Читать книгу "Иезуит - Алекс Кейн"

Теперь вы понимаете? Мой Камилло был опозорен, его вынудили признать свою несостоятельность в любовном вопросе и подписать об этом бумагу, уж не говоря о том, что наше семейство лишилось такой выгодной родни, как Винчини. И все это — дело рук Франческо д'Эсте! Он предпринял это, вероятно, ради того, чтобы не допустить усиления нашего княжества.

Мне, дорогой Андреа, теперь нужен ваш совет. Я чувствую необходимость расквитаться с проклятым герцогом, но как это сделать? Как и отец Игнасио, я связан по рукам и ногам тайной исповеди. Кроме того, никаких доказательств у нас нет. Возможно, вам удастся использовать эту информацию или вы найдете способ, как я мог бы ее употребить. В любом случае, напишите, что вы об этом думаете, и что мы могли бы предпринять.

Любящий вас брат Сиро Кальво да Корреджо (увы, теперь я даже не имею права подписываться этим именем)».

Письмо выпало из рук Андреа. Так вот из-за чего расстроился брак! Вот почему они потерял поддержку семейства Винчини, вот почему епископ Треви сейчас Надьо, а не он, Андреа! Проклятый герцог!

Поразмыслив, он сел за ответ и попросил брата немедленно прислать отца Игнасио в Рим.

В преддверии приезда отца Игнасио Андреа встретился с главой Священной Конгрегации Римской и Вселенской Инквизиции Антонио Барберини, младшим братом Папы.

— Меня терзает проблема, которую я не в силах разрешить, Ваше Высокопреосвященство.

— Что же это, отец Андреа? — участливо спросил кардинал.

— Мне стало известно, что некоему священнику на исповеди рассказали об ошибке, в результате которой одна знатная дама живет в блуде с мужчиной и считает его супругом.

— Вы говорите о себе? Вы тот самый священник?

— Нет, Ваше Высокопреосвященство, не я.

— Тогда как же вы об этом узнали? Тот духовник нарушил обет и открыл вам тайну исповеди?

— Разумеется, нет, — мягко улыбнулся Андреа. — Он просто поведал мне о своих сомнениях по поводу некой обманутой дамы.

— Если я правильно понял, она считала себя вдовой и вторично вышла замуж? А теперь стало известно, что ее первый муж жив?

— Что-то в этом роде, но подробностей я, естественно, не знаю.

— И что же вы хотите от меня, отец Андреа?

— Совета, Ваше Высокопреосвященство. Как поступить тому священнику? Он точно знает, что благодаря какому-то старому обману эту даму втайне от нее самой заставили погрузиться в грех прелюбодеяния.

— Что ж, эта проблема не нова. Раскрыть тайну исповеди, не нарушив обета, священник может Папе, ведь он — наместник Господа нашего на земле. Если мой святейший брат из этого рассказа поймет, что целомудрие дамы и в самом деле было нарушено грехом, он спасет ее от блуда.

Конечно, Андреа знал, что надо делать в таких случаях, но ему хотелось заручиться поддержкой кардинала и устроить отцу Игнасио аудиенцию у Папы.

— Благодарю, Ваше Высокопреосвященство. Я попрошу этого священнослужителя приехать в Рим. Не соблаговолите ли вы помочь ему встретиться с понтификом?

— Что ж, это легко устроить, — важно кивнул кардинал Барберини.

Едва отец Игнасио прибыл в Рим, Андреа сдал его с рук на руки кардиналу, и уже на следующий день духовник беседовал с Папой. Заикаясь и обмирая от оказанной ему чести, священник передал понтифику рассказ умершего китайца.

Его Святейшество покачал головой:

— Ох уж эти мне герцогские интриги. Что ж, отец Игнасио, вы выполнили свой долг, и это похвально. Остальное предоставьте мне.

Папа призвал к себе брата и долго беседовал с ним. Решено было, что по заявлению Андреа понтифик признает развод Камилло и Элеоноры незаконным, а потому она должна будет вернуться к мужу.

Процесс наделал много шума. Против аннуляции существующего брака выступали все: и Марио, и его дядя, епископ Треви, и семейство Винчини, которым совсем не хотелось, чтобы Элеонора вернулась к Камилло, лишенному права наследования Корреджо и княжеского титула.

Но Папа был непреклонен.

— Хватит попирать нормы католичества! — твердо заявил он. — Тут нечего аннулировать, поскольку брака синьора Риччи не существует. Дама, которую он считает своей супругой, на самом деле — законная жена синьора Кальво, и я обязан вернуть ее мужу.

Папе невыгодна была ссора ни с семьей Винчини, ни с епископом Треви, но понтифик махнул на это рукой. Его действиями в последнее время руководило лишь желание продемонстрировать власть католической церкви, и к доводам рассудка он прислушиваться не желал.

Летом 1636 года развод Камилло и Элеоноры был аннулирован, и ее брак с Марио стал фикцией.

Камилло, который во время разбирательства жил у дяди в Риме, попробовал забрать супругу в Мантую, но она решительно отказалась ехать. Но и остаться с Марио уже не могла. Ей ничего не оставалось, как уйти в монастырь.

Андреа потирал руки — да, его семья немногое выгадала от этой истории, зато Надьо потерял богатейших родичей, а сын его пребывал в безутешном горе. Чего ж еще желать?

— Я не вынесу этого! — рыдая на коленях отца, жаловался Марио. — Вы не представляете, дядюшка, как мне тяжело! Я обожаю Элеонору, не могу провести без нее и дня, а теперь она ушла в монастырь, и, возможно, мы никогда больше не встретимся. Проклятый Папа!

— Господь с вами, Марио, что вы такое говорите!

— Я ненавижу его, дядюшка. Зачем, зачем он это сделал? Кому от этого стало лучше? Видели бы вы, как страдает Элеонора, да и моя душа разрывается от горя!

Они сидели возле потухшего камина в доме кардинала Роберто Бантини, где теперь всегда останавливался епископ Треви во время визитов в Рим. Особняк, который Винчини подарили молодоженам, Марио вернул.

— Успокойтесь, дорогой мой, — сказал Стефанио, гладя шелковые кудри юноши. — Все как-нибудь утрясется.

Но сам он прекрасно понимал, что исправить ничего нельзя. Сердце его сжималось, когда он смотрел на своего несчастного сына. Что же делать?

«А все этот проклятый Кальво! Из-за него я потерял Лукрецию, а Марио — Элеонору».

Он горел жаждой мести.

* * *

После полудня Стефанио отбыл в Треви, а Марио вечером отправился в таверну «Лиса и голуби» в сопровождении друзей: художников Аббатини, Романелли, Розы, Сакки и скульптора Альгарди.

Небольшой трактир был полон народу. Столы теснились вплотную друг к другу, со сводчатого потолка на ржавых цепях свисали железные кольца со свечами, а в закопченных стеклышках окон отражались десятки огоньков. В углу располагался очаг, в котором на вертеле жарился поросенок. Огонь весело потрескивал, облизывая свою жертву, а стекающие с тушки капли заставляли его поминутно шипеть. Но этого никто не слышал, все звуки здесь перекрывал разноголосый гомон посетителей.