Читать книгу "Врач от бога - Ирина Градова"

– Аллах с тобой, доктор! – сердито воскликнул Раби. – Ты ж с утра уже чашки три выдул!

– Я бы выпила чаю, – пискнула я.

– Вот, умный женщина! – восхитился мужчина. – Чай принесу, не кофе!

Его слова прозвучали как ультиматум. Я поняла, что Раби не просто работает на Лицкявичуса, но и позволяет себе командовать своим боссом – возможность, которую имеет далеко не каждый служащий.

Пока Раби возился на кухне, я вкратце изложила Лицкявичусу все, что мне удалось узнать.

– Это немного, – закончила я, – но, по крайней мере, кое-что становится очевидным.

– Ну, давайте посмотрим, – сказал он. – Что нам известно? Первое: родственники пяти первых жертв имели мотивы для убийства. Жена адвоката хочет избавиться от его конторы и теперь беспрепятственно может это сделать. Муж вашей подруги (если предположить, что он знал о ее романе с тем турком) не хотел потерять место в компании и лишиться надежд когда-нибудь унаследовать бизнес тестя. Глушко не хотел потерять дочку, если жена и в самом деле захочет развестись – а все к этому как раз и шло. С Гаспаряном и Пластун все намного сложнее. Жена, скорее всего, не имеет к его смерти никакого отношения, а вот сын… Избавиться от Ирины было бы для него не только делом чести и местью за мать, но имело бы и экономическую подоплеку: Ролан Гаспарян угрожал поделить наследство так, чтобы половина его досталась ребенку от Пластун…

– Которого, как мы уже знаем, не существовало, – вставила я.

– Да, но Вартан этого не знал!

– Да бросьте вы, Андрей Эдуардович! – воскликнула я. – Неужели вы думаете, что сын мог убить отца?

– И за меньшее убивают, – усмехнулся он. – Конечно, нельзя сбрасывать со счетов проблемы Гаспаряна с конкурентами по бизнесу, но… Смотрите, Агния Кирилловна, в чем дело: уверен, у каждой из жертв было полно врагов – возможно, даже таких, которые пошли бы на убийство, но не надо забывать о способе убийства. «Виталайф» – наша отправная точка, и хотя все, похоже, не совсем так, как мы предполагали в начале расследования, конкуренты Гаспаряна вряд ли могли сговориться с тем, кто сочинил весь этот план.

– Значит, вы предполагаете, что был какой-то план? – спросила я.

– Чем дальше, тем меньше я в этом сомневаюсь. Итак, у нас имеется мотив. Теперь поговорим о возможностях и средствах. Кому проще всего подсунуть жертвам яд? Тем, кто находился к ним ближе всего, – женам, детям, любовникам. Никто посторонний не мог, скажем, прийти в офис или домой к этим людям и просто оставить на столе пузырек с «Виталайфом» в надежде, что жертва из любопытства вдруг начнет его принимать! Тем не менее эта версия рушится как карточный домик, потому что невозможно использовать один и тот же способ убийства при помощи одного и того же препарата для устранения пяти человек, которые никак не связаны между собой!

– И что это значит? – спросила я безнадежным голосом.

– Это значит, Агния Кирилловна, что мы плохо работаем! – отчеканил Лицкявичус. – Настолько плохо, что никак не можем установить, какое отношение все эти жертвы имели друг к другу. Должно быть нечто общее между всеми убитыми – это мое глубокое убеждение. Итак, наша задача состоит в том, чтобы нащупать эти связи. Как только нам это удастся, считайте, мы расследовали дело и можем спокойно передавать его… тем, кому следует, в общем. Цель ясна?

Я кивнула. Цель мне была абсолютно ясна, но вот пути ее достижения казались довольно расплывчатыми. Заметив это, Лицкявичус продолжал уже гораздо более мягким тоном:

– Да не волнуйтесь вы так, Агния Кирилловна! Вам не придется все делать одной, мы объединим наши усилия. Во-первых, я полагаю, что нашим самым главным – и, к сожалению, единственным – свидетелем в этом деле является Антон Перов?

– Похоже, что так, – согласилась я. – Перов видел того, кто оставил отравленную водку на столе. Я только одного не могу понять: откуда злоумышленник знал, что бутылку возьмет именно он, ведь в кафе в тот момент находилось несколько человек?

Лицкявичус удивленно посмотрел на меня.

– Вы что, Агния Кирилловна, до сих пор не поняли? – спросил он.

– Не поняла – что?

– Убийце было все равно, кто именно выпьет эту водку!

– Вы имеете в виду… Погодите, но ведь жертв могло оказаться гораздо больше!

– Совершенно верно. На отравленную водку могла польститься, скажем, целая компания любителей тяпнуть на халяву, и тогда мы имели бы не два новых трупа, а пять, а то и десять!

– Но зачем?! Зачем нужно убивать случайный народ?

– Вы растеряны? – вместо ответа спросил Лицкявичус. – Не можете связать первые пять и последние три жертвы? Кидаетесь от одной версии к другой и не знаете, за что ухватиться?

– Вы же знаете, что так и есть! – возмутилась я.

– Видимо, убийца рассчитывал именно на это.

– Вы думаете… Думаете, что тех людей он отравил просто так, ни за что?!

– Ну, что ни за что – это правда, если только он не борец за чистоту городских улиц. А вот – просто так? Нет, Агния Кирилловна! Очевидно, нас хотели направить по ложному следу. Вы заметили, что первые пять смертей произошли почти одна за другой, но между последним из пяти отравлений и тремя, имевшими место в один и тот же день, был довольно большой перерыв?

– И всех подозреваемых в убийствах к тому времени уже выпустили. Если только…

– Вот именно, – кивнул Лицкявичус, хотя я не успела договорить. – Если только мы не шли в правильном направлении! Судя по всему, нас решили пустить по ложному следу, а мы и попались. Если бы не счастливый случай и не выживший свидетель… И без него было совершенно очевидно, что первые пять человек и последние трое были отравлены разными способами, но теперь, по крайней мере, есть один подозреваемый. Бомжи не принимали «Виталайф», но предыдущие жертвы его принимали.

– Вы имеете в виду, что кто-то хотел отвести подозрения от «Виталайфа»?

– Либо так, либо – подозрение желали отвести от кого-то из тех, у кого имелся мотив для убийства.

– От кого-то из тех, кого мы рассматривали в таком качестве?

– Именно! Но пока мы не можем его вычислить – и это очень плохо. Зато мы вполне можем вычислить того, кто оставил бутылку с отравой в кафе.

– Как? – удивилась я. – Этот Перов почти ничего не запомнил!

– Вы не правы, Агния Кирилловна, – возразил Лицкявичус. – Конечно, очень нелегко по памяти воспроизводить описание внешности человека, которого видел всего один раз и тем более когда после этого попал на несколько дней в реанимацию. Тем не менее наша память – удивительный механизм. Порой ее надо лишь слегка подтолкнуть, и она выдаст то, чего вы и сами не ожидали! Я пошлю к Перову одного парня, он работает вместе со мной – настоящий гений по части словесного портрета. Я переманил его из клиники пластической хирургии. Кроме того, у Кости имеется еще один неоспоримый талант: он умеет беседовать с людьми и заставить их разговориться. Я даже не сомневаюсь, что в скором времени у нас появится описание преступника.