Читать книгу "Подруга особого назначения - Татьяна Устинова"

— Да нет, — злобно сказала Варвара. — Димка, а можносимулировать смерть? Ну, так притвориться, чтобы никто не догадался, а потомвстать и уйти?

— Не знаю. Надо спрашивать у Тани или у моей мамы.Симулировать — зачем?

— Чтобы все решили, что он умер, а он на самом деле жив.

— Кто — все, Варвара? Про твоего покойного не сообщали вфедеральных новостях и не писали в прессе. Он умер и на следующий день вновьпоявился в телевизоре? Это какая-то очень короткая симуляция. Странно. И нафотографии в газете он не выглядит… умершим. Правда?

Фотография, вдруг сообразила Варвара, ну конечно! Громкотопая, она кинулась в крошечную прихожую — еще меньшую, чем ее гарнитур«Хельга», — притащила рюкзак и выхватила из него «Коммерсант», изрядно потертыйна сгибах, распростерла его на столе и стала лихорадочно листать. Димка смотрелс интересом.

— Вот! — взвизгнула Варвара и ткнула пальцем в изображение бизнесменаБелого. — Вот!!!

— Я это уже видел, — сказал Димка.

— Нет, не видел! Это действительно никакой не Петр БорисовичЛиго! Это Павел Григорьевич Белый! Другой человек.

— Из чего это следует?

— Из того, что вот! — и Варвара постучала по фотографии. —Видишь?

— Вижу, — согласился Димка, — человек за письменным столом.Что-то пишет.

— Вот именно!! — пуще прежнего завизжала Варвара. — Онпишет, а я дура, просто дура!

— Почему?

— Потому что у него ручка в левой руке, — как бы совсемобессилев, проговорила Варвара и опустилась на табуретку, которая угрожающезаскрипела и как будто слегка накренилась, — он пишет левой рукой! А мойпокойник писал правой! Это так же точно, как то, что меня зовут ВарвараЛаптева. Это не он! Не Петр Борисович! Это другой!

— Тиш-ше! — вдруг зашипела рядом Танька. — Что вы орете?

— А что? Тань, я только что вспомнила…

— Вася уснул, — сказала Таня тихо, — не дождался чаю. Уснулна полу, рядом с шахматами. Боже мой, я же каждый день его по часу укладываю! Аон взял и уснул…

— Надо переложить, — озабоченно проговорил Димка и поднялся,— холодно. Нельзя.

— Он сам уснул, — повторила Таня.

— Это никакой не Петр Борисович, — как в бреду бормоталаВарвара.

И Димка, и Таня посмотрели на нее. Она раскачивалась натабуретке.

Крак! Табуреточные ноги разъехались в разные стороны, что-тотреснуло, надломилось, и Варвара оказалась сидящей на полу посреди грудыжелто-зеленых щепок.

— Это не Петр Борисович, — повторила она с пола.

* * *

Пройти оставалось совсем немного — повернуть за угол,выбраться на узкую оттаявшую тропинку, через кусты и на асфальт, а там и доподъезда рукой подать.

Варвара решительно шла к себе домой. Утром, еще до семи, онапоймала соседа, который совершал со своими собаками утренний моцион, ипопросила поменять замок. Сосед обещал. Он хорошо относился к Варваре — она непила, не гуляла и не воровала из-под одеяла банки. На нее вполне можно былоположиться.

Варвара несла замок в промасленной бумаге и боялась ночеватьодна. Замок замком, но кто-то дал Димке по голове так, что Таня только сегоднясняла швы, и дал именно в ее квартире. Правда, с новым замком не так страшно,да и не может она больше спать на Танином диване, боясь даже почесать нос,потому что от малейшего движения диван заходился припадочным кряхтеньем!

Кроме того, нужно иметь совесть и позволить им, наконец,договориться про Хьюстон и будущую счастливую жизнь.

В том, что им предстоит счастливая жизнь, Варвара несомневалась.

Ей все стало ясно, когда Димка повел Васю в магазин и онивытащили из стеклянного ящика розовую обезьяну, а Таня потом звонила ей иплакала потому, что у нее нет машины времени. От того, что Димка за завтракомотводил от Тани глаза, а она вообще на него не смотрела и разговаривалаисключительно язвительным тоном. Варвара чувствовала себя лишней, хоть и оченьпроницательной.

Ну и ладно. Ну и очень хорошо. Пусть хоть Таньке повезет. Ейнужнее — у нее Вася, и «родной», отнявший столько сил, оказался каким-то ужсовсем никчемным. Варвара станет им писать письма. Если ее не уволят и неотберут электронную почту.

Сзади ей посигналили, и она отступила, давая дорогу машине.

Лидия Владимировна, наверное, будет не слишком рада, но онаумная и веселая, а это самое главное. Евгений Васильевич вообще душка и впрошлом году все намекал Варваре, что она должна взять инициативу в свои рукии…

Она так и не поняла, как это произошло.

Она даже не поняла, что именно произошло.

Кто-то сильно дернул ее в сторону, так что она стала падатьи хватать рукой темные прутья кустов, но рука все время промахивалась, и онавсе-таки падала, и упала на колени, и ее сильно ударило сбоку и сзади. Таксильно, что боль из головы моментально переместилась в шею и позвоночник, ипроткнула его насквозь, и Варвара разжала пальцы, потому что не могла терпетьболь, и пакет с новым замком, который она несла домой, упал на землю.

На черную, мокрую весеннюю землю с островками прошлогоднейбурой травы. Варвара видела его очень хорошо.

А потом она перестала видеть, и это было так страшно,гораздо страшнее, чем боль в позвоночнике, и она захрипела, вырываясь, замоталаголовой, и ее снова ударили, и снова вспышка боли на миг заглушила всеостальные чувства, зато подобравшейся от боли кожей она почувствовала на глазахкусок тряпки.

Она не ослепла. Ей завязали глаза, чтобы она не виделасвета.

Стукнула дверь, и машина поехала, привычно и успокоительно,как в нормальной жизни, рыча мотором. Радио пело про небо Лондона, водительпосвистывал.

Паника началась в животе, поднялась, как цунами, залиласердце, горло, голову. Стало невозможно дышать. Варвара засипела, дергая ртом,который оказался заклеен. И руки связаны за спиной. Можно было дышать тольконосом, но паника забила нос длинными железными гвоздями, и она сталазадыхаться, и брыкаться, и кататься на сиденье, и, наверное, глаза у неевылезли бы из орбит, если бы не были примотаны тряпкой. Водительпосвистал-посвистал, примолк, и следующий удар в голову показался ейсокрушительным.

— Лежи тихо, — сказал он, и она ничего не поняла.

Это не может говорить! То, что так больно бьет ее, не должноговорить так, как говорят все люди, те же самые слова! Но оно говорило, и былоочень страшно.