Читать книгу "Суженый для горной ведьмы - Альма Либрем"

— Отпусти его! — крикнула Дара. — Оставь его в покое, и мы уйдем!

Ее голос эхом подхватили горы и вернули раскатами грома. Над лугом собирались грозовые тучи, что вот-вот должны были взорваться молниями. Дара чувствовала знакомый запах травы, готовящейся принять пролившуюся на нее воду, и внутренне содрогалась, знала, какая сила сейчас обрушится на маленький мирок вокруг нее.

Тем не менее, она не позволила себе остановиться, а атаковала верховную. Магия срывалась с пальцев с необычайной легкостью, очень непривычной, и Дара видела, как ведьма пятилась назад, но не могла заставить себя остановиться. Ей и самой было непросто отбивать атаки, резкие, сильные, словно молотом ударявшие ее тело.

Молнии сверкали в небесах, освещая ведьмам путь, но дождь так и не полился. Дара знала, куда ее уводит верховная, куда загоняет своими заклинаниями — заталкивает на вершину утеса, с которого сталкивают всех непокорных ведьм, место силы и в тот же момент место казни каждой, кто посмеет ослушаться. Подниматься было трудно, и Дара, отпрыгивая от каждого магического удара, чувствовала, что вершина все ближе.

Верховная стояла совсем близко. Они обе поднялись на небольшую площадку, где их разделяло от силы несколько метров, расстояние, для магии практически ничтожное.

— Давно надо было это сделать, — ухмыльнулась верховная. — Убить тебя, чтобы не мозолила порядочным ведьмам глаза. Бедная твоя мать!..

Дара вздрогнула. Она пропустила магический удар застыла на самом краешке, так близко к пропасти, что даже полшага хватило бы, чтобы свалиться вниз и разбиться. Верховная атаковала вновь, и Дара вскинула руки, раскрывая вокруг себя магический щит. Вокруг громыхали громы, пробужденные магией, и она чувствовала, как дрожали от напряжения руки, выдерживающие все напряжение атаки.

В какое-то мгновение верховная усилила натиск… А потом полыхнула молния. Дара словно в замедленном действии наблюдала, как откололся кусок скалы — и как верховная, пошатнувшись, шагнула назад. В ее тело врезалась вся магия, которая прежде всего лишь помогала Даре сдержать силу чужого удара.

В ушах застыл громкий, истошный крик.

…Геор медленно поднялся на ноги, подобрал серебристую звезду и поплелся на утес. Дара стояла у самого края и дрожала, боясь посмотреть вниз, удостовериться в том, что она — пусть даже с помощью природы, — только что совершила.

— Все закончилось, — выдохнул Геор, вкладывая в ее раскрытую ладонь остроконечную звезду. Дара сжала ее в руке так крепко, что должна была выступить кровь, но металл словно боялся причинить ведьме вред. На ладони не осталось ни единой царапины.

Дараэлла посмотрела на раскрытую руку, а потом, сделав шаг к Геору, просто устало уперлась лбом в его плечо. Тучи над их головами разносил ветер, девушка молчала, и адмирал чувствовал, как глухо билось ее сердце, противясь всему случившемуся.

— Что случилось с твоей матерью? — тихо спросил Геор.

Дара подняла на него затуманенный взгляд и мягко улыбнулась.

— Оно тебе надо?

— Ну, ты ведь знаешь, что случилось с моими родителями. Было бы честно поделиться этой информацией… Взаимно.

— У меня есть определенные подозрения по тому поводу, кто из мужчин, которые бывали здесь, мой отец, — усмехнулась Дара.

Ее пальцы скользнули по цепочке на ее шее, и она прикоснулась к кулону — Геор вспомнил вдруг, что Дара никогда не расставалась с этим украшением, никак не объясняя свою странную привязанность к обыкновенному украшению. Он и не спрашивал, потому что это вряд ли было разумным поводом для ревности, а сейчас получил некое подтверждение, что все правильно делал, когда молчал, а не задавал сто тысяч лишних и, разумеется, неправильных вопросов.

