Читать книгу "Пробуждение - Юрий Пашковский"

Карлу умирали тотчас после ранения, а после их тела сразу выбрасывали из себя такие же длинные кости, будто скелет делился с ними своими составными частями. Несколько мгновений — и Маэлдрон был окружен костяной конструкцией. Сцепившиеся между собой кости выбрасывали мириады косточек друг в друга, добавляли новые и новые костяные волокна и образовывали костяной кокон. От прибывших на помощь карлу ничего не осталось, их полностью поглотила конструкция, окружившая Поцелованного Смертью.

Латиэлл ударил молотом по стене костяной темницы. Она даже не шелохнулась, а в месте удара появилась тонкая, почти незаметная трещина, подернувшаяся гнилым свечением. Гори оно все синим пламенем! В ярости Маэлдрон начал беспорядочно наносить удары по стенам, более прочным, чем даже стенки Зерна Пут. Гнилое свечение дало понять, что тут замешана некромагия, посмертное Заклинание, скрепленное волей и проклятием погибшего, что придавало ему Силы на уровне Веления Бессмертного, то есть на время становило в один ряд с нерушимыми Законами Мироздания.

И даже Поцелованный Смертью… Даже Маэлдрон-Разрушитель во всей Силе своей сейчас не мог разрушить костяную клетку, в которую оказался заключен. Тем и опасна некромагия, что Смерть — один из абсолютных Принципов Мироздания, и Принцип этот можно использовать для манипуляции бытием.

Если бы это мог видеть Гииор, он бы порадовался, что разработанное Перерожденным в клане Вишмаган некромагом некромагическое Заклинание было предложено ему, Главному Истребителю Блуждающей Крови, а не другому Вишмагану. Костяная Клеть, Заклинание, ускоряющее эманацию смерти до третьей стадии неупокоения, когда меняются кости мертвых сущностей. Но вдобавок клеть направляла костяк, как копья-жгуты, в находящихся рядом живых. Те, кого Заклинание не поразило, попадали в неразрушимую темницу, подпитываемую некроэнергией смертных, которые умирали в ней от отсутствия воздуха.

Если бы это могла видеть душа Гииора… Но у упырей нет души.

Они продрались сквозь заросли лещины, бородавчатого бересклета и красной жимолости. Названия кустарников неожиданно выдал Вадлар, поразив новой гранью своего таланта. Хотя кто знает, может, раньше он проглотил в свое субпространство древесно-кустарниковый определитель и теперь каким-то образом читал из него? Вышли к основанию холма и нос к носу столкнулись с упырями. Двадцать Живущих в Ночи в кожаных доспехах и двое в латах. Прежде чем прозвучали ругательства Вадлара и команды носферату, Уолт активировал приготовленное Четырехфазовое Заклинание Стихий.

Земля под ногами упырей выгнулась, сверху обрушился ветер, опрокидывая не-живых, воздух стал холодным и синим, окольцовывая каждого упыря ледяной глыбой. Под конец огненные плети опутали эти глыбы и обратили Живущих в Ночи в пар.

— Почаще бы так, — высказался Уолт, удовлетворенно наблюдая за растворяющимся между деревьями паром.

— А что, раньше никогда не получалось? — невинно спросил Вадлар тоном, полным жалости к непрофессиональному волшебнику.

— Слушай, как тебя Сива и особенно Татгем раньше не убили?

— Кто сказал, что они меня не убивали? — удивился Фетис— Я просто как этот… возрождающийся весной бог. Есть такой в Северных царствах. Вальдиаром кличут.

— Значит, если я тебя сейчас чисто в воспитательных целях прикончу, то ты возродишься, да?

— Возродиться-то я возрожусь, — осторожно начал Фетис, — да вот только следующей весной, а тебе помощь моя сейчас пригодится. Да и обижусь я.

— Что ж ты на Сива и Татгем не обижаешься?

— А кто сказал, что не обижаюсь? Это они думают, что я не обижаюсь, а я им в вино плюю, когда они не видят.

Они легко перешли на «ты», и их словесная перепалка напоминала Уолту добрые старые деньки. Очень добрые. И очень старые.

— Я ж не злопамятный, — пыхтел Вадлар, поднимаясь следом за Уолтом по холму, покрытому редкими вишневыми деревьями, — быстро все забываю, после того как отомщу…

Его слова перебила реальность, решившая поиграть сама с собой в пятнашки. Мир закружился, холм подернулся росчерками и изломами, фигуры Магистра и Живущего в Ночи стали расплывчатыми, действительность покрылась фантасмагорией красок, которые никогда не увидеть глазу смертных. Повсюду скользили декариновые нити, раздавались дивные и чудовищные песни. Все это продолжалось недолго, искривляющий реальность поток энергий схлынул и умчался дальше, за холм.

Туда, где начиналась территория лесного гиганта, его чудовищные корни, уносящиеся выше деревьев.

— Мне показалось или я услышал убога, распевающего пошлую частушку о магах? — спросил Вадлар.

— Что? — Уолт торопливо плел Заклинания Познания, посылая импульсы заклятий вслед ужасающей Силе, унесшейся к лесному гиганту.

Фетис воспроизвел частушку.

— Сколько-сколько волшебных палочек туда засунули? — недоверчиво спросил Уолт и спохватился: — Подожди, не до тебя…

Вадлар замолчал. Он понимал, что маг не просто так стал серьезным и раскидывается октариновыми искрами по холму, тут же уползающими на верхушку. Заклинание Уолта догнало поток Силы и попыталось его проанализировать. Но слепая и разрушительная Мощь сожгла гносеологические заклятия, когда они начали прощупывать уже первый слой магических преобразований. Но и того, что получил Уолт, хватило, чтобы понять, что основанный на убоговской Силе Нижних Реальностей поток энергий может принадлежать лишь одному артефакту. Кроме Рубинового Ожерелья Керашата, порождать убоговское Могущество в таких количествах в Диренуриане ничего не могло.

Это значит, что совсем рядом карлу-маги готовят Ожерелье для атаки на лесного гиганта, что, в свою очередь, значит, что все другие магические средства себя исчерпали, следовательно, даже Маэлдрон оказался не способен сразить гиганта.

«Вот как?» — делано удивился насмешливый голос в голове.

— Эй, эй, что еще за убогство?

Возглас Вадлара вывел Уолта из задумчивости и заставил обратить внимание на то, что их с упырем накрыла огромная тень. Да что там! Весь холм и даже лес по его краям накрыла эта тень!

Над ними тянулась огромная рука с торчащими в стороны ответвлениями. Она тянулась туда, откуда пришел поток Силы Ожерелья. Словно все Корабли Неба Черной империи, доставшиеся ей от Древних, летели в небесах плотным строем, скрывая черными парусами Солнце.

«Он же собирается…» — Уолт не успел додумать мысль. Видимо, стремящуюся к Ожерелью гигантскую руку заметили и маги карлу. По крайней мере, всплеск возникновения магических полей и завизжавший ветер, рванувшийся с вершины холма в ту сторону, куда неслась рука лесного гиганта, и чуть не сбивший с ног Намина Ракуру и Фетиса, можно было объяснить только этим.

А потом с холма поползло изломанное, крошащееся пространство. Уолт завертел головой: реальность сходила с ума и сзади и по бокам, надувалась пузырями и лопалась, словно в кастрюле, созданной из времени, булькало пространство, готовое разливаться в новые формы.