Читать книгу "Нарисуй меня - Алина Ланская"

— Знаю.

Он любит меня! И я люблю его!

Почему же мне так сложно сказать ему?

— Ты так мило смущаешься, Марина. — Он неожиданно весело рассмеялся. — Когда вернусь, мы обязательно выберемся куда-нибудь на выходные. Обещаю.

Ему нужно возвращаться обратно в офис. Забавно, когда я была маленькая, была уверена, что если ты хозяин и на тебя работают другие люди, то можешь не работать сам. Зачем? А сейчас я каждый день вижу, как впахивает Макс, круглосуточно, без выходных. Только в мансарде, когда мы вместе, выключает звук на телефоне. Правда, не всегда.

На самом деле я даже рада сейчас, что побуду одна. Нужно привести в порядок мысли, успокоиться. Он меня любит! Почему я не могу спокойно реагировать?! Потому что сама влюблена до дрожи в пальцах, так, что сердце каждый раз покалывает, когда его вижу. Потому что не представляю уже, что его может не быть рядом. Всегда рядом.

«И я буду решать твои проблемы, раз ты так расстраиваешь из-за них. Потому что ты — моя женщина».

Макс давно уже на работе, а я никак не могу отпустить наш сегодняшний разговор. Приехала домой, собираю сумку для По, Юрий сам мне перезвонил, сказал, что привезти, как себя вести. Полина себя помнит, в целом понимает, что происходит вокруг, и это самое главное сейчас. Спрашивала про отца своего и про маму. Про маму… Мыслями завладела сестра — как она встретит меня? Я ведь первой к ней приду. Владимир Петрович обещал подъехать «через пару-тройку дней». Хорошо, что Максим рядом будет.

На душе снова потеплело. Мне теперь совершенно безразлично, что кричал Глеб, сейчас я думаю уже, что неплохо справилась с рисунком. Пусть максимальный балл не наберу, но точно не провалила.

Но сейчас это все не важно.

Он любит меня! И я люблю его!

Я сама поехала к нему, не стала дожидаться, когда он заедет за мной уставший. Просто написала ему, что буду в его квартире. Вспомнилась совершенно банальная, измученная фраза: «Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня».

А сегодня сделать предстоит много. Этот день точно я никогда не забуду!

— Я рад, что ты сама приехала. — Макс задумчиво перебирает пальцами мои волосы. — У меня тоже оказался непростой день. Так, значит, завтра утром? К десяти поедем к Полине? На работе отпросилась?

Я довольно кивнула. Но совершенно не знаю, как начать! Да и захочет ли он меня слушать? Уставший сидит, даже глаза прикрыл, а еще стопку документов домой притащил. Лежат до сих пор в прихожей, но ведь не зря он их принес.

— Я тоже рада. Не люблю вот такую недосказанность, что ли. — Генварский удивленно приподнял бровь. — Понимаешь, я не подумала, вот честно, не подумала про платные места, я бы никогда тебя сама не попросила.

— И зря.  Но я думал, мы закрыли тему.

— Спасибо. Спасибо, что думаешь обо всем этом.

— Ну а как иначе? — Максим мягко улыбается, немного снисходительно. — Ты жила последние недели этими…

— Я люблю тебя! — совершенно не к месту произношу, заставляя Максима замолчать на полуслове и чуть сощурить глаза. Вот и все. Сказала. — Я тебя люблю.

Зачем-то повторила, словно он с первого раза не расслышал.

Такие томительные секунды тишины, а потом он обнимает меня, притягивая к себе на колени, прячет лицо в моих волосах. Слышу глубокий шумный вдох. Мой? Или его? Неважно, потому что дыхания смешиваются, становятся единым целым. Где он, где я? Сейчас я не смогла бы точно ответить. Да разве это важно? Важна только наша любовь. Здесь и сейчас.

Всегда.

— Ну как? Готова? — Максим держит крепко за руку, совершенно не обращая внимания на стоящего рядом Львова. У этих двоих не заладилось с самого начала, вот и сейчас едва кивнули друг другу, когда мы с Генварским зашли в кабинет Юрия.

— Да. Наверное. — В горле ненавистный ком стоит, боюсь, что зареву, когда ее увижу, не сдержусь. — Ты же все это время здесь будешь?

— Конечно!

А я не просто так спрашиваю: с утра было два звонка от помощника и еще два от Дугина. Я боюсь, что он может сорваться на свою работу в любой момент. И я останусь одна.

— Идемте, Марина. — Львов открывает дверь в палату. — У вас пять минут, не больше.

Полина не спит, я это понимаю по позе, но глаз ее пока не вижу. Закусив от напряжения губу, медленно иду к кровати.

— По?

Она не сразу реагирует, но когда, наконец, поворачивает голову на мой голос, я жадно ловлю ее взгляд.

— По!

Ногти впиваются в мягкую кожу ладоней. Как бы и правда не закричать! На мою По эта больная девушка совсем не похожа.

Постепенно глаза становятся более ясными, осмысленными, что ли. Она шевелит губами, пытается что-то сказать, кажется, от напряжения сейчас поднимется.

— Полина! — Бросаюсь к сестре быстрее Львова. — Тише, тише, это я, Марина. Ты... ты узнала меня?

— Где он? — Губы ее с трудом шевелятся, но я отчетливо слышу каждое слово. — Он пришел? Он с тобой?

Глава 49

— Кто? — переспрашиваю на автомате, но потом доходит: Макс? Она ждет Макса? — Да… он здесь.

— Позови! — не сказала, выдохнула.

Смотрит на меня тяжелым болезненным взглядом, в котором столько мольбы, что я просто молча пячусь назад к двери мимо нахмурившегося Львова. В ее глазах столько тоски, что душа разрывается от боли. Господи, я все неправильно поняла. Она любит его. Любит Максима!

— Марина? — Генварский непонимающе смотрит на меня, а я не могу слова сказать — в горле все пересохло.

Мягко отодвигает меня в сторону и быстро заходит в палату.

Не представляю, что сейчас будет!

Максим закрывает от меня По, я не вижу ее глаз, ее реакцию. А потом слышу мягкое:

— Привет, Полина.

Молчание. Заглядываю через плечо Макса и наталкиваюсь на пустой взгляд сестры.

— Где он? — снова повторяет, смотря сквозь Генварского, словно не видит его, а потом замечает меня. — Ты сказала, он здесь…

Последнее слово прочитала по губам, она тяжело повернула голову на бок и закрыла глаза.

Снова тягостная тишина. Макс оборачивается, притягивает к себе. В его глазах непонимание, но он ничего не спрашивает, лишь крепко обнимает меня.

— А кого вы ждали, Полина? — раздается участливый голос Львова. Я и забыла, что он здесь, почти с белой стеной слился.

— Его, — прошелестел ответ.

На нее больно смотреть — потерянная и безвольная. Понимаю умом, что ее состояние естественно в такой ситуации, что могло быть намного хуже. Она меня узнала — это очень здорово, многие маму родную не узнают неделями после комы. Мне бы радоваться, но в глазах слезы.