Читать книгу "Счастливый доллар - Екатерина Лесина"

Навстречу выскочил малыш Джонси. В руке у него был пистолет, а по лицу текла кровь.

– Помоги…

Бланш подставила плечо, просев под весом. Врача нужно позвать…

Нельзя. Бак сказал бежать.

Где Бак? И почему выстрелы смолкли? В этой тишине слышится опасность. Папа, папочка, прости… твоя дочь хотела как лучше.

Нужно поговорить с Баком. Он ведь тоже не виновен. Следует остаться и все объяснить.

– Давай его сюда, – Бонни – откуда только взялась? – стащила малыша Джонси и принялась запихивать его в машину. Он почему-то цеплялся за дверцу и скулил. Ему, наверное, больно. И крови много. Надо перевязать.

И тогда на глаза попался труп. Нет, сначала Бланш даже не поняла, что этот незнакомый мужчина в синем костюме мертв, и удивилась: зачем он разлегся у гаражной двери? И зачем Бак склонился над ним?

Но вот Бак отпрянул, оглянулся, переменившись в лице, и снова заорал:

– В машину!

Но Клайд не позволил сесть.

– Помоги! Подтолкни!

Бежать-бежать надо. От этого и от Бонни тоже. Спрятаться в доме, пересидеть, а там… кто-то другой, не Бланш, шел к автомобилю. Кто-то другой, не Бланш, клал руки на скользкий капот и, напрягаясь изо всех сил, пытался сдвинуть неподъемную тушу с места.

Кто-то другой помогал Клайду…

Вдруг машина подалась вперед, поползла по дороге, сначала медленно, но все быстрее и быстрее. Она катилась с холма, позабыв о Бланш. А Бланш стояла и смотрела, но снова не на машину – на еще одного мертвеца.

Какой же он ужасный и отвратительный. Такое ощущение, что в него не стреляли, а кто-то огромный пережевал и выплюнул искореженное тело.

– Бежим! – Бак крепко схватил за руку, потянул за собой, и Бланш послушно побежала. Она хотела сказать, что не стоит бегать, что у Клайда свой путь, а у Бака свой, но вместо этого просто перебирала ногами.

– Не…

Бак не слушал. А впереди воздух снова разодрали выстрелы. Сначала с одной стороны, после – с обеих. Бланш споткнулась, от всей души желая упасть и лежать, прижавшись к пыльной земле, пока все не стихнет.

Не позволили.

Бак дотащил до машины, втолкнул внутрь и, забравшись сам, прошептал:

– Теперь все будет хорошо!

Лжец! Он обещал и не исполнил… забыл-забыл. Про Клайда своего не забывал, Клайд ему важнее жены. Клайд…

– Это все он, – сказал Клайд Барроу, не оборачиваясь. – Ему не нравится, когда мы сидим спокойно. А теперь вы с нами. Правда, Бак?

– Все будет хорошо, малыш, – повторил привычную уже ложь Бак Барроу, смахивая слезу со щеки жены.

Квартиру Варенька сняла в новом доме. Построенный всего пару лет тому, он еще сохранил нарядный бирюзовый колер, который, впрочем, успел полинять и украситься полосами потеков. С одной стороны к дому примыкала автостоянка, с другой – остов административного здания, не то недостроенного, не то определенного под снос, но не снесенного.

Во дворе блестела пластиковым боком горка, за которой рядом ржавых кубов выстроились мусорные контейнеры, чуть дальше в пустой песочнице остервенело рылась шавка. Завидев Вареньку, она оставила свое занятие и разразилась визгливым лаем.

– Нюша, Нюша, фу! – крикнула хозяйка, но не соизволила подняться с лавочки, когда обнаглевшая псина метнулась к Вареньке и заскакала вокруг, рыча и скалясь.

– Убью, – тихо сказала Варенька псине, прикидывая, как бы половчее пнуть.

Все-таки есть в мелких собаках что-то на редкость мерзкое. Натуру они чуют… как же…

– Нюша!

– Брысь! – рявкнула Варенька, отвешивая шавке пинка. Та кубарем покатилась под ноги хозяйке, которая тотчас разразилась бранью.

А ведь верно говорят: какая хозяйка, такая и лайка. Обе дуры.

Настроение вдруг улучшилось, и, поднимаясь в квартиру, Варенька принялась насвистывать давно позабытую мелодию.

Все у нее получится. Немного терпения и…

Ключ застрял в замке и до того прочно, что ни повернуть, ни вывернуть. Варенька ругнулась. Ну почему стоит немного расслабиться, и все идет наперекосяк?

Ильюха расслабился и получил пулю.

Верка расслабилась и попала на стол к Антохе.

Олег расслабился и умер.

Антошка расслабился и…

Раздавшийся выстрел был очень громким. Оглушительным. Он расплескал по лестничной площадке звон, а тот, пробравшись в Вареньку, поселился в голове. Звон метался под куполом черепа, норовя разломать на куски. И кровь из ушей пошла.

Это было неправильно: Варенька ведь не расслаблялась… просто кто-то ударил раньше.

Кто?

Дворняга Нюша, которую хозяйка совершенно искренне считала мальтийской болонкой, вдруг оставила в покое кота, замерла, подняв куцые ушки, и зашлась печальным воем. Она скулила и бежать не пыталась, хотя обычно бегала, доводя хозяйку до истерики, а тут позволила на руки взять и, положив лохматую, со сбившейся шерстью голову, на плечо, плакала искренне, как умеют только дети и собаки.

Получасом позже успокоившаяся, хотя все еще дрожащая, собака жалась к хозяйкиным ногам в теплых болоньевых сапогах и глядела на людей в сером. Люди пахли смертью, как и черный сверток на носилках. Было много машин и звуков, но ни один из них не мог заглушить тот, самый первый и самый страшный.

– А молодая-то, молодая, – печально бормотала бабка-кошатница, с которой Нюша и хозяйка с удовольствием враждовали.

– Хамка. И хабалка, – соглашалась хозяйка, почесывая Нюшу за ухом. – И видать, не просто так…

Потом она принялась рассказывать про встречу и про то, как невоспитанная девица едва не пнула Нюшу, про то, как раздался выстрел, про который сначала и не подумали, что это выстрел – так, хлопнуло что-то громко. Как вышедший в подъезд Анатольевич увидел тело, и от этого вида сердце зашлось, и теперь Анатольича увезла «Скорая». Как приехали из милиции и всех допрашивали, а потом в мусоропроводе нашли пистолет. Только сказали, что отпечатков не будет, потому что стрелял профессионал, а значит, додумался надеть перчатки… Что личность потерпевшей не установлена, но установится скоро, и что на лбу ее, аккурат третьим глазом, про который ясновидящие говорят, будто он есть у каждого, лежала серебряная монета. Старинная и очень дорогая. И что, стало быть, убийство это не совсем и простое.

Журчание хозяйкиной речи успокаивало Нюшу, будя в бесхитростной душе ее светлые воспоминания о диване, миске с молоком и пакете толстых розовых сосисок, купленных в гастрономе поутру…

Нюше не было дела до людских проблем.