Дара вдруг подалась вперед и поцеловала его, с отчаяньем, страстно. Мужчина попытался обнять ее, но девушка спешно вывернулась из его рук.

— Хотела проверить, — усмехнувшись, протянула она, — не успел ли ты меня отравить.

— О чем ты?

— Горных ведьмаков не существует, — со вздохом произнесла Дара. — Мой отец не был горным ведьмаком. В мире достаточно синеглазых темноволосых мужчин и без этого условия, насколько тебе известно. Маме, наверное, нравилось думать о том, что это — особенная дань нашей вере, спать с таким, как он. Не сомневаюсь, что любить она не умела. Она не представляла опасности. Она была правильной горной ведьмой.

— И что?

— Она была слабой горной ведьмой, Геор, — вздохнула Дараэлла. — А у слабой матери не может быть сильного ребенка. Просто неоткуда получить эту магию.

— Я все равно не понимаю, — покачал головой Геор. — О чем ты говоришь? Причем здесь это?

Улыбка Дараэллы была дикой. Ведьминской, как и полагалось. Она смотрела на него, как на глупого мальчишку, которому не суждено было осознать, что ж не так у этого клана.

— Если б ты спросил у своей матери, она бы тебе рассказала. Сила горной ведьмы проявляется во всем. Она отображается не только в том, как она колдует. Знаешь, какая горная ведьма будет самой красивой?

Геор молчал.

— Твоя мать была самой красивой в своем поколении, — пояснила Дара мягко, как делают это учительницы, объясняя непонимающему ребенку особенно сложный материал. — Такой, что глаз не отвести. Это наша магия, ее средоточие. Она не позволяет нам угасать. Потому, когда горная ведьма теряет магию, она теряет и внешность. Знаешь, когда я родилась, было понятно, что уродиной я не стану, но дети все милые, и из них разное вырастает. Но, становясь старше, я становилась и привлекательнее. Я ненавидела это. Меня ненавидели за это. Верховная, в особенности она. Она-то не могла похвастаться особенной красотой.

Она смотрела вниз с утеса, на свою соперницу, точнее, на бело-красное пятно — светлое платье и темная кровь, — и украдкой стирала слезы со щек. Геор вдруг вспомнил, что обычно самые лучшие тоже гонимы. Дара мечтала убежать из своего клана, и плевать, что она была лучшей.

Сейчас, на фоне гор, в этой мужской одежде, казалось, не способной подчеркнуть женскую красоту, Дараэлла была настолько великолепной, что от нее нельзя было отвести глаза. Геора поражало то, что он никак не мог привыкнуть к тому, насколько прелестной оказалась его жена. Обычно внешность приедалась, надоедала, находились изъяны. У Дары был отвратительный характер, она — дерзкая, непокорная…

Геор пользовался популярностью у женщин. Он встречал красивых — и не одну, и не две. Среди них были и те, кого можно было назвать идеальными дочерьми и в будущем — идеальными женами.

Тем не менее, через неделю он начинал понимать, что этого недостаточно. Ему быстро надоедали его избранницы, и он радовался, что не позволял себе большего, чем короткое прикосновение губ к закованному в перчатку запястью. Ничего такого, чтобы его могли на себе женить. К тому же, ему нужна была морская ведьма — отличное оправдание.

— У меня оказался самый чудесный голос, — прошептала Дара. — И неувядающая внешность. А еще я колдовала лучше всех остальных. Когда сюда случайно забредали мужчины, они смотрели на меня первую. И не хотели отрывать взгляд. Пока я была девочкой, это терпели. Потом, когда сформировалась, как девушка, они не смели меня ненавидеть, потому что я могла стать будущей верховной. Они возненавидели мою мать. Знаешь, почему?