? — фыркнув, Камиль качает головой, — Эти шакалы так и живут. Первым сольют тебя втихую, а затем разорвут зубами все, что осталось и что тебе было дорого. Сначала я не хотел во все это ввязываться. Во все эти подставы, которые они готовили Артуру. Но… да, с Севером у нас старые счеты, но за мной еще и должок есть.

— Должок? — переспрашиваю непонимающе.

— Он не дал тем мразям беспределить и дальше, — не отрывая взгляда от дороги, поясняет негромко Леднёв, — Он тогда еще зеленый был, безбашеный, так что пообещал, что лично с каждым членом семьи тех, кто и дальше продолжит убивать, сделает то же самое. Только благодаря ему часть моих людей выжила, а сестру и мать никто не тронул.

— Поэтому ты так легко Амину отдал Северу, — охнула я, догадываясь, — Она не в заложниках у него. Она под защитой…

— Верно, — кивает он.

— А мама?

— Мамы уже нет в живых.

— Прости… — бормочу сдавленно.

— Все нормально.

Долго молчать не выходит, потому что, пока есть возможность разузнать хоть что-то, я не могу этим не воспользоваться. Поэтому осторожно спрашиваю:

— Ты знаешь что-нибудь о семье Севера? Он ничего о себе не рассказывал никогда.

— Про личное в нашей среде никто особо не распространяется. Сама понимаешь, любое слово могут использовать против тебя. Знаю только, что Север сирота, всю жизнь провел в приюте. С самых низов, короче, поднялся. Так что если ты вдруг переживаешь, что свекрови не понравишься, то зря, — весело хмыкает Камиль.

— Ха-ха, смешно как, обхохочешься, — не разделив его веселости после черной шутки, кривлю губы. Складываю руки на груди и припечатываю обиженно: — Дурак.

Леднёв только еще громче хохочет и пожимает плечами.

— Не бери близко к сердцу, принцесска. Тут у каждого второго история жизни такая, что обнять и плакать. Всех не нажалеешься.

— Артур не все, — буркаю насупленно.

— Я и забыл, что он твой принц на белом коне, — продолжает отпускать язвительные шуточки Камиль, не прекращая посмеиваться.

Так бы и придушила голыми руками!

— Кстати, у него жена была, — очень удачно отвлекает меня от кровожадных мыслей Леднёв.

— Что? — встрепенувшись, оживляюсь я, — Север не говорил, что был женат.

— Я не знаю, гражданская или законная, так что тут уж извини. Главное, что кроме нее родных людей у Севера не было. Хотя считается ли жена родным человеком? Вы же вроде как не кровные родственники…

— Кровь тут роли не играет, — обрываю его размышления вслух и нетерпеливо дергаю за рукав рубашки, — Что с ней случилось? Они развелись? Она жива?

— Нет вроде бы. Уж извини, был занят другими делами: пытался выжить, — развернув ко мне на секунду лицо, Камиль кривит губы в невеселой улыбке.

Дорога кончается неожиданно быстро. Желудок скручивается в узел и возникает то самое отвратительное чувство, как при резком спуске, когда ты словно на секунду зависаешь в воздухе и знаешь, что тело вот-вот тряхнет с силой вниз. Леднёв паркует машину на уходящей в пролесок дороге, гасит фары, и тьма мгновенно поглощает все пространство вокруг. Почувствовав себя неуютно, ежусь и украдкой потираю руку, чтобы согнать волну колющих мурашек.

— Почему мы тут остановились?

— Дальше пешком. Не стоит подъезжать слишком близко, — поясняет спокойно Камиль, — и лучше не оставаться в машине. На нее вполне может наткнуться кто-то.

Перспектива остаться посреди пусть и небольшого, но густого лесного проселка, пусть и в закрытом автомобиле, но совершенно в одиночестве вызывает внутреннюю дрожь. Так что дважды меня упрашивать не приходится — едва Леднёв открывает дверь и выбирается из салона, как я делаю то же самое.

— Постарайся не хлопать дверями громко. Мы близко.

Почти беззвучно захлопываю за собой дверь и тут же теряюсь в густых сумерках. Без понятия, как в такой темени ориентируется Камиль, но он оказывается рядом через пару секунд, берет меня за руку, и мы начинаем медленно продвигаться куда-то вправо от машины.

Легче становится, когда мы все-таки выбираемся из леса. Здесь сумерки не такие густые, да и освещение отличное, хотя, как я понимаю, это нам совсем не на руку. Дальше приходится продвигаться через заросли ужасно колючего кустарника — он царапает руки, нещадно хлещет ветками по лицу и шее, даже лодыжку я умудряюсь располосовать. Но молчу. Боюсь, что от нас и так слишком много звуков. Хотя рядом, под обрывом, плещется вода, да и вообще со всех сторон слышен стрекот кузнечиков и пение ночных птиц. Если бы не это, наверное, нас бы точно обнаружили сразу.

Когда Камиль резко останавливается, я от неожиданности тыкаюсь ему в бок головой и еле успеваю поймать равновесие, чтобы не грохнуться.

— Осторожнее, — шипит Леднёв почти неслышно, успев поймать меня за рукав кардигана.