Читать книгу "Полнолуние - Андрей Кокотюха"

— Харэ филонить, Офицер. Будет как я сказал.

— Ну и как же это будет? — Вовк начинал понемногу заводиться. — Слушай сюда, Теплый. Как на духу тебе говорю, честно, просто в глаза. Чтобы дать знать про болезнь, мне надо отсюда добраться в центр. Доложить заведующей Домом культуры. Та баба — моя начальница. В партизанах была, боевая, потому подозрительная. Погонит к доктору, есть тут такой, Антон Саввич. Этого обмануть можно, придумаю себе какой-нибудь понос — сгодится. Но я же выйду из дома, Жора. И ты или поведешь меня под конвоем, или выпустишь. Думаешь, я такой идиот, что тебя не сдам?

— Сдашь меня — себя спалишь.

— Во! — Игорь согнул правую руку в локте, показал эту фигуру Теплому. — Видел? Нам с тобой не по пути, Жора. Что бы ты там себе ни надумал. Возьму и стукну, анонимно. Придут сюда вооруженные архангелы в погонах. И что ты сделаешь? Начнешь отстреливаться или кричать им, ловите, мол, Игоря Вовка, он враг народа, из лагеря сбежал? Как ты это представляешь себе? Как видишь, а, Жора? В любом случае пока с тобой промудохаются, меня и след простынет.

— О! Далеко убежать успеешь?

— И дальше бегали. То не твоя печаль. А рассказал я тебе это для того, чтобы ты не тешил себя сказочками. Хочешь — стреляй сейчас, не подельник я тебе.

Теплый пожевал губами, не сводя с Вовка глаз.

Потом спокойно взял пистолет — но на пленного не нацелил. Взвесил в руке, явно решая что-то для себя мысленно. Наконец решительно поднялся, повел дулом.

— Вставай.

— К стенке? Вот так прямо расстреляешь?

— В случае чего первый масленок тебе, — серьезно произнес Жора. — Не доводи — и все будет хорошо, уйду я от тебя. Отсижусь пару дней, не больше, и уберусь. Хочешь — сдавай меня потом. Но, думаю, промолчишь. Потому что с властью, ментами и чекистами тебе ох как нет резона лишний раз иметь дело. Шуруй пока в погреб, кажется, видел ляду в сенях.

В самом деле, погреб хозяева сделали в коридоре.

— Ну пусть так, в погреб. Дальше что?

— А дальше вылезешь оттуда, когда сюда кто-то припрется. Надо ж начальникам проверить, куда сторож подевался, почему на работу не ходит. Война, бандиты кругом гуляют, то-се… Поговоришь с гостем. Я буду держать на мушке всю компанию. Не промахнусь, что бы ты там ни нагадючил. Вот так мы с тобой и заживем пока, Офицер. Годится? Придумал методы? Есть чем крыть?

Игорю не оставалось ничего другого — снова развел руками:

— Банкуй, Жора. Погреб так погреб. Фуфайку только дай, чем-то накрыться. И про жрачку не забывай.

— С голоду не сдохнешь, если есть что в закромах. Топай, топай, злыдень, шевели копытами.

Тут было достаточно сыро, но незваный гость не оставил выбора. С харчами трудно, зато нашлись пустые мешки. Устелив ими голую землю, бросив телогрейку и замотавшись в серое солдатское одеяло, Игорь провел значительную часть ночи в темноте. До головной боли размышляя, как спасти Ларису, — она может рискнуть и пробраться сюда завтра без предупреждения. Смелых вариантов роилось без счета. Но чем больше их вертелось, тем острее чувствовал Вовк собственное бессилие не так перед занесенным лихим ветром Жорой Теплым, как в целом перед обстоятельствами, которые сложились. Беглец в глухом углу.

Куда ни повернись.

3

Простыни для морга — слишком жирно.

Справедливо считая это ненужной роскошью, Антон Саввич Нещерет накрывал мертвые тела кусками брезента. Специальных столов для прозэкторской тоже не было, приспособили два самодельных, грубо сбитых из разнокалиберных досок. Третьему трупу места не хватило, и доктор, чтобы не делать исключения ни для кого, распорядился положить покойников рядочком на полу.

Левченко уже имел возможность рассмотреть всех. Но глянул еще раз, приседая перед каждым и отбрасывая брезент, открывал страшные рваные раны. Под потолком висела на проводе мощная лампочка. Но даже если бы светило не так ярко, Андрей все равно мог убедиться: похожий почерк видел, и не раз.

— Вы правы, — откликнулся Нещерет, хотя Левченко рассматривал убитых молча, не комментируя и не оценивая зрелище никоим образом. — Тот самый.

— Кто?

— Извините…

— Тот самый — это кто? — Андрей накрыл искаженное предсмертным ужасом лицо последнего бандита, который неизвестно каким чудом узнал его тогда, возле складов.

— Убийца. Вы же сами видите.

— Я, Саввич, вижу разодранные глотки. Чем их рвали — зубами, когтями, руками, железными щипцами? Вы должны мне сказать, Саввич, вы.

— Мы говорили на эту тему, Андрей. Я не эксперт… не занимаюсь судебной медициной. Никогда ею не занимался. Любые мои выводы дилетантские, нуждаются в дополнительных консультациях.

— Вы уже один раз сделали, как вы говорите, дилетантский вывод. Кажется, сами в него поверили.

Прикрыв покрасневшие глаза, Нещерет легонько помассировал веки большим и указательным пальцами. По привычке переступил с ноги на ногу, сместившись немного в сторону. На минутку замер, проговорил утомленно:

— Я не знаю, во что мне надо теперь верить. — Убрав руки и подняв веки, он снова взглянул на Левченко. — Понятия не имею, Андрей. У меня, человека с высшим образованием, все это, — он показал жестом на ряд трупов, — не укладывается в голове. Никогда не допускали, что человек может превратиться в зверя?

— Почему не допускал? Знаю — может. И на самом деле превращается.

С языка Андрея едва не слетело, как десять лет назад на его родной Харьковщине в опустошенных великим голодом селах люди ели себе подобных. Сдержался, объяснив вместо этого:

— На войне это случается чаще. С тех пор как наступаем, освобождаем города и села, слышим про такие людские зверства, что временами даже у закаленных боями бойцов волосы дыбом становятся.

— Я не то имею в виду, Андрей. Не о том говорю… Человечество начиналось с обезьян. Если вы, конечно, принимаете теорию Чарльза Дарвина, а не Бога. Наших далеких предков не создавали взмахом божественной десницы. Мы, Андрей, не возникли ниоткуда. Хомо сапиенс все время творил себя сам. Из года в год, век от века.

— Что это вас понесло, Саввич? — удивился Левченко.

— Разве понесло, вам правда так кажется? Извините, я устал в последние дни. С этим всем, — кивок на загрызенных, — и вообще. Мне бы поспать, Андрей.

— Мне бы тоже. — Забыв, что находится в морге, Левченко понимающе улыбнулся. — Думаю, до утра у нас еще есть время.

— А утром что?

— Новый день. А вот будут ли новые жертвы. Не думаю.

— Почему?

— Кажется, в этот раз наш с вами волчище должен был утолить голод надолго.

— Думаете?

— Уверен. Как говорят, зуб даю. Но… вы же о чем-то начали говорить. Собирались сказать важную вещь для вас, для меня. Я перебил.