Читать книгу "Лесная ведунья. Книга 2 - Елена Звездная"

Тиромир создал и отправил призывающее заклинание, а мы с Кевином, не слушая его предостережения, бросились по дороге в парк, откуда пришел этот мужчина. Это было и удачей, и поражением одновременно. Кевин повел себя как котенок при виде цепного пса — котенок выгибает спину и топорщит шерсть, пытаясь казаться больше, а Кевин призвал магию иллюзии, чтобы казаться не студиозом, а полноценным могущественным магом, и преступник бежал, бросив жертву, которую еще не успел добить. Но проку с того? Догнавший нас Тиромир рвал и метал — этого убийцу, тихого убийцу, разыскивала вся стража и все маги. Он убивал юных. Мучительно и долго. Вырисовывая лезвием и кровью узоры их чудовищной смерти, и рисунок на той девушке он только начал, а потому Тиромир разразился бранью на Кевина, спугнувшего убийцу, ведь если бы не Кевин, Тиромир его схватил, вот тогда бы, только тогда бы, он прославил бы свое имя.

К сожалению, в тот момент мы с Кевином любили его одинаково. Я как единственного возлюбленного и целый свой мир, Кевин преданно и верно, как настоящий друг. Нам не понравилось Тиромиром сказанное, оба мы сочли сохранение жизни девушки важным, куда более важным, чем слава от поимки ее мучителя. Но Тиромира мы любили. Оба любили. От того в отделении городской стражи мы взяли вину за усы примадонны на себя, и честно отсидели положенные пятнадцать суток за хулиганство.

Отсидели бы и больше, по закону положено было двадцать пять суток, но появился Ингеборг. Ему хватило ума понять, что шептать мне заклинания если кто и мог, то только Тиромир, никого другого он бы и на шаг ко мне не допустил, а путанные объяснения сына архимага не впечатлили.

Нас выпустили из тюрьмы аккурат до черной кареты Ингеборга, а оттуда, после непродолжительного пути, препроводили в тюрьму магов. И Ингеборг пригрозил, что если сами все не расскажем, Тиромир отправится в нижние камеры, где нет ни света, ни доступа к магии, за то, что обучал ведьму, то есть меня, заклинаниям, коие ведьма, то есть я, знать права не имею. Пришлось рассказать. И слово свое архимаг не сдержал — Тиромира посадили в магическую тюрьму. На двадцать пять суток. Сына Ингеборг никогда не жалел, а вот я жалела, места себе не находила, каждый день к нему приходила и Славастена не препятствовала — меня к нему пропускали, а вот ее нет. Из всей этой истории можно было бы вынести массу выводов и извлечь не меньшую массу уроков, но Тиромиру двадцать пять суток в заключении пошли на пользу, и тюрьму он покинул с конкретной и определенной целью — найти «тихого убийцу».

Сначала он искал вместе с Кевином, сам поднимал убитых, пытаясь узнать последние предсмертные воспоминания, но убийца был не только жесток, но и хитер, а потому лицо скрывал маской. Тиромир терпел неудачу за неудачей, и тогда за дело взялась Славастена. Закон о нераспространении магических заклинаний? Да плевать на него Славастена хотела. Ученица исчезала за ученицей, класс пустел, а меня Тиромир не трогал до последнего, жалел, берег, любил… Искренне любил, действительно искренне — пока я в тюрьме сидела, ночи у меня под дверью проводил, сказки рассказывал, иной раз и пошлые, чтобы стражники заслушались и не прогоняли его.

Когда же все изменилось?

«Surge! Surge! Surge!»

«Валкирин, любовь моя, ты сможешь, ты справишься, я уверен в этом»…

И я справилась. Подняла мертвого.

Мы многого от этого не ждали — лишь предсмертные воспоминания требовались, да такие чтобы убийцу найти можно было, но нежить поднятая ведьмой, от нежити поднятой магами отличалась и отличалась сильно. Скоростью отличалась, силой, и… памятью. А еще чутьем, почти звериным.

И поднятая мной девушка отправилась к своему убийце.

Тиромир, подхвативший меня, когда упала, передал Кевину и ринулся за нежитью. В итоге нежить привела к тому, кто отнял ее жизнь, Тиромир заключил нежить в магический контур на пороге дома преступника. Сам он отважно схватил убийцу, а Кевин нашел в подполе картины, те самые ужасающе-чудовищные, что этот мерзавец рисовал на телах своих жертв, и тем однозначно доказал причастность мужчины к убийствам.

Это был оглушительный успех. Все газеты пестрели заголовками, Тиромира наградил сам король, маги-сыскари кинулись наперебой к Ингеборгу, чтобы сына талантливого тот одолжил, да только Ингеборг идиотом не был. В себя я пришла в лазарете от его внимательного взгляда, да только — все знали, что Тиромир его сын, а потому Ингеборгу я была выгодна. И от того, что ради Тиромира не то чтобы молчание хранить — жизнь отдать готова была, и от того, что сыновний успех самому Ингеборгу славу нес.

И все же когда все изменилось? Когда? Когда в глазах любимых чувство вины исчезло, а губы, что целовать хотелось без устали, произнесли словно невзначай: «Валкирин, а сможешь еще раз?».

Смогла.

И еще, и еще, и еще…

Каждый раз себя не жалея, каждый раз все отдавая до капли, до последнего вздоха…

Да только чем больше отдаешь, тем меньше в ответ жди. И не осталось: «А сможешь еще раз?», стало: «Его нужно поднять сейчас, в четыре утра у стражи пересменка, незаметно пройдем. Поторопись, Валкирин».

Больно.

Уж казалось бы отболело, прошло, забылось, скрылось за мутью необходимости выживания и яркой вереницей светлых добрых дней, ан нет, стоило вспомнить, и заболело сердце ретивое. Больно.

Ну да боль мне сейчас не поможет, о другом думать надобно. О том, что я, видать, оказалась явно не первой ведьмой, кто из мертвых поднимал нежить. И архимагу Агнехрану то, получается, было ведомо. А еще стало ведомо, что нежить поднятая ведьмой своего убийцу помнит и жаждет отмщения. Он это знал, точно знал, иначе как объяснить, что весь план строился на том, что нежить, почуяв древнюю ведьму Велимиру, ринется к ней?!

А в том, что ринется, аспид не сомневался, даже стрелки из лесу прямо к ловушке вели, да у ловушки той имелась и особенность — ведьма, что бесновалась в ней, выйти не могла, а вот нежить… для нее проход открыт был полностью. И это почитай, как если бы привязали Велимиру к дереву посреди леса, сковали по рукам и ногам, да и оставили на растерзание ночному зверью! Впрочем, драматизирую — руки с ногами ничем не сковывали, но что сможет сделать ведьма с таким количеством нежити? Ничего. Будет бороться, до последнего сражаться, да только бой этот заранее проигранным считать следует, не сдюжит ведьма, даже самая древняя и могущественная. Не сдюжит. Нет у нее ни шанса.

Да, леший был прав — не понравится мне этот план, совсем не понравится.

«Дальше что?» — вопросила безрадостно.

«Дальше ведьмак, — ответил Водя. — Как ведьма останется без сил, нежити озверевшей путь к ведьмаку укажут».

Содрогнулась я. Да и было от чего — ведьмак он по грани ходит, нежить, нечисть, чудища всяческие, в нем своего за версту чуют, а коли на темную сторону перейдет, то и поднимать нежить, и повелевать ею самолично может. А еще магией наделить. И от того, любая ведунья лесная, быстро смекнет, что ведьмак ей необходим, крайне необходим. А значит да — ринется вся нежить Гиблого яра к ведьмаку, едва падет Велимира